Понятие «эпистолярное наследие» мы относим, как правило, к XIX веку. «Милостивый государь…», «Имею честь уведомить вас…», ну или проще, ближе к современному: «Простите, голубчик, за отчаянно длинное, докучливое письмо. Кланяюсь всем Вашим, а у Анны Ивановны целую руку. Будьте здоровы». (А.П. Чехов, 1888).
При этом мы плохо представляем, какое огромное и богатое наследие в письмах оставил нам век двадцатый и в первую очередь тот период, который принято называть «застойным». Речь, понятно, не о частной переписке, а о письмах граждан в хозяйственные и административные органы и общественные организации, известным деятелям культуры и искусства, наконец в редакции газет и журналов. Именно в СМИ тысячи и тысячи читательских писем были опубликованы целиком или процитированы, послужили поводом для журналистского расследования («Письмо позвало в дорогу»), стали темой или сюжетом очерка, статьи, фельетона… Центральные газеты («Комсомольская правда»!) проводили дискуссии и общественные обсуждения самых острых и злободневных проблем – и читатели охотно включались в разговор, высказывали интересные и глубокие суждения.
…«Дорогой читатель! Просим Вас отзывы о книге, ее содержании, художественном оформлении и полиграфическом исполнении направлять по адресу…» - такое обращение публиковалось на концевом титульном листе издаваемых огромными тиражами книг. К сожалению, нет данных о том, как активно откликались читатели на этот призыв, писали ли они отзывы о прочитанном в издательства, а вот то, что они обращались напрямую к писателям, – факт известный. Литераторы нередко упоминали об этом и в своих выступлениях, и в изданных мемуарах, а своей переписке посвящали и книги целиком. Такова, например, «Нет мне ответа… Эпистолярный дневник. 1952-2001» Виктора Астафьева.
«Потом я научился кое в чём себе отказывать, то есть не касаться тем и предметов, которые как бы заранее обрекают на сочувствие и успех данное произведение (именно поэтому шибко очеловеченный белый Бим с чёрным ухом пользуется таким ошеломляющим успехом у нашего слабо подготовленного, но жалостливого к животным читателя). Именно поэтому я бы и не стал писать, а если бы написалось, никому бы не показывал рассказа о смерти одинокого пса
и псовой одинокости его хозяев. Человек, так хорошо научившийся владеть пером, как Вы, должен взять себя за руку, как хороший ягодник не коснется пусть спелых, пусть ярких ягод, оставляя их легкодоступными для ребятишек, коим пока ещё тяжело и жутко ходить в лес одним» (1972).
Это из книги. Серьезное, интеллектуальное чтение. Чтение не на один день, и хочется перечитывать, хочется сохранить на память какие-то важные высказывания, мысли писателя и его корреспондентов.
Меньше, чем читательская, известна, меньше доступна почта зрительская, а она была достаточно объемной. В 1972 году, например, Юрий Владимирович Никулин получал в день по 50–100 писем. Эти цифры назвала в своей статье в газете «Советская культура» Э. Черепахова. Статья так и называлась «Почта Никулина» (12.06.1972).
В 1972 году Юрию Владимировичу Никулину – почти 50 лет. Он продолжает работать в цирке, 13 лет снимается в кино, в его активе 21 фильм, причем диапазон ролей довольно широк: от трагического Кузьмы Иорданова в «Когда деревья были большими» до остросатирического (и обаятельного) Балбеса у Гайдая… Еще снимаются «Старики-разбойники», но уже прогремела и вошла в «золотой список» «Бриллиантовая рука»… Никулин в расцвете сил, на пике славы и зрительского признания.
«Почта Никулина, пишет корреспондент «Советской культуры», очень интересна, в частности, и потому, что из нее можно многое узнать о сегодняшнем зрителе, об его отношении к современным проблемам комедии, к актерскому мастерству, его требованиях к кинематографу…»
Прочитаем приведенные в статье цитаты из писем.
«Вы спели сегодня по телевизору песню своего сочинения (музыка Б. Окуджавы) «Старый клоун». И у меня сердце екнуло: уходит Никулин из цирка. Неужели вы уйдете в театр из цирка и кино? Кино не может предоставить вам бесконечных возможностей сниматься. Но, уйдя в театр, вы станете по преимуществу московским актером. А у вас талант для площадей, для масс людей, театр будет вам тесен. Это несправедливо. Все самое прекрасное в искусстве должно быть доступно всем. Это ведь наша заповедь». (Жительница Благовещенска З. Пьянкова).
Проанализировать успех актера, секрет его обаяния старается инженер Е. Серяков (Москва). Он считает, что этот секрет «…в знании жизни со всеми ее шероховатостями. И не приблизительного, а точного знания…». «Я вам признателен, – обращается он к Никулину, – за то, что вы человек жизни, за что вам великая слава и благодарность. Вы не стараетесь стать над людьми, и, как бы вы ни смешили, всегда останется впечатление, что вас самого жизнь не баловала…»
«Вы артист-новатор. Вы такой комик, что можете заставить плакать не только от смеха. У вас талант серьезности. Это очень важно для комедии. Если же говорить о вашей игре, то я думаю, что талант вашей серьезности зависит не только от мастерства, но и от личности…». (Капитан запаса, бывший фронтовик А. Бобров).
«Вы хотите, чтобы люди, смеясь, выдохнули из себя дух зла и несправедливости. Снимаясь в кино, вы ярко показываете всю несовместимости зла и человеческого стремления к счастью. И при этом остаетесь комиком. И оставайтесь, хотя это очень трудная специальность. И будьте всегда готовы к новым выступлениям!» (подписано «Человек с Воронежа»).
«Когда вы играете тунеядца, алкоголика Балбеса или других таких же типов, то всегда задумываешься о жизненных обстоятельствах, которые превратили чистое и непосредственное когда-то (а это проглядывает во всех ваших забубенных героях) существо в этакое чудище. И это очень важно – задумываться о корнях, о причинах». (Т. Андреевская, Пермь).
Эпистолярное наследие… Само понятие ушло из нашей жизни. «Бумажных» писем не пишем, полученные ранее не храним, не считаем ценностью. Без сомнений и жалости отправляем в мусор, оставляем в покинутом жилье. Иногда семейная переписка попадает к любителям старины, коллекционерам. Об одном таком приобретении можно прочитать https://vk.com/doc-164433181_465476375.