Серия "Картинки из армейской жизни, или листая старые альбомы"
Опять забота
Но опять, наверное "позаботились" старшины: прыгнут в своих шапках , головы же "дубовые".
А шлемы могут "потерять".
Хорошо хоть зимние десантные бушлаты выдали и то дело.
Правды ради надо заметить, что десантным орлам палец в рот нельзя было класть: Могут и потерять "гады".
Итак. Стоят мальчишки, гордые тем, что они десантники.
Экипированы для прыжков, впереди на них запасные парашюты З-3 серии 2.
Однажды при десантировании в казахских степях осенью 1978 года был сильный ветер и запаски превратились во что-то типа «лыж».
На них «ездили», даже «летали» по полю, как на аэросанях и только ошметки в стороны.
Ведь при приземлении невозможно было погасить купола основных парашютов.
Десантирование тогда окончилось плачевно.
Войнушка, или Прикрытие госграницы. Глава 1
Трагичное всегда рядом с комичным, или наоборот.
На учениях запланировано два процента потерь.
= Из солдатских легенд =
Глава 1. Постановка задач
Совсем близко шла война, а мы готовились, только не к той, которая в Афгане, а к большой войне. Туркестанский округ в то время был прифронтовым, ведь сороковая армия, воюющая в Афганистане,в порядке службы, подчинялась ему. А мы служили, учения, учения, а в расположении, на зимних квартирах, наряды, совещания и служба, согласно присказки: ночь*, тишина и в стране дураков закипела работа. Только юмор помогал жить и служить. Было много трагического, постоянно гибли люди, нарушая элементарную технику безопасности. Я хочу рассказать об учениях, где была, и трагедия, и комедия, или все вместе.
Лето, перестройка, будь она не ладна! Туркмения. Жара. Вечер, около 20.00. Расположение корпусного батальона связи. Командир, среднего роста, чуть полноватый, очки, по виду интеллигент, учитель, а не командир трех с половиной сотен «разгильдяев», именуемых отдельным батальоном связи, подполковник Трубач Вячеслав Дмитриевич, уточняет задачи на предстоящие учения. Совещание проходит в ленинской комнате. Комната, как комната: плакаты, столы, бюст Ленина- это свято, для «властителей душ», замполитов. В описываемые времена, шутники уже частенько подшучивали, например: каска на голове Ленина, сигарета в зубах, подрисовывали брови, как у Брежнева.
Итак, совещание. Места за столами заняты офицерами и прапорщиками. На галерке, как всегда сидят тыловики и всякие недисциплинированные личности типа рассказчика, в обеих категориях состоящего. Вполголоса рассказывается анекдот: – Что такое прожектор перестройки*? Это Горбачеву вставить в заднее место лампочку,– рассказчик «Лейб Маркович», или капитан Вушко, дослуживающий последние месяцы перед пенсией, очень интересный офицер был, по доставанию всего. Лишь бы, на кону была бутылка спирта. Одно слово «пятнадцатилетний капитан».
… завтра совершаем марш, в район Кушки, с нами в колонне рота охраны, - доносится голос командира: - Фабула учений – соседнее государство (Афганистан, с нашей 40 армией – вставил я вполголоса, своим) сосредотачивает у границы войска, угрожая территориальной целостности СССР?
– Ага, сейчас будем воевать с сороковой, – комментирую я. - А потом ударим по Ирану, я в агитотряде* читал о нашей готовности.
– Че, че? - заинтересовался «Лейб Маркович».
– Конь в пальто, – говорю. – Листовки видел: Иранские солдаты сдавайтесь, вы окружены, сопротивление бесполезно, советские танки подходят к Тегерану,– на их языке написано и на нашем, дублировано.
– Пи3.14ишь, - Витька Исаев, дружбан мой. Тут на нас зашикали, в другое время мы бы послали, но командир повысил голос, значит, засек нашу болтовню.
...наш корпус развертывается в двенадцатую армию, штаб которой убывает в Кушку на вертолетах, там происходит отмобилизование, по документам, а мы, как всегда, работаем реально. По прибытию в заданный район, – продолжает комбат: - Развертываемся и вперед за связью, предупреждаю четвертую роту.
– А чё? Всегда четвертая, всегда виновата? - Юра Егоров, ротный (в Дагестане, будучи комбатом, сложит голову – ЗЕМЛЯ ПУХОМ ЕМУ!), возмутился.
