Цветы вяли в кабинете главного бухгалтера. Листья скукоживались, желтели на кончиках, лепестки опадали. Каждый день уборщица Валя оглядывала горшки на подоконнике, качая головой на непотребство. Поливала. Листья скукоживались, лепестки опадали.
Бухгалтер Нина Сергеевна отчалила в отпуск. Попросила ухаживать за богатством, что и без напоминаний ясно.
Валя выполняла работу на совесть и терять место рядом с домом не рассчитывала. Сын в первый класс пойдёт, а здесь не жужжать с утра до вечера. Убрала - свободна. И копеечка лишняя в семью.
Но цветы вяли! Приедет Нина Сергеевна, три шкуры с Вали спустит, пинком из офиса вышвырнет. Потому что главный бухгалтер, не шутка. Начальство. Чёртовы цветы. Поливала, из пшикалки брызгала - всё по науке, что показали, то и делала. И дома росли цветы, фокусов не выкидывали. Валя нервничала, растения скукоживались ещё больше.
- Девочки, гляньте, что делать? - Валя сунула голову в дверь, где сотрудники уткнулись в компьютеры.
- А что случилось?
- Цветы. Нина Сергеевна меня в порошок сотрёт.
- М-да... - вынесли вердикт "девочки", оглядывая сирый сад на подоконнике, - Валь, ты поливаешь? Такие красивые были всегда. Заболели, что ли?
- Вот я и спрашиваю - что делать? Поливаю, конечно, вон лейка. Нинель меня...
- А что Нинель? Ты не садовник, в конце-концов. Пусть приезжает и сама разбирается со своим огородом.
И Нина Сергеевна приехала. Процокала каблуками до кабинета, линолеум вздрогнул. И тишина. Валя среди девочек затаилась, все углы по десятому разу шваброй вылизала. Тишина.
Через неделю цветы ожили. Валя и донесла - ожили цветы. Листья расправили, головы подняли, стебли выпрямили. Словно...скучали они, что ли?
Новый бухгалтер пришлась в офисе не ко двору. Коллектив "девочек" (семьи, дети, бальзаковский возраст) сложился дружный. Обедали в складчину в комнате отдыха, радости-беды перемывали, проблемы решали. Главный бухгалтер, кассир - все за общим столом сидели. Кафе-буфеты не признавали.
Но сманили главного бухгалтера конкуренты льстивые. Офис прямо возле дома воткнули, десять минут - и на работе. Грех удобства игнорировать, поддалась соблазну бухгалтер.
Нового главного ждали не совсем с нетерпением, но надеялись. И пришла. Костюм, каблуки, волосы гулькой за затылке, очки в половину лица. Сквозь окуляры мимоходом глянула на коллектив, по коридору прошагала, в кабинете заперлась. Ишь! Ладно, пока дела принимала, не до компаний. Сама ничего, интересная, лет 40 с хвостиком. Нина Сергеевна, значит.
Нинель, а не Нина Сергеевна! И через месяц, и через три цокала по коридору, сквозь окуляры глазами буравила. Мымра! Точно - мымра из "Служебного романа". Но прижилось иное - Нинель. Эдакая Эйфелева башня, где мы, а где Париж. Ничего, работали.
А сейчас - цветы. Правда скучали, что ли?
Нина цветы любила. И дома в однокомнатной квартире сад неземной развела. Цикламены, азалии, бегонии, даже мещанскую герань холила и лелеяла. Фикус в углу рос-процветал. Орхидеи на стеллаже стояли: розовые, белые, жёлтые и даже в крапинку. И полосатые. Любила цветы Нина.
Потому что больше и некого было. Кота хотела и думала завести, но куда цветы? Рожки да ножки от любимцев останутся.
И растения отвечали хозяйке взаимностью. Росли на зависть всем. Правда, завидовать тоже было некому. Жила Нина затворницей, с цветами разговаривала, беседы вела. Глупо? Наверное.
В старом коллективе себя поставила - не лезьте. И в новом совершенно не собиралась шашни разводить. Потому что первое, чем интересуются - семья, дети. Затем переглядки, поджатые губы, неприкрытая жалось. И потихонечку - в сторонку, словно прокажённая. Общение с долей снисходительности. Плавали, знаем. Намёки со стороны мужской половины тоже знаем. Типа свободная касса.
Что подруги? Кстати! Подруги были, целых две закадычных. С которыми огонь и воду со школьных времён. Заглядывали от мужей-детей отдохнуть. Но рано или поздно за рюмкой чая сворачивали на разговоры:
- Нинка! Ну так нельзя!
- Что нельзя?
- Не "штокай", сама знаешь. Всё при тебе - работа, квартира, машина. Невеста на загляденье!
- И для чего мне голоштанное "загляденье"?
- А если оно тоже с работой, квартирой, машиной?
- Ключевое слово - "если". Девочки, хватит! Все нормальные женаты, остальные с алиментами. Чай пейте!
