Зимним морозным вечером чета Королёвых возвращалась с театрального представления, мирно обсуждая сценическую постановку.
Василий Петрович, мужчина чуть за пятьдесят, среднего роста, крепко сложенный, с раскосыми глазами, служивший чиновником высокого ранга в одном из министерств города Н, держал свою супругу под руку и не спеша рассуждал вслух.
-Я считаю, – говорил он громко, - что артист, сыгравший роль главного героя, так себе.
Он достал носовой платок не первой свежести и смачно высморкался:
- Да и вообще, постановка не заслуживает уважения.
- Да, если бы не он… - супруга, стройная, высокая, своенравная женщина, привыкшая к ухаживаниям и беззаботной жизни, недовольно поморщила свой вздёрнутый носик, и повторила.- Если бы не он, то весь бы спектакль пошёл насмарку.
- Ой, я тебя умоляю, Снежанка! – воскликнул Василий Петрович и, вынув замызганный платок, снова высморкался. - Да этот заурядный человечек даже роль не смог вытянуть.
Он ревностно взглянул на супругу и криво усмехнулся:
- А ты чего это его превозносишь? Так себе актёришко.
А затем, расправив свои широкие плечи, с довольной улыбкой, высокопарно произнёс:
– Видала? О-го-го, какой у тебя супруг! И спортивный и деньги имеет, да и вес в обществе… А этот, – Василий Петрович, небрежно кивнул в сторону театра,- ни рожи, ни кожи, да и прости за вульгарность, жопа с кулачок.
Сказав это, он, довольный собою, рассмеялся:
- Да и звать его как-то не по людски …
- Питерский, его фамилия! – недовольно промолвила Снежана, сжав губы. – А сыграл он замечательно, да и пьеса замечательная, – упорствовала жена.
-Во, во, я и говорю, у этого актёришки и фамилия, как кликуха у зыка.
Василий Петрович остановился, сделал реверанс и, состроив мажорную мину, грубым басом продекламировал:
- Уважаемые зрители, сейчас на нашей сцене в главной роли выступит вор в законе, Петя Питерский, а его дружбан, Коля Сиплый, будет исполнять Богемскую рапсодию. Тьфу!
Мужчина недовольно сплюнул слюну на только что выпавший белый снег и, раздраженно добавил:
- Да, какой он к черту артист? Это, по-твоему, артист? Да он третий акт полностью загубил…. Любой зык, отсидевший пяток годков тебе так сыграет, - мужчина щелкнул пальцами, – залюбуешься…
-Знаешь что, мой милый Васенька, - язвительно-милым голоском прощебетала супруга,- а я повторюсь: играл Питерский замечательно, да и звать его не Петя, а Николай, и отчество у него, между прочим, точно такое, как и у тебя, мой дорогой Васенька….
- Ух ты, ну надо же! - негодующе промолвил супруг, - Какие оказывается, у моей жены познания о мужиках театралах.
Василий Петрович отстранился от супруги, и искоса взглянул в глаза Снежане.
-А что ты ещё об этом плебее знаешь?
- Васенька!- Снежана, стараясь не придавать никакого значения своим словам, нежным, успокаивающе - вопросительным голоском продолжила.- Да ты что? А ты разве программку не читал? Ну, как же так? А ведь именно ты купил программку в театре перед первым актом! А прочитать и не удосужился? Ах, Васенька, Васенька!
Женщина взяла мужа под руку и нежно, но с противным упорством хитрой лисы и с язвительными нотками в голосе продолжила:
– Вот именно из той самой программки, я и узнала, что этого великолепного артиста и величают Николай Петрович Питерский. А постановка, если ты забыл, называется «Кофе по-турецки».
-Да, мне наплевать, как зовут этого дикобраза! - взорвался Василий Петрович. - Что и поговорить уже больше не о чем и не о ком?
Он высвободил руку и, отойдя в сторону, возмущенно продолжал:
- Что ты Снежана заладила: Питерский, Питерский…. Дался он тебе? Какой – то никчёмный, мелкий человечишка так запал тебе в душу, что, кроме как о нём, ты больше ни о чём и не говоришь. Может, всё-таки, обсудим всю постановку?
- Ну, неужели так сложно запомнить имена артистов? – неумолимо гнула свою линию Снежана.
- Да, зачем мне нужны эти фамилии? – продолжал возмущаться Василий Петрович. – Если я ещё начну запоминать фамилии, имена, клички всяких прохиндеев, то в моём мозгу совсем не останется места для необходимых мне знаний, – он зло сплюнул, – как говорил великий Шерлок Холмс…
- Значит, Шерлока Холмса ты помнишь?! – насупилась супруга.