– Егоров, не возмущайся, лучше, думай о выполнении задачи, а то я сейчас напомню, что четвертая рота, - отрезает командир. - Теперь хочу заслушать службы о готовности к учениям, да и пока не забыл, предупреждаю тыл, прекратите пьянки! – тут уже возбух наш шеф, майор Ятушкин. – Это когда мы пили?
– Ятушкин замолчи, после совещания со своей бандой ко мне, – поставил точку в тыловых «обидах» командир.
Пока докладывали другие, я вспомнил прошедший день. С утра, на четырех тэзушках* с прицепами, выехал за горючим и буквально за воротами КПП, из под капота первого Урала вырвался сноп пламени. В голове, пока тушили: «Накаркал…»! Вчера, лежа на диване, смотрел фильм, в котором водитель, спасая людей, сбросил горящий бензовоз в реку, жене говорю: – Видишь блин, как у тебя муж рискует?– горящий двигатель накрыли кошмой, потушили. Водителю Румянцеву:– Ремонт и догнать, а то бошку откручу. А сам с остальными в Безмеин на армейские склады. При возвращении в парк, на пункте заправки замкнула проводка и загорелось помещение заправки, потушили. «Говорят же, мысли материализуются!»,– больше я в этот день активности не проявлял.
– Начальник горючего, – услышал я и встал. – Готовность стопроцентная, с собой семьдесят тысяч литров горючего, масла, смазки по норме в грузовой машине.
– Сколько с собой спирта?
– Тридцать шесть килограммов, – спирт, в армии всегда в килограммах, а водка в литрах.– Товарищ подполковник, давайте я начпроду* канистры со спиртом поставлю,– сразу же хотел избавиться от мороки.
– Хрен ему, он сволота опять выжрет всё, как в Мадау*, – начпрод Вася Снеговиков сидящий рядом, обиженно засопел, но промолчал, ведь виноват полностью. – Давно тебе говорил, свари сейф, а то возишь в бензовозе. Всё, спирт держи при себе,– отрезал командир. Дальше совещание пошло своим чередом.
Кабинет командира, небольшой, уютный, стоим тыловики, чувствуя вину, хотя несильную: «Подумаешь, в баре немного пошумели».
– Ятушкин, ты, когда свою банду успокоишь? – перелистывая бумаги, командир
– Вячеслав Дмитриевич, а почему опять банда? – обижается наш шеф с позывным: «командир счастливой щуки», иногда «подводник» - в канале имени Ленина тонул.
– Я тебе не Вячеслав…- заводится командир, но тут зазвенел телефон и командир за трубку. – Да, товарищ генерал, - и махнул рукой, мол, смазывайте лыжи.
Толпой вывалили из кабинета, навстречу начальник штаба с гаденькой улыбочкой: – Что «воры в законе», получили?
– Молчи половой гигант! – отрезал Ятушкин, добавив пару матерных слов. Начштаба Ведасова к нам, сослали из округа за амурные подвиги, связанные с матерями солдат, отправляемых в Афган: «Сучонок пользовался тревогой матерей солдат», – а это в армейской среде осуждалось и поэтому, он авторитетом в части не пользовался.
Выйдя из штаба, двинули в курилку перед штабом. Курилка была знатная, частенько мы там ночами, отдыхали в приятной компании. Окруженная вековыми деревьями, да щедро политая дневальным земля - создавала приятную прохладу. У всех на мордах лица, а какие вы думаете, лица у тыловиков, была одна мысль: « Кто заложил?». Петро Шамлинский (фамилия девичья, своя Лысый, он «замуж» вышел и фамилию жены взял): – Кто же нас видел и почему командир только вечером вспомнил? - вопрос повис в воздухе.
– Всё, по домам. В четыре ноль, ноль быть в части,– распорядился наш глава, ага как бы, не так, ласты мы направили в бар…
Примечание к первой главе:
• Ночь* – Как-то вечером, после двадцати часов, дают команду: – Развернуть пункты довольствия(ПХД). Завтра будет генерал проверять. Во время развертывания придавили солдата (раздавили таз). А ПХД никто не пришел проверять.
• Агитотряде*– Отдельные воинские части спецпропаганды.
• Прожектор перестройки*– Во времена перестройки была такая телевизионная программа
• Тэзушках* – Топливозаправщики.
• Начпроду*– Во время учений была совершена стратегическая ошибка, спирт отдали на хранение Васе Снеговикову и он благополучно «испарился».