Пили. Песни шёпотом распевали:
Вот кто-то с горочки спустился,
Наверно, милый мой идёт.
На нём защитна гимнастёрка,
Она с ума меня сведёт.
Прощались в прихожей, загадывая, что в следующий раз придут исключительно на свадьбу. Ага, с гирляндами. Идите уже.
А замужем побывала. Спасибо, сыта. В 20 лет выскочила именно за разведённого и на 10 лет старше. Любовь! Мужик - опора семьи, старше потому что. С работой, квартирой - счастье дурочки-студентки.
Не успели начать жить вместе, мама нарисовалась. Хорошая мама, заботливая, не чета девчонке-вертихвостке, второй по счёту. По всем шкафам прошлась мама, порядок навела, выговор сделала. Холодильник до самой последней луковицы выпотрошила:
- Ниночка, это что? Ты борщ когда варила? Почему в столь огромной кастрюле, сразу на роту, что ли?
- Нет, Наталья Ивановна. Ну чтобы на несколько дней хватило.
- Вадик любит свежее, а не на несколько дней. Вылей! И фарш я всегда сама крутила, мясо выбирала. Вот это выкинь! Кто тебя учил готовый покупать?
- Но...
- Вышла замуж, будь добра соответствовать. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Слышала?
Слышала. И мама приходила. Вадик любит свеженькое, Вадик любит вкусненькое, вот мамочка принесла. Правда, сам Вадик отлично лопал и стряпню Нины, но мама сказала! Не спорил. Мама жила одна, старшая дочь в заботах не нуждалась, а младшенький сыночка - счастье и отрада на старости лет. Кто приглядит, если не мама? Приходили домой - а здесь мама с перстом указующим.
Нина старалась. Огрызаться, правда, научилась. Вадик помалкивал - мама, слова поперёк не скажи. Да и привык, что мама всё решала, Нина не сразу дотумкала. Плыл себе по течению. Но любовь!
И когда через полгода нарисовалась бывшая с мальчиком пяти лет, Нина и не пикнула. Серёженьку им подкинули, оказывается. Временно. Коли Вадик теперь женат, бывшая тоже должна жизнь устроить. Поэтому - адью до лучших времён! Отец, воспитывать обязан.
И завертелась Ниночка между ребёнком, учёбой и мамой. Мальчишка хорошенький, с удовольствием с ним возилась. Но мама! Любимый внучек, лишили кровиночки, а сейчас - вот он. Доверить ребёнка вертихвостке? Ни за что! Достаточно посмотреть, чем кормит дитя.
Фу, что за каша? Не хочет Серёженька и правильно. А смотри - бабушка булочку с кремом принесла и шоколадку. Вкусно? Ещё бы.
И никуда не деться от любящей бабушки, ребёнок в садик ходил, болел, естественно. Нина институт заканчивала, подрабатывала потихоньку по специальности. Вадику с работой не везло. Поменял одну-другую, в перерывах давил диван. Перерывы становились всё дольше, диван всё мягче, бабушка всё хозяйственней. Нина окончила институт, устроилась в фирму, в которой подрабатывала. Мама Серёженьки присылала подарки.
Прошло два года. Настало время идти ребёнку в первый класс. И всё хорошо, снарядили, одели, обули, на линейке бабушка платочком глаза утирала. Свои дети? Да куда, в самом деле.
Нина каждый вечер готовила уроки. Палочки-крючочки выводили, пыхтели. Вадик смотрел телевизор.
В пятницу вечером бабушка решила забирать внука к себе. Большой уже мальчик, справится. В понедельник рано утром приводила - и в школу. В которой начали жаловаться - почему не сделал уроки? Потому. Не хотел, а бабушке трудно.
Кто на собраниях отдувался? Нина. Вадик ничего в этой школе не понимал, толку с него. С работой бы разобраться, где везение никак не приходило, два месяца там, три сям. Закипала Нина? Закипала. И не раз, и не два. Но любовь! Да уже и привычка. Заново замуж выходить, что ли? Где они, те мужья - ау, принцы! И сама была иногородней, легко сказать, идти-то куда?
Серёжа рос, бабушка кудахтала втройне и в стопятьсот раз сильнее, потому что вот-вот и вырастет. Когда ещё тетешкать? Разрешала всё, что запрещала Нина. Понятно, вертихвостка не мать, дитё и не жалко.
И оглянулась однажды Нина. Кто здесь она? Кошелёк на ножках, подай-принеси-стой-где стояла? На Вадика на диване, Серёжины глазёнки наглые, холодильник, что вздрагивал, когда МАМА приближалась. Но привычка! Привычка - вторая натура.
Однажды готовила весь вечер, голубцы крутила. Целый котелок накрутила голубцов. Спать легла, когда остальные десятый сон видели.
На следующий вечер пришла домой. Посуда немытая в раковине громоздилась, Вадик на диване, Серёжа в планшете, бабушка уже отчалила. И возрадовалась Нина, что хоть голубцы наготовила. На пару дней хватит. Сунулась в холодильник - пусто. Не поняла. Куда котелок делся? А вот он, котелок! Возле раковины стоит без малейших следов содержимого.