– Да! – яростно перебил свою жену Василий Петрович. – Шерлока Холмса знает весь мир, а про твоего бездаря, кроме тебя и таких же бестолковых с десяток бабенок, больше никто и не слышал.
- Ничего ты не смыслишь! – тихо, обиженно сказала Снежана.
-Может, и не смыслю, но если мы вернёмся к Холмсу, - он продолжал идти рядом с женой, и возбуждено размахивал руками, - то именно он дал точное определение лишней информации. Помнишь, как он объяснял доктору Ватсону о том, что наш мозг подобен чердаку? И мы, сваливаем туда всё, что нам даёт окружающий мир. А когда приходит время что-нибудь отыскать полезное, этого сделать не можем.
-Господи, да об этом ты чуть ли не каждый день долдонишь, – раздражённо воскликнула Снежана. – Я уже наизусть знаю, что ты скажешь.
Она остановилась, подняла голову и, жестикулируя руками, артистично произнесла:
- Человеческий мозг — это пустой чердак, куда можно набить всё, что угодно. Дурак так и делает: тащит туда нужное и ненужное. И наконец, наступает момент, когда самую необходимую вещь туда уже не запихнёшь. Или она запрятана так далеко, что её не достанешь. Я же делаю всё по-другому. В моём чердаке только необходимые мне инструменты. Их много, но они в идеальном порядке и всегда под рукой. А лишнего хлама мне не нужно.
- Ха, ха, ха, - рассмеялся Василий Петрович. – Всё именно так! А ты делаешь всё наоборот! Тащишь на свой чердак всякий хлам, а потому у тебя в голове и не хватает места для знаний. Одним словом...
Он недоговорил, но всем своим видом показывал, что его жена недалёкого ума.
- Ты этим хотел сказать, что я полная дура?– обиженно сказала супруга.
-Я этого не говорил, – продолжая смеяться с сарказмом в голосе, ответил супруг, – ты сама определила свой уровень знаний.
– Невоспитанный хам! – с ненавистью, сквозь зубы выдавила из себя Снежана.
-Чего!? – Василий Петрович резко развернулся и, гневным взглядом, снизу вверх окинул супругу. – Это я-то хам??? – Да ты, подруга моя, похоже, совсем рамсы попутала…
- Всё!!! – воскликнула Снежана. – Мне надоело с тобой спорить!
Она недовольная беседой и возмущённая поведением супруга с силой дёрнула дверь в подъезд, к которому они, незаметно для Василия Петровича подошли.
- Слышь…
Василий Петрович, не ожидавший такого поворота событий, собрался уже схватить свою супругу за рукав мутонового полушубка, но в это время из открытой двери вывалилась толпа подростков.
Они о чём-то громко и весело разговаривали, и смеялись так, как могут смеяться только молодые и счастливые люди, не хлебнувшие взрослой жизни.
-Василий Петрович! Здрастье, – весело поздоровался один из парней.-Как дела? А мы тут с парнями...
Остальные, продолжая тесниться в проходе, тоже стали здороваться с мужчиной и, что-то рассказывать ему о себе и своих подростковых приключениях.
Снежана, недолго думая, проскользнула в подъезд, и успела сесть в лифт, нажав нужную кнопку. Двери лифта захлопнулись, увозя женщину наверх.
Подростки, продолжая галдеть и веселиться, попрощались с Василием Петровичем и вышли из подъезда.
Мужчина остался один на лестничной площадке. Он слышал, как лифт остановился на последнем этаже 16-этажки. Внутри у него всё кипело. Разговор с супругой был не закончен, и он чувствовал, что ему хотелось выговориться, но молодежь помешала закончить беседу, и от этого ему ещё сильнее становилось не по себе.
Он со злостью жал на кнопку, чтобы вызвать лифт, но как назло он не опускался.
- Сволочь! – возмущено проговорил Василий Петрович, обращаясь то ли к лифту, то ли к супруге. – Я главное, для неё всё делаю, – он ладонью ударил по кнопке, выпуская всю злость на ни чём, не повинную, горевшую красным цветом кнопку лифта,- а она мне, дерзит… Сволочь!
Мужчина нервно ещё раз большим пальцем надавил на кнопку лифта.
– Ну, ты едешь или как!?
Где - то наверху послышался тяжелый гул, и кабина лифта стала спускаться вниз.
- Ну, наконец-то! - с облегченным вздохом сказал сам себе Василий Петрович.- Вообще, все обнаглели! - уже более спокойно рассуждал он вслух. – Обнаглели! Все обнаглели! То жена выкобенивается, то лифт не спускается.
