То, что Вадик решил поухаживать за Таней я узнала только со слов самой Тани. В школе Вадик никак не проявлял к ней интереса. Однако сама Таня ходила с довольным лицом и надменно, с видом победительницы, поглядывала в мою сторону. На Вадика она, по-прежнему, смотрела с обожанием. А он… Вообще был не похож на себя, прежнего. Для себя я решила, что надо отпустить всё, что произошло и идти дальше. Все эти эмоциональные качели, ревность, разборки только расстраивали и несли сплошной негатив. Мы ходили с Вадиком мимо друг друга словно чужие, абсолютно незнакомые люди.
Прошел, наверное, месяц с той памятной дискотеки, где мы последний раз объяснились с Вадиком. Получилось так, что я не пошла на урок физкультуры и вместе со мной, на лавочке в спортзале оказалась Оксанка. Она тоже пропускала урок и мы, от нечего делать, разговорились. Вообще, с Оксаной надо было всегда держать ухо востро, так как она мела языком, словно помелом и была самой активной разносчицей слухов и сплетен. Блестя от любопытства глазами Оксанка стала расспрашивать меня про Вадика и почему мы с ним расстались. Я уклончиво ответила, что мы просто не подходим друг другу. Оксанка была озадачена, так как выжать сенсацию из моих скупых слов не получалось. Она решила меня немножко спровоцировать и начала рассказывать, что Вадик теперь дружит с Танькой (а ты знала?!) и ходит к ней в гости. В один из дней Оксана зашла к Тане домой и там увидела Вадика. «Я была удивлена! Все же знают, что он за тобой уже несколько лет бегает!» - торжественно резюмировала моя одноклассница, внимательно вглядываясь в моё лицо. Я сделала покер-фейс и сказала, что меня это не интересует, так как Вадик может делать всё, что ему угодно. «Он взрослый мальчик» - ответила я. Оксанкина физиономия приобрела загадочное выражение. Она наклонилась к моему уху и жарко протараторила: «Он не мальчик! Представляешь, он рассказывал нам, что летом был на юге и там у него было роман со взрослой девушкой. И у них было ЭТО!». Я непонятливо уставилась на Оксанку: «Это? Что именно? Секс?». Та стыдливо хихикнула и сделала невинные глазки: «Ну да, именно это…». Мы обе, синхронно, посмотрели в сторону бегающего по залу Вадика. Тот поймал наши взгляды и несколько раз непонимающе обернулся. Почему-то мне стало противно его видеть, и я перевела взгляд на Оксану: «Было бы чем хвастаться. Нормальные парни о таком помалкивают». Оксанка тут же сделала постное лицо и кивнула: «Согласна». Потом подумала и её мордочка снова стала любопытной: «Как думаешь, у них с Танькой уже было ЭТО?». Я усмехнулась: «А ты спроси у Вадика. Он же языком чешет, как швейная машинка «Зингер». Оксана закивала и задумчиво уставилась на Вадика. Её просто распирало от любопытства. А у меня от этой беседы остался противный, мерзкий привкус. Хотя, Оксанка тоже мне такой сомнительный источник правдивых новостей.
Конечно, всё эти байки были мне неприятны. Но приходилось делать хорошую мину при плохой игре. Надо было изображать безразличие перед всем классом, так как наш роман с Вадиком ни для кого не являлся тайной. Очень выручал наш подпольный «Парафин» и наше с Женькой совместное творчество. Вообще, мы с ним очень сдружились, Женька был полон разных интересных и креативных идей и вообще, по моим наблюдениям, сильно опережал ровесников в умственном развитии. Он увлекался всем подряд и благодаря его разносторонним талантам у меня осталось много школьных фотографий, которые были изготовлены в его личной фотолаборатории. Как-то он сделал выпуск газеты «Парафин» и на место лиц приклеил к нарисованным туловищам вырезанные фотографии. Выпуск назывался «Пантеон олимпийских богов». Я, по мнению Женьки, была Венерой Захарийской - «Богиней красоты и изящества». Он нарисовал меня канонично голой, слегка прикрытой фиговым листочком. Зато мои ноги были обуты в модные тогда сапоги «дутики», в которых я ту зиму щеголяла по школе. Вадик был Зевсом – «Богом разврата и порока». Его Женька так же изобразил обутым в «дутики», завернутым в тогу и с огромным бокалом вина в руке. Маша была Афродитой – «Богиней Ума и Мудрости». Она так же была обнаженной, слегка прикрытой фиговыми листочками и в руках держала раскрытую книгу. Вовка Кривошеин был одет в тогу, но фигура его была нарисована извилистой, как у червяка: «Геракакал – «Бог Кривизны». Себя же Женя скромно обозначил: «Аполлон – Бог журналистики». Он сидел на пригорке с арфой в руке.
Конечно, выпуск был потешным, правда, мне не очень нравилось, что меня нарисовали голой и глупой. Ведь символом ума стала Маша. Но это же художник, он так видит :). Вадик заинтересованно поглядывал на нашу тусовку и после даже попросил Женю посмотреть на то, что вызвало наш дружный смех. Он разглядывал «Парафин» и изредка кидал в мою сторону осторожные взгляды. Я делала вид, что не замечаю их.
Через некоторое время я обнаружила, что Таня приходит на уроки порядком расстроенная и унылая. Я почему-то сразу поняла, что это из-за Вадика и что у неё ничего с ним не сложилось. Как-то на перемене она и Вадик стали ругаться, я даже не поняла, что произошло, но услышала, как Вадик громко и глумливо сказал ей: «Да заткнись ты, брошенная и униженная!». Таня вспыхнула, как-то затравленно съежилась, повернулась и села на своё место, опустив голову. А Вадик издевательски загоготал. Мне даже стало жалко Таню, такой печальной и убитой она была. Я же знала, каким жестоким и злым может быть мой бывший…
На новый год, в конце второй четверти, всегда устраивали школьную дискотеку. Она проходила в актовом зале после уроков. В центре ставили украшенную ёлку, на сцене царил дискжокей, а школяры задорно вытанцовывали под популярные мелодии и ритмы. Мы с Наташкой выплясывали со всеми, а когда зазвучала медленная музыка, меня из толпы вдруг выцепили чьи-то сильные руки. Я обернулась и увидела Вадика, который до этого где-то пропадал. Он наклонился к моему уху, крикнул: «Потанцуем?» и повел меня в центр зала. Отказаться или вырваться не было никакой возможности. Поверх Вадикова плеча я увидела проплывающие любопытные лица одноклассников. Вадик молчал, я тоже. Мы танцевали, он прижимал меня к себе, а вокруг нас мигали огоньки и сыпался серпантин. Неожиданно Вадик спросил: «Ну, как жизнь?». Я повернула голову и, отстранившись, уставилась ему в лицо: «Отлично». Вадик пристально смотрел на меня каким-то отрешенным взглядом. В полумраке зала мой бывший кавалер выглядел неожиданно взрослым. Он захотел что-то еще сказать, но в это время музыка закончилась. Вадик отпрянул от меня и, взяв за руку, отвел к девчонкам. Те шушукались и с любопытством на нас поглядывали. Я обернулась и увидела, что Вадик пробирается через толпу прочь, к выходу. Больше на дискотеке он не появился.
А через несколько дней наступил новый 1984-й год.