Привет всем на канале Птица-муха!
Очередная история от уникального деда.
Вообще-то дед Митрофан скучал редко. Вот как-то умел он находить себе занятие, да и другим тоже. Например, в тот день с утра дед на утренней зорьке уже успел сходить на рыбалку. Возвращался довольный, в ведёрке плескалось штук восемь карасиков размером с ладошку.
Подходя ближе к своему дому, дед Митрофан заметил какую-то возню у дома своего соседа Михалыча. А Михалыч пару дней назад уехал на рыбалку в район, славные там места для рыбалки на Волге.
– Интересна, чи ни Михалыч ли с рыбалки вернулси? Надо пойтить глянуть, чаво тама он поналовил, – подумал дед Митрофан и, пройдя мимо своей калитки, направился прямиком к дому соседа.
– О! Митрофан! Здарова! – увидев деда, поздоровался Михалыч, одновременно вытаскивая из багажника своего драндулета огромного, почти в свой рост, сома.
– Ничаво сибе! – удивился дед Митрофан, заглядывая в багажник в надежде увидеть ещё рыбу, но её там не оказалось. – Чаво, всего одну рыбёшку споймал? От те на! Чаво ж ты за рыбак-то такой? Я вона и то штук восемь натаскал. – Похвастался дед.
Михалыч, конечно, дедову шутку оценил, но видно не до шуток ему было.
– Не поверишь, напоследок энта зараза попаласи. Куды мне столько? Отдал всю рыбу мужикам, только энтат трофей забрал, теперь и не знаю, что с им делать? – пожаловался деду Михалыч.
– Чаво с им делать? Дак на котлеты ево, качарыжку ему в рот! – посоветовал дед.
– На котлеты! Я только до хаты, а у меня тута Нюрка-почтальонша трётси, Семёныч послал, сломалась Утюжковская хлебовозка. А она должна сегодня хлеб развозить и нам, и в Утюжки, и в Малыванавку. Михалыч, мол, выручай! А как энту заразу по такой жаре бросишь? В погреб её не спустить, не то, что уж из ево взад достать! А так стухнить! А тута котлет на полдеревни!
– Ты, Михалыч, тащи тачку, давай до мине допрём, а я за Гришкай схажу и мы ево вмести разделаим и на фарш перекрутим, так не пропадёть. А башка и хвост на уху останутьси. Как-нибудь пораспихаим по холодильникам. Чаво жа добру пропадать?
Михалыч был очень рад дедовой помощи. После успешной транспортировки сома в дедову кухню Михалыч быстро ретироввался, работа сама себя не сделает.
– Етить тваю ж налева! – дед Митрофан смотрел на почти двухметровое чудище, которое на старой клеёнке лежало у него посреди кухни и прикидывал, с чего начать.
– Не, ну тута, в основном, топором, наверна. Да нож большой бы пригодилси.
Дед пересмотрел все свои ножи. Нет, больно маленькие. Нет у него подходящего ножа, хоть плачь. И тут он вспомнил про нож, которым Зиночка в магазине резала масло.
– От это подходячий вариант! – решил дед и поспешил в магазин. – Чай не один он у её, качаржку ему в рот!
В магазине кроме Зиночки никого не было. Да и сама Зиночка была какая-то дёрганная. Кстати, она только недавно вернулась из недельной экскурсионной поездки в Москву. Выехала в кои-то веки по путёвке.
– Здарова, Зина! Как съездила? Чаво тама Москва? СтоИть?
– Ой, здрасте, дядь Митрофан! СтоИть Москва. Как ты вовремя! Издёргаласи я вся. То ли выключила утюг, то ли нет. Выручи, посиди на стульчике, а я до хаты добегу, проверю!
– От ить, молодёжь! И сдалиси вам утюги энти, всё одно через пять минут, как парася пожавала. Беги, канешна, чаво делать, посижу.
Через несколько минут после того, как Зиночка побежала домой, в магазин, ворча, вошла вечно недовольная бабка Маша.
– Ой! Маня! Здрасти! – воскликнул дед Митрофан, а в голове у него уже созревал очередной план.
– Ой! Маня! – передразнила деда бабка Маша. – Чаво ты тута делаишь, кловун?
– Ага. И тибе добрава здоровьица.
– Зина-та иде?
– З-д-р-а-а-а-с-ь-т-и! Вспомнила она Зину! Ты, чаво, ничаво ни знаишь что ли?
– Чаво так-о-о-о?
– Не, ну, нада жа! Не знаить она! Сбёгла наша Зина, тольки её Митькай и звали. А мине Симёныч попросил приглядеть за магазинам, пока Михалыч хлеба ни завезёть.
– Куды?
– Куды, куды. В магазин.
– Да Зина, куды?
– А! Зина – в Москву пока, к кавалеру ейнаму.
– Да, к какому кавалеру? Чаво ты болтаишь?