И, продолжая говорить сам с собой, недовольно добавил:
- Не, ну ты представляешь?! Я для неё всё делаю. Все прихоти исполняю! А для неё я оказывается хамло! Это я-то хам??? Да на себя, сучка драная, посмотрела бы! Тьфу! - он сплюнул и, выругался матом.
А затем, не дожидаясь лифта, чтобы хоть как-то снять нервное напряжение, стал подниматься вверх по ступеням. Дойдя до пятого этажа, тяжело дыша, остановился.
- И чего это она так разошлась из – за какого-то непутёвого? – переводя дух и более спокойно проговорил Василий Петрович. - Ну, подумаешь, не запомнил я фамилию…. Ну и что? Да таких артистов пруд пруди.
Сказав это, он, переведя дыхание, продолжил подниматься вверх.
- Ну и ладно, - бубнил он, медленно ступая по ступеням, –подумаешь! Ну, назвала меня хамом, - он улыбнулся уголками губ. – Баба дура, перебесится.
Его нервный пыл потихоньку смягчался.
- Да и, в конце концов,- он сплюнул скопившуюся слюну на грязные ступени, - не первый и не последний раз ругаемся.
Чем выше Василий Петрович поднимался, тем спокойней становился, чем ближе приближался к своему жилищу, тем больше приобретал уверенности в своей правоте.
Он даже стал себе представлять замечательные картины. Он уже изобразил себе в уме как заходит в квартиру, а его супружница, переодевшись в коротенький халатик, варит крепкий кофе по-турецки.
Именно такой, какой только она, умеет готовить.
И от этих феерических мыслей ему на душе стало тепло и очень захотелось прижаться щекой к нежной бархатной коже супруги, обнять её и крепко поцеловать в губы, пахнущие клубникой.
Он уже забыл о мелочной склоке, которая произошла между ним и Снежаной, и последние три этажа Василий Петрович, словно молодой задорный пёс, пробежал на одном дыхании, думая, лишь о том, как обнимет свою малышку и крепко прижмёт её к себе.
А затем, представлялось ему, они, обнявшись, будут, словно голубки, ворковать на кухне и попивать горячий ароматный крепкий кофе по-турецки, и супруга присядет к нему на колени, опустит свою голову ему на плечо и, крепко-крепко прижавшись к его широкой груди, будет слушать только его и во всём с ним соглашаться.
Василий Петрович, добежав до нужного этажа, медленно, тяжело дыша, подошёл к закрытой двери своей квартиры.
Отдышавшись, он, улыбаясь и предвкушая блаженный вечер, позвонил в дверной звонок и приготовился обнять жену. Пару минут он простоял у двери, продолжая улыбаться, надеясь на то, что Снежана откроет дверь, и кинется ему навстречу.
Но дверь никто не открывал. Он позвонил еще раз. А затем ещё и ещё. Тишина…
- Что за ерунда!? – Василий Петрович рассеянно пошарил по своим карманам, надеясь найти в них ключи от квартиры. – Да что за передряга такая!? – возмущенно воскликнул мужчина, начиная раздражаться. – Да где эти хреновы ключи? – он снял кожаную куртку, и вывернул все карманы. – Твою мать!
Зарычал он, злясь сам на себя.
Он вспомнил, что когда они с супругой раздевались в театре, то ключи от квартиры и сотовый телефон он положил в её женскую сумочку, а потом, даже и не подумал о том, чтобы забрать вещи. Да и зачем нужны ключи и телефон, если женщина, которая ему была ближе всех на этом свете, находилась рядом.
-Ну, и что теперь делать? – вслух сам себе задал вопрос Василий Петрович.
Пару минут он стоял у закрытой двери, глупо смотря на дверь. А затем опять позвонил в дверной звонок. Но и на этот раз никто не открыл ему.
Василий Петрович, вдруг, неожиданно для себя почувствовал, как его стал одолевать непонятно откуда взявшийся страх. Он вдруг представил, как его милая жёнушка сейчас лежит в теплой ванной и ей стало плохо, а он стоит здесь и ничем не может ей помочь.
В следующее мгновенье ему привиделось, что Снежана сидит в кресле и льёт слёзы из-за того, что он, такой медведь, не смог свою милую супругу, успокоить, и вёл себя с ней грубо.
Он, испугавшись своих мыслей, заколотил кулаком в дверь.
