«Жена инженера! Мы и представить себе не могли, какая в этом силища!»
Серго Орджоникидзе
В этом году исполнилось 125 лет со дня рождения Риты Марьясиной. Она – представитель поколения, на чью судьбу выпали тяжелые этапы истории нашей страны. Жизнь Риты Яковлевны – пример того, как не сломаться в самых сложных обстоятельствах, не зачерстветь душой от несправедливости и не только верить, что все будет хорошо, а стараться самим делать этот мир лучше!
В 1930-е годы прошлого века на стройку нового гигантского завода по производству вагонов на Среднем Урале приехало немало высококвалифицированных инженеров и талантливых руководителей. Часто они прибывали с женами и детьми. Семья назначенного 23 июня 1933 года начальником Уралвагонстроя Лазаря Марьясина не стала исключением – вместе с ним в Нижний Тагил прибыли его супруга Рита Яковлевна и сын Илья.
Лазарь Миронович, активный участник событий 1917 года и Гражданской войны, к 1931 году уже имел опыт строительства завода – до этого он работал на стройке Магнитогорского металлургического комбината.
И во время событий Гражданской войны, и в рабочих командировках, и поездках по стране его всегда сопровождала жена Рита Яковлевна. Активная, неравнодушная к чужим проблемам. Как и многие жены командиров производства того времени, она была не просто супругой, а настоящим соратником, активно участвовавшим в строительстве новой жизни в молодой Советской стране.
Сразу по прибытии в Нижний Тагил вместе с другими женами руководителей и инженеров (Васильевой (Глаголевой), Дмитриевой, Пономаревой, Ловчиковой) Рита Марьясина включилась в работу женского движения Уралвагонстроя и стала первым председателем женсовета. Активистки организовали благотворительное общество «Друг детей». Оно занималось учетом школьников, нуждающихся в горячих завтраках, одежде, обуви, организовывало школы ликбеза. Часто ребята, в чьей судьбе участвовали активистки благотворительного общества, были детьми спецпереселенцев, попавших на Уралвагонстрой вместе с раскулаченными и высланными сюда родителями – их бытовые условия были тяжелыми, поэтому для многих из них деятельность общества «Друг детей» была лучиком света в тот непростой период жизни.
Активистки женского движения посещали бараки строителей завода, ясли, детские сады, столовые и школы c целью содействия улучшению бытовых условий, отслеживали школьников, нуждающихся в горячих завтраках, одежде и обуви, шефствовали над детдомами. Под эгидой женсовета проводились конкурсы на лучшее содержание ребенка в семье, победительницам вручали ценные по тем временам подарки: детские кроватки, отрезы на платье или даже патефоны. У активисток было много планов на будущее. Они хотели организовать детский ночной санаторий, открыть птицеферму, размышляли, как навести порядок в общежитиях и квартирах строителей и обустроить красные уголки. Женское движение не было формальным, его участницы по-настоящему горели желанием облегчить, улучшить сложные условия жизни детей рабочих. Активистки делились с нуждающимися детьми своим материнским теплом, а женщинам Уралвагонстроя объясняли основы педагогики, помогали стать грамотными и освоить профессии.
Опыт женсовета на Уралвагонстрое был интересным. Им в мае 1936 года Рита Марьясина делилась с участниками Всесоюзного совещания жен хозяйственников и инженерно-технических работников тяжелой промышленности в Москве. Работу тагильчанок оценили, а Рите Яковлевне вручили орден «Знак Почета». В августе 1936 года Марьясину вновь наградили, на этот раз Грамотой Центрального комитета профсоюза Наркомата тяжелой промышленности.
В конце того же года все переменилось – по стране прокатилась волна репрессий. Уралвагонстрой и Уралвагонзавод не стали исключением. В течение 1937–1938 гг. на Уралвагонстрое репрессировали около тысячи человек. «Врагами народа» были названы Григорий Павлоцкий (первый директор Уралвагонзавода), Шалва Окуджава (секретарь ЦК ВКП (б) УВС, впоследствии первый секретарь горкома партии в Нижнем Тагиле), Лазарь Марьясин (начальник Уралвагонстроя). Их арестовали и приговорили к расстрелу. Жен как родственников «врагов народа» отправили в лагеря, а их детей – в детские дома.
День ареста своей матери Риты Марьясиной ее сын Илья запомнил навсегда: «Маму арестовали в ноябре 1937 года в Москве. Ночью в нашу квартиру вошли четыре опричника. Приказали одеться. Больше я ее не видел до 1946 года».
И начались для Риты Яковлевны тяжелые годы заключения. Но и здесь она не позволила себе унывать, веря, что все еще переменится, что лучшее еще впереди. По прибытии в лагерь ее, как и других заключенных, спросили об имеющейся профессии. Она ответила, что зубной врач. При том, что никогда прежде зубным врачом не работала – имелся лишь опыт учебы на специальных курсах на заре далекой юности, еще до замужества. Но про то, что опыта работы нет, Марьясина умолчала – ей тогда показалось, что эта профессия поможет ей выжить в лагере. И не ошиблась – работа в медпункте несколько смягчила ее суровую жизнь в заключении и даже дала возможность встречаться с людьми, которые здесь ей стали близкими, в неформальной обстановке медпункта. Правда, даже страшно подумать, чем бы обернулся ее поступок, если бы она, не имея опыта работы зубным врачом, неудачно выдернула бы зуб своему первому пациенту – начальнику лагеря.