– Да к обнакавеннаму. Съездила в Москву на экскурсию, называитьси! Тама в энтам Эрмитажу с им и познакомиласи. А он, говарять, нерусскай, а какой-та тама индеец что ли, Чунгачкук из Чунгачкукии. Папаша тама у ево кака-то шишка при ихнем посольстве в Москве. Дак сам, говарять, за ей приезжал. Ага. На ём ничаво, акромя перьев-то и не была. Брюха голае, в носе кольцо, что у Чипинихинава быка. В машину её посадил и увёз, наверна, в сваю Чунгачкукию.
– И чаво? Она Гаврилыча и Витьку, сваво сынка, бросила и укатила?
– А куды ж она их? Чай не басурманка кака, по десять мужаков иметь. А ты говаришь, Зина!
– От ить, вертихвостка кака! А ведь говарила я Гаврилычу, что за энтай пранырай глаз да глаз нужон! А Михалыч скора хлеб подвезёть?
– Не. Не скора. Тольки за машинай побёг.
– Ну тада ладна. Дойду до Дуньки, тама и обожду.
А деду только того и надо было!
Вскоре вернулась ничего не подозревающая Зиночка, дед благополучно выпросил у неё нож и побежал за дедом Григорием.
А бабка побежала к своей заклятой подруге бабке Дуньке рассказывать новость. По дороге всех, кого встречала, вводила в курс дела. Кто крутил пальцем у виска, кто дальше разносил, добавляя живописные элементы в повествование. Пока новость дошла до Нюрки-письмоноски, как её называли пожилые люди, она претерпела значительную трансформацию.
Уже выходило, что Зиночка по неосторожности на отдыхе в Москве познакомилась с высокопоставленным иностранцем из какой-то экзотической страны, чуть ли ни людоедской, и этот иностранец силой её выкрал прямо из магазина. И Зиночке кричать запретил, иначе обещал и Гаврилыча, и сына на корм пустить соплеменникам. А иначе бы она ни за что бы и никогда бы мужа с сыном не бросила. Вот так Зиночка постепенно из вертихвостки превратилась в жертву. Правду говорят, что к хорошим людям дер&ьмо не липнет.
Нюрка была женщиной чувствительной. Так ей стало жалко и Зиночку, и Ивана Гаврилыча с Витькой, что она решила зайти в фельдшерский пункт, посочувствовать и, может, узнать, какие есть новости.
Иван Гаврилович сидел себе спокойно в своём кабинете, листал чью-то амбулаторную карту и ни о чём не подозревал. Сначала послышался стук в дверь, затем в кабинет робко вошла Нюра.
– Можна, Иван Гаврилыч?
– А, Нюра, заходи. Случилось чего?
– Дак, энта я пришла узнать, не слышна ничаво?
– Нюра, ты говоришь загадками!
– Ой, Иван Гаврилыч! Да, как жа вы типерича с Витькай будити? – прослезилась Нюра, присаживаясь на кушетку.
– Что с Витькой? Витька в лагере отдыхает.
– Так он ничаво ещё не знаить?
– Чего не знает?
– Ну, про мамку и энтава Чунгачангу.
– Нюра, давай-ка я тебе температуру померяю? Что-то мне кажется ты не совсем здорова. Какого ещё Чунгачангу? Нельзя, Нюра, без косынки по солнцепёку.
– Да какова! Что Зину силком увёз!
– Да когда увёз-то? И что за Чунгачанга?
– Да надысь увёз! Говарять, чёрнай, как смоль, тольки в перья белыя одетай был и кольцо в носу!
– Да, кто говорит-то?
– Люди говорят! Дак, увёз чи не увёз? – добивалась Нюрка.
– Да на работе она! В магазине. На обеде только виделись! Я ничего не понимаю! Ты, Нюра, тут посиди, а лучше полежи, а я до магазину добегу. Выясню, не крутился ли сегодня там один интересный элемент. Подойдёт кто-нибудь, скажи, чтобы обождали. Я быстро.
Понятно, что Иван Гаврилович первым делом заподозрил деда Митрофана. Когда Гаврилыч зашёл в магазин, Зиночка заливалась звонким смехом, а Дашка, Стёпкина мама, в красках рассказывала ей историю её похищения иностранцем в перьях и с кольцом в носу.
– О как! Тебя же силком увезли, какая-то Чунгачанга! – воскликнул Гаврилыч.
– А я сбежала! – подыграла Зиночка, кокетливо уперев руки в боки. – За кольцо оттаскала и на плетень начипила, пущщай постоить на солнышке!
В этот момент в магазин вернулась бабка Маша, за хлебом.
– А-а-а-а-х! – вплеснула она руками и про себя подумала. – Ну чисто, профу&рсетка! Мужику голову задурила, а сама сбежала! Ой, Гаврилыч, наплачишьси ты с ей, с энтай Зиначкай!
Вторую часть напишу завтра. Всё же сом был большой, да и Вовка там тоже принял участие.
Спасибо, что прочитали.
Все материалы канала можно посмотреть здесь.
Весь дед Митрофан здесь.
Заходите на мой телеграм канал там тоже интересно.