-Дорогая! – кричал он так громко, что во всём подъезде, и даже на первом этаже, слышался отголосок его голоса. – Открой, пожалуйста, дверь! Ну, дурак! Ну, прости меня! Да, ты абсолютно права! Я ничего не понимаю в театральной жизни, - стараясь достучаться до супруги, басил Василий Петрович. – Я не прав, прости меня дурака! Ты замечательная и великолепная женщина. А я трухлявый пень! Да я для тебя, да всё что ты хочешь, хоть звездочку с неба…
А у самого в мыслях рисовались ужасные картины. Ему вдруг представилось, что его молодая и красивая жёнушка накладывает на себя руки. Он стал колотить в дверь руками и ногами.
Неожиданно дверь открылась. На пороге стояла Снежана, держа в одной руке бокал с красным вином, а в другой бутылку с тем же напитком.
- Чего разорался на весь подъезд! – морща свой вздёрнутый носик, недовольно проговорила она. – Нечего дверь ломать, она, между прочим, денег не малых стоит.
- Снежаночка! – Василий Петрович, увидев целой и невредимой свою зазнобу, с радостью кинулся её обнимать. - Девочка моя, а я тут, представляешь, чего только не на придумал себе.
- Отстань! – неприветливо отстранилась женщина от мужа.- Заходи.- она шире открыла дверь и запустила супруга в квартиру.
- Ты сказал, что купишь всё, чего я захочу? – с хитрой усмешкой проговорила женщина, смотря в упор на своего мужа.
- Моя лапа! – Василий Петрович обрадовавшись тому, что его супруга уже не злится на него, потянулся в женщине, стараясь обнять её. – Да, я куплю тебе всё, что ты только не попросишь.
- Соболиную шубу! – Снежана отхлебнула из стакана и отстранилась от супруга, продолжая хитро улыбаться.
- Не понял. - Василий Петрович, опешил. – У тебя что, разве шуб мало?
- А ещё я хочу, - проигнорировав вопрос муженька, сказала, повысив голос жена, - чтобы ты передо мной извинился…
- За что?
Переставая понимать супругу, Василий Петрович устало кинул куртку на стоявший рядом модный пуфик, скинул туфли и прошёл в залу.
– Дорогая, какая шуба?
- Да причем здесь шуба!? - повысила голос Снежана. – Я требую, чтобы ты передо мной извинился… Ты что, не понимаешь, что ты меня оскорбил.
- Господи! - взвыл Василий Петрович. – То шуба, то ты просишь, чтобы я у тебя прощения попросил. Ты уж, дорогая моя, определись…
-Хам! – Снежана ещё отхлебнула вина. – Невоспитанный хам. Говорила мне мама, не выходи замуж за этого невоспитанного деревенско- подобного мужлана. Так нет… - она нервно заходила по комнате.-Да я на тебя всю молодость потратила. А ты, какую-то шубку не можешь купить.
- Снежана! - мужчина тяжело присел в дорогое кожаное кресло, стоявшее у искусственного камина, и устало пробурчал: – Господи! Да то, что ты просишь, стоит целое состояние.
- Ах, так ты считаешь, что какая-то шуба стоит дороже, чем я???- возмущенно воскликнула супруга. – Значит, шуба ценнее чем я???
И она, возмущенная, неожиданно, выплеснула остатки вина в лицо Василию Петровичу.
- Невоспитанный хам! – кричала подвыпившая женщина, размахивая полупустой бутылкой перед лицом мужа. – Я из-за тебя всю молодость потратила на стирку и уборку. А ты меня…. Меня!!! На какую-то шубу променял. Сволочь!
Василий Петрович ошалело глядел на разбушевавшуюся супругу и не мог понять, что же такое страшное могло произойти, чтобы ни с того ни с сего его милашка в одночасье превратилась из лаковой нежной киски в грозную и недоступную стервозную суку.
-Успокойся! – резко и громогласно произнёс он, поднимаясь с кресла.
Он протянул руку к жене желая схватить её в охапку прижать к себе и постараться унять разбушевавшуюся стихию.
Но каким-то невероятным образом супруга смогла увернуться от объятий мужа и со всего маху «зарядила» бутылкой ему в область виска.
На какое-то время Василий Петрович замер, удивленным взглядом смотря в зелёные глаза Снежаны. А затем, словно куль с песком, повалился на новенький, совсем недавно купленный, турецкий ковер.
*******************************************************
Очнулся Василий Петрович от нежного прикосновения к его щеке чего-то мягкого и вкусно пахнущего клубникой.
- Где я? - сказал он шёпотом.– Что случилось?
Он открыл глаза и ощутил прилив боли в висках, его тошнило, кружилась голова. Перед его затуманенным взором проявились очертания женского лица.
- Дорогая!- в сидевшей рядом с ним женщине он узнал Снежану. – Это ты?
