И, вроде, квартира попалась дешевле рыночной стоимости, и планировка отличная, и дом стоит, где надо, и подъезд ухоженный, а вот с соседями не повезло. Вернее, с теми, что по правую руку от входа – муж с женой и два ребёнка. Только не жилось им спокойно, то и дело Саша слышала, как за стеной рыдают дети, как кричит благим матом мужчина, как в ответ раздаются женские крики, и оставалось надеть наушники, чтобы не быть свидетелем драмы, которая разгоралась за, казалось бы, толстыми стенами.
Квартира у Саши была однокомнатная, и по воле случая соседская спальня разместилась по другую сторону стены. Слева жили бабушка и дедушка – божьи одуванчики, которые, судя по всему, друг друга безумно любили. Саша нередко видела, как Герман поправляет своей Нине капюшон старенького пуховика, если они выходят прогуляться по небольшому мороза, а она смахивает снег с его плеч, когда они возвращаются обратно. Нет, не показушно. Кажется, для них никого не существует, только лица друг друга, в которые они смотрят влюблённо даже спустя столько лет.
А вот те, что слева, шли по принципу «бьёт – значит любит». Разговаривали шумно, что невозможно было забыть об их существовании, потому, когда Саша уже обвыклась и не слышала соседей справа, удивлялась и думала: все там живы?
У Аресьевой же никого не было. Жила она перстом между одуванчиками и кричащими и не торопилась терять свободу. Конечно, не был никого подходящего, но не кричать ведь на каждом шагу, что ей нужен мужчина. Лучше одной, чем с таким, как Толик, что за стеной.
- Тебя видели с Семёновым! - орал он в очередной раз, и Сашка, валявшаяся с книгой в выходной, бросила взгляд на часы. Половина восьмого. Вместо вечерней прогулки с семьёй эти двое предпочитают в который раз выяснять отношения. Сашка цокнула языком и потянулась за наушниками, но потом передумала и пошла в ванную набирать воду, чтобы получить релакс там.
Разместившись в ванной, она с наслаждением принялась читать дальше, но, казалось, крики только усилились, будто соседи нарочно пытались докричаться именно до неё. И почему специальные органы ещё не заинтересовались семейкой? Нет, дети выглядели здоровыми, сытыми, но вот эта неадекватная атмосфера в доме явно сказывалась на их психике.
Звон битого стекла донёсся до ушей, и Сашка выключила воду, прислушиваясь. Тона были повышенными, и что они всё никак не могут поделить? В конце концов, если женщина не уходит, значит, её всё устраивает, почему тогда должна болеть душа у Сашки? Она вообще не знает их. Мужчина почти никогда не здоровается, проходит, морда кирпичом, женщина бросит мимолётный взгляд, кивнёт, пряча синяки на лице, и бежит куда-то по своим делам. И вот, если этих двоих всё устраивает, почему она должна страдать и переживать? Сашка включила негромкую музыку и снова окунулась в чтение с головой.
На какое-то время всё утихло, и Саша решила, что всё закончилось, но тут истошный крик разорвал тишину.
- Помогите, - донеслось до её слуха, и сразу же сердце забилось быстрее и окатило жаром. Она отложила книгу и выключила музыку, прислушиваясь. Волнение разливалось по внутренностям. Кажется, упал стол или что-то большое, заплакал ребёнок, а Сашка всё сидела в горячей ванной в безопасности, не зная, что следует вообще делать.
Вспомнила неприятного соседа, который презрительно смотрел в её сторону. Если он жену не щадит и детей, что сделает с ней: хрупкой, беззащитной и одинокой. Страшно было подумать. Её передёрнуло от мыслей, и тут снова услышала слово, которым призывают кого-то на помощь.
Схватив полотенце, вытерлась наскоро и накинула халат. Подошла к стене, прислоняясь к ней ухом.
- Да видели тебя, видели, - орал Толик, как резанный. – И Семёнова!
«Блин, да кто такой Семёнов?» - думала в сердцах Сашка, что за принц, что покоя не даёт лысоватому соседу. И нашёл тоже себе красавицу. Жена обычная, серенькая, с животом, а он ревнует так, что дом ходуном ходит. Шлепок, и Сашка невольно ахнула. Похоже на пощечину, и тут же женский плач.