- Вадик! А где голубцы?
- Мы съели, а что?
- Подожди. Весь котелок вдвоём съели?
- А что там есть? Классные голубцы получились!
- Я рада. Что я приду с работы и не воздухом питаюсь, не знал?
- Ну...как-то не подумал...
И рухнула последняя капля в чашу терпения. Плеснула горечь во все стороны, еле отскочила Нина от струи пахучей. Сдёрнула с вешалки пальто, схватила сумку, на улицу выбежала и бежала, бежала, бежала. Очнулась у дома подруги. Ничего, приняли, переночевала.
Неделю у подруги жила, затем сняла квартиру. Вещи забрала потихоньку днём, подкараулила, когда все ушли. Вадик звонил, разумеется. Развод? Зачем развод? Нет, погорячилась, это понятно, а развод зачем? Если разводиться из-за каждой мелочи...ну, виноват, не подумал, в другой раз вспомнит.
Развелись. Отряхнула Нина годы жизни с ног своих. Работа-дом, дом-работа. Хватит. А новые годы шли. Даже кошку никак не завести, потому что цветы.
Жалела, что ребёнка не родила. Сейчас бы уже взрослые сын или дочка были. Но Вадик-тюлень, Серёжа, мама - какой ребёнок? С другой стороны, от Вадика бы так просто не отделалась. И развели в два счёта. Теперь кукует одна, мечта "голоштанника". Маску надела, очками от мира отгородилась. Как там у Рэя Брэдбери?
Он обернулся – на его лице была лишенная всякого выражения маска, вычеканенная из серебристого металла, маска, которую он всегда надевал, когда хотел скрыть свои чувства; маска, выпуклости и впадины которой в точности отвечали его худым щекам, подбородку, лбу.
("Марсианские хроники").
И вот эти посиделки с коллективов за обедом ей не нужны. Вернулась из отпуска, в кабинете ждали опять цветы. И начальство, конечно. Цветы любила, с начальством ладила.
"Девочки" к Нинель не лезли, пусть сама каблуками цокает. Скользнула взглядом, поздоровалась - и мимо, мимо.
В один прекрасный день работали, трудились, вдруг в дверях возник начальник фирмы. Подтянусь, носы в мониторы уткнули, по буковкам застучали. Работают они!
- Девочки! Отвлекитесь на минутку! Дело есть.
- Да-да, слушаем.
- А дело такое - щенок у меня. Французский бульдог, четыре месяца, зовут Кекс, прошу любить и жаловать. Полквартиры погрыз, нельзя дома оставлять одного. Приглядите, а? Вечером забирать буду. Корм, пелёнки, миску, подстилку, игрушки - всё привёз. Лады?
И на полу растопырил короткие лапы палевый щенок с белой грудкой.
Народ рванул, на руки подхватили, разглядывали. Щенок смешно сопел, изучая общество. Миску поставили, пелёнку постелили, работу бросили. Кто мячик гонял, кто канатиком тряс перед носом. Развлекали, в общем. Затем шлейку распутывали-надевали, погулять во двор вывели. Дальше щенок спал. Вечером уехал домой вместе с багажом.
И потянулись день за днём, к щенку привыкли. Убирали, когда мимо пелёнки, не без этого, кормили по часам, гулять водили. Затем прогулки взяли на себя охранники, всё равно ничего не делали.
Нинель однажды по коридору цокала, Кекс на неё из двери зала вылетел. От неожиданности лужу надул. Фря бровь подняла, обошла, ничего не сказала. Известило её начальство или нет, кто знает, дело не наше. Хозяин - барин во все времена.
Бульдожка рос потихоньку. Шкодил. Работать мешал. Таращил глупые глазёнки на мордочке с ушами-вертолётами. Ходил по рукам, потому что тискали. Гладили мягкую палевую шёрстку, пузико щекотали, грудку с белой манишкой чесали. Сын полка. Охранники приучали в туалет ходить на улицу, но пока не слишком успешно. Начальство выписало премии.
Противники собак, если таковые и были, помалкивали. Кекс рос во всеобщем обожании, под приглядом офисных нянек. Хозяина встречал, радовался. Признавал хозяина. В какой-то мере и жалели, что подрастёт бульдожка, исчезнет необходимость на работу возить.
Неудобства доставлял, да. В углу за столом заснул, еле докричались, весь офис вверх ногами перевернули. В другой раз провод погрыз, а проводов здесь - видимо-невидимо. Матрасик распотрошил, каялись - не углядели.
Начальство посмеялось, подхватило пухленькое тельце. Хорошо быть хозяином, когда везде - барин.
Продолжение ЗДЕСЬ.
Благодарю всех, кто поддержал автора!
Поддержать автора просто - нажать на форму, появится оранжевый квадрат, под ним кнопка "перевести". Написать любую сумму, дальше всё обычно.