- Да, мой дорогой! – женщина сидела на больничном стуле возле кровати в белом халате. – Как ты себя чувствуешь?
- А почему, ты в больничном халате? – он хотел повернуть голову, но резкая боль в левом виске заставила отказаться его от попытки осмотреться.
- Дорогой, - Снежана ласкового гладила мужчину по щеке. – Ты в больнице,- сказала она нежно. – А ты разве ничего не помнишь? – с лисьей хитроватой улыбкой проворковала женщина. – Ты помнишь, как здесь очутился?
Василий Петрович закатил глаза, стараясь вспомнить хоть что-нибудь из недавнего прошлого, но кроме зелёных глаз своей супруги он толком ничего не смог вспомнить.
-А что со мной случилось? – мужчина умоляющим взглядом посмотрел на свою жену, таким образом, прося у неё помощи.
- Ты, мой дорогой, - продолжая нежно гладить по щеке супруга, ласкового проговорила Снежана, - головой ударился, сознание потерял, а я, - она замолчала, наклонилась и, целуя мужа в лоб, прошептала ему на ухо, – а я тебя спасла, скорую вызвала, выходила.
Василий Петрович смотрел на свою, такую милую его душе женщину, и то ли от радости, переполнявшей его сердце, то ли от ласковых прикосновений по его щеке побежала слеза.
- Спасибо, моя родная! – сквозь слезы промолвил мужчина и закрыл глаза, стараясь не показывать своей слабости.
- Дорогой мой! – Снежана встала.- Я очень рада тому, что ты пришёл в себя. – Она скинула с себя халат. – А теперь мне надо идти, – женщина наклонилась и прикоснулась губами ко лбу мужа. - Теперь ты быстро пойдешь на поправку. За тобой очень хороший уход. А я приду навестить тебя завтра, - сказала она выпрямившись. – Если хочешь, я принесу тебе кофе.
- Да, принеси мне кофе по-турецки, я буду ждать, - сдерживая слезы, сквозь зубы проговорил Василий Петрович, не решаясь отрыть глаза. – такой как только ты умеешь варить.
- Хорошо! - ответила ласково Снежана. - До завтра, мой дорогой! – сказала она и покинула палату.
Она зашла к дежурному врачу и несколько минут с ним обсуждала состояние супруга.
Попросив оказывать Василию Петровичу нужную медицинскую помощь,она настойчиво потребовала, чтобы врач как можно дольше продержал Василия Петровича в больнице.
-Понимаете, - говорила убеждённо и уверенно женщина, – мой муж находится на высоком посту, он уважаемый человек в нашем городе. Его здоровье очень важно для нас всех! - она театрально повела рукой, показывая тем самым, что всем окружающим небезразлично здоровье чиновника такого ранга. – А раз так, - женщина, аккуратно взяла врача под руку и тихо повторила, - А раз так, то просто необходимо продержать его здесь, как можно дольше!
И сверля взором своих зелёных глаз врача, хитро продолжила:
- А для того, чтобы вы меня правильно, - она загадочно замолчала, покопалась в своей сумочке, откуда вытащила конверт и всунула его в руки молчавшему медику.
– Теперь, я думаю, что вы меня правильно поняли!? – сказала она более жестко,
- Я вас понял! – осматривая конверт и усмехаясь про себя, ответил, небольшого росточка, с пивным животиком и в очках из роговой оправы доктор. – Пару недель мы его здесь продержим точно.
- Этого достаточно! - освободив свою руку, сказала Снежана и высоко подняв голову, уверенной походкой направилась на выход.
Выходя на улицу, она достала айфон и набрала номер.
- Коленька, милый мой котёнок! - защебетала она в трубку, - Я уже бегу. Да, минут через тридцать-сорок буду дома. Что ты говоришь? – она ускорила шаг.- А, муж…- объелся груш, – счастливо рассмеялась Снежана. –Да, мой дорогой котёнок, он пару недель в больнице проваляется. – она подошла к своей машине и открыла её щелкнув автоматическим замком, – Так что у нас с тобой две недели медовый период.
Она замолчала, внимательно слушая, что говорит мужчина на том конце провода, и счастливо хихикала в ответ:
–Что ты говоришь? Кофе тебе сварить? Какое? По турецки? – она, закатывая глаза от предвкушения неземного блаженства, счастливо смеялась. – Конечно мой Питерский котёнок, я тебе такой кофе сварю, что ты век будешь только со мной.
Закончив разговор, Снежана счастливо улыбаясь, села в автомобиль и поехала покупать элитные кофейные зерна для приготовления кофе по-турецки.