- Папочка, не трогай маму, - кричит мальчик, и кто знает, что делает в следующий момент Толик, потому что кричит уже женщина, рычит, ударяя его куда не попадя.
- Помогите, - снова обращается к кому-то, и Сашка отходит от стены, смотря на светло-серые обои, которые выбирала очень долго, отчего-то мозг пытается увести её в магазин, где она снуёт между полок, вспоминая, как покупала всё для ремонта. Нет реакции. Ей бы бежать, спасать, кричать. Только она гуляет по магазину, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
На кухне чайник, который она сразу же нажимает, начинает шипеть, нагревая воду, и две двери – комнатная и кухонная - спасают от криков. Она объясняет себе, что не может помочь, что она маленькая и против Толика совершенно не выстоит. Что он может и на неё руку поднять, что нельзя вмешиваться в семейные разборки, что она не одна в доме, и кто-то обязательно спасёт, поможет, выручит. Ну куда ей в одиночку. Да и портить отношения с соседями не хотелось. Они помирятся, а ей ещё тут жить. Будут в сторону плохо смотреть. Она убеждала себя, что это не трусость, а просто есть много причин, почему она всё ещё стоит на кухне, слушая, как закипает чайник.
Наушники выручили снова. Она слышала только фильм, который принялась смотреть, не до конца понимая, о чём именно сюжет. Но терпеливо добралась до конца, не покидая кухню. Бросила взгляд на часы, наверное, уже всё успокоилось. Ну не могут ведь они вечно кричать. Кажется, кто-то ходил за дверью, и Сашка на цыпочках подошла ко входу. Глянула в глазок. Полиция. Рядом Герман обнимает Нину за плечи, а та отчего-то трясётся. И снова страх окатил Сашку с головой. Она осторожно открыла дверь, чувствуя на ней что-то тяжёлое, и один из сотрудников отодвинулся.
- Что случилось? – поправила Сашка халат. Теперь она была смелая. Она могла выглянуть из своей крепости, чтобы проявить социальную активность.
- Саша, - лицо Нины было таким болезненным, рядом стояли двое соседских детей и тихо плакали. – Анечку увезли, - шмыгнула она носом. – А ты дома была? – внезапно догадка скользнула по её лицу. – Неужели не слышала, что тут творилось!
- Да я, - Сашка замялась, сглатывая стыд и уводя глаза. – Фильм слушала, - выдавила из себя, мысленно ругая. Нет, не потому что не вышла сразу, а потому что высунулась теперь. Сидела бы дома, потом узнала, что произошло. Теперь выглядит в глазах соседей каким-то монстром, которому на остальных глубоко плевать. Герасим смерил её взглядом, простым, обыденным, но Сашке казалось, словно она стоит перед ними голая.
Нина подтянула к себе детей, намереваясь увести в квартиру, а Сашке принялся задавать вопросы какой-то моложавый парень в форме. Оказалось Толик решил сегодня прибегнуть не только к кулакам, но и схватился за нож. Старики выбежали спасать горе-семью, вызвали скорую и полицию, пока Сашка заглушала крики каким-то фильмом. Она его никогда и не вспомнит, он так и останется в её памяти, как фильм, во время которого сосед схватился за нож.
После этого она решила сменить место жительства. Поначалу поселила к себе человека, сама снимая квартиру в другом месте. Было как-то стыдно смотреть всем в глаза. Можно, конечно, каждый раз проходя чувствовать себя голой, но испытывать страх, когда думаешь, что придётся возвращаться домой… Дом – крепость, и Сашка поняла, что её крепость пала, потому всё же продала квартиру, которую так любила, и вздохнула, спокойно переселившись в новый дом.
С соседями она почти не видится. С одной стороны молодая девушка одинокая, как и она сама, с другой старушка, забытая всеми, напротив мать с ребёнком, будто нарочно подобрались один к одному. Зато теперь тишина и покой, только Сашка не перестаёт думать об Ане. Ушла ли она от Толика, или новый сосед теперь прислушивается к крикам, намереваясь бежать и спасать, а, может, включает музыку погромче, решая, что это его совершенно не касается?
А как бы поступили вы?