За годы своего заключения Рита Марьясина не сломалась, не потеряла веру в будущее. Она была человеком удивительной энергии. И несмотря на все тягости жизни, оставалась очень позитивным и инициативным человеком, окруженным настоящими друзьями. Ее освободили в 1946 году.
Уже после заключения она очень увлеклась театром, старалась посещать многие знаковые творческие вечера. В своих воспоминаниях о маме ее сын делился почти авантюрными историями о том, как Рите Яковлевне удавалось проходить туда, куда не было свободных билетов. Вот одна из них: «Достать билеты было невозможно, но в театр она тем не менее… попала вообще без него. Публика подхватила ее у входа в театр, она поджала ноги и толпа внесла ее на балкон». Это приключение стоило Рите Яковлевне сломанного пальца на руке, но, вспоминая его, она улыбалась.
Не забыла Рита Марьясина и о работе с детьми: выучилась на курсах английского языка, получила диплом и работала в начальных классах школы.
Кто же тот человек или те люди, которые спасали нас, детей спецпереселенцев?
Готовя материал к 125-летию со дня рождения первого председателя женского движения Уралвагонстроя Риты Марьясиной, сотрудники Выставочного комплекса Уралвагонзавода не могли обойти вниманием хранящееся в фондах музея письмо-обращение к ним бывшей жительницы Нижнего Тагила Марии Карпенко.
В 1983 году, уже будучи пенсионеркой, Мария Ивановна вспоминала суровые страницы своего детства, когда ей, девочке из семьи раскулаченных и высланных с Кубани, пришлось оказаться среди таких же детей на Урале в суровую зиму 1933 года. Среди теплых воспоминаний о тех непростых временах были и воспоминания о людях, которые заботились о них, голодных и едва выживающих детях. И ей, Марии Ивановне, спустя десятилетия очень хотелось узнать имена этих неравнодушных и достойных людей.
В свое время Мария Карпенко получила ответ, что заботились и не давали погибнуть мальчишкам и девчонкам активистки женского движения Уралвагонстроя, создавшие благотворительное общество «Друг детей». Что их имена не забыты и вписаны в историю завода.
Среди этих имен было, конечно, имя первого председателя женсовета Марьясиной. Мы хотим поделиться с вами тем самым письмом из далекого
1983 года. Публикуется впервые.
Мне исполнилось 60 лет. Ветеран труда. Бывшая учительница-предметник. На пенсии. И вот теперь перед сном не надо в памяти «прокручивать» уроки на завтра, стало возможным подумать о прошлом. И я часто возвращаюсь мыслью к зиме 33-го года. Я из семьи спецпереселенцев, то есть раскулаченных и высланных с Кубани на Урал. Моя мама и дедушка закладывали основы Уральского вагоностроительного завода. Жили мы в земляных бараках, потом фанерных, таких теперь и во сне не увидишь. Получали по карточкам паек, но не об этом речь. Тогда всем, всей стране трудно было, кое-где труднее, чем нам. К другому снова и снова я возвращаюсь мыслью, и слезы подступают от щемящей благодарности к кому-то, кто, вероятно, остался неизвестным, но к кому у меня и, конечно, у других подобных мне, чувство уважения и благодарности.
Кто же тот человек или те люди, которые спасали нас, детей спецпереселенцев, тогда это звучало почти равносильно – врагов? Вот проходит 2 урока, и в класс вносят ящик с печеньем и ящик с конфетами, дают нам, тощим, стриженым, несколько штук и того, и другого. А потом обед в столовой – борщ или пшенная каша. Что это было для нас, голодных, трудно сейчас передать словами. Но кто-то же видел, что мы на исходе, кто-то же это все организовал, достал, сумел до нас его донести, и от того так хочется знать имя этого человека, пусть его нет в живых, но почтить его память за то, что он понимал, что дети – будущее. Многие из тех стриженых потом не вернулись с войны, другие стали рабочими самых разных специальностей, давно думать забыли о своем происхождении, но я уверена, что они часто думают о тех оставшихся неизвестными людях, благодаря которым осталась жить детвора, пережив тяжелую зиму страшного 33-го года.
У вас в музее есть история города, история строительства УВЗ, я жила до 1946 года в Н-Тагиле и знаю, чем был этот завод (как и, впрочем, все) в войну. Но если бы в истории строительства этого завода была хоть строчка о тех людях, я знаю, это были благородные, честные, умные люди, достойные доброй о них памяти.
Мария Ив. Карпенко, Краснодарский край, Анапский район,
п. Виноградный, улица Горького, д. 12, кв. 2
Текст: Светлана Неймышева, экскурсовод Выставочного комплекса Уралвагонзавода
Фото: из архива музея истории Уралвагонзавода