• Мадау*– Район на юго-западе Туркмении вблизи с границей Ирана.
Глава 2. Марш и Ч..П.
*
Утро. Тревога, звенит сигнализация оружеек, суматоха, получение оружия, боеприпасов. А как вы думали? Связь всегда с боевыми патронами на учения, аппаратура, документы, все секретно. Посыльные изображают убытие за командным составом (командный состав давно уже на месте, как всегда бывает при «внезапной» тревоге). Посредник с секундомером контролирует. Прибыли в парк, выстроили колонну, командир ставит задачу: – Товарищи оф..., пр…,солда… нам поставленна задача, совершить марш в район населенного пункта Кушка, расстояние семьсот км, марш начинаем в семь ноль, ноль, к девятнадцати следующего дня прибыть в район учений. Начальнику службы горючего, обеспечить дозаправку техники в районе города Мары, начальнику продовольственной службы, в то же время покормить личный состав горячей пищей, там же привал. Далее командир поставил задачу: – По прибытию, обеспечить связь командованию армии с подчиненными дивизиями и штабом фронта. Сейчас проверить экипировку, наличие документов, оружия, боеприпасов, личный состав покормить в столовой.
Позавтракали, вот и семь часов – команды нет, девять, десять часов, команды нет. Давно уже собрались в кучки, травим, правильно про жизнь, например два дня назад прибыл служить новый начфин, капитан, а мы, тыловики с Якушкиным, в курилке разлагались, нет, не ….., думали, как повысить боеготовность служб тыла. Якушкин подозвал капитана к себе и состоялся такой диалог. Якушкин - Что к нам?
– На усиление, – ответ капитана, как впоследствии узнали, татарина по национальности и хорошего мужика, кстати. И тут раздался хохот, все замы у нас были на усилении. Ятушкин, например, прибыл из Кушки, где был зампотылом танкового полка. Выпивая со своим командиром взвода, прапорщиком, поругался, выхватил автомат у водителя (полк был на учениях) и дал очередь над своим прапором, тот наложил в штаны и убежал. Выспался и утром к начальнику политотдела – понизили в должности.
Вот о начфине я рассказывал нашим боевым, они все время в поле и последних новостей не знали, а в голове крутится вчерашний поход в бар, да и шея побаливает. «Вот же люди русские! Сказано же было:– По домам! – нет, поперлись в бар. Пришли, заняли два столика, весело, тут девчонки подсели, вообще весело стало. Пили много, танцевали, потом куда-то однополчане растворились и провал в памяти. Получилось как в том анекдоте, про Штирлица: Просыпается он в камере, ничего не помнит. Думает: «Если немцы зайдут, я представлюсь штандартенфюрером Штирлицем, а если русские - полковником Исаевым». Скрип двери, заглядывает сержант милиции: – Ну, вы вчера и нажрались товарищ Тихонов!– вот так и у меня, в памяти только картинки:
Картинка: Музыка играет, что «импортное», я сижу на стуле, вокруг в тройке метров опасливо, невооруженным взглядом видно, что опасливо, стоят стеной посетители, но близко не подходят: «Кого боятся?– в голове, встаю, они шарахнулись в стороны, а я на выход. Никто не мешает, опять провал…
Картинка: Улица. Мент на меня летит, что-то орет, пнул его, в арык улетел, тут удар в челюсть, да чувствительный, но выдержал. Рядом Петька Шамлинский хлещется и тоже с милицией: «Толи вся милиция на нас поднялась?» – мысль в туманной голове, одновременно разбираясь еще с одним ментом. И тут в «зобу» дыханье сперло и дальше нирвана…
Картинка: Сидим в отделении милиции, возле окошка «Дежурный по отделению» с Петрухой, рядом два представителя власти с «демократизаторами» охраняют нас. «О блин вооружили их на нашу голову», – «горестная» мысль и тут друган толкает меня:– Вот этот тебе дыхалку дубинкой передавил, – шепчет, указывая на проходящего лейтенанта. Всё, мозаика сложилась:– Ах ты, гад!– кинулся к нему. Но подраться не дали, слишком много «ментокрылых» оказалось в своем «гнезде». Растянули. Усадили опять на лавку, надавав тумаков. Петруха шепчет: - Сиди не рыпайся,– а как тут не рыпаться? Я по телевизору видел, как сопротивляется орел, попавший в клетку, так и мы почти в клетке. А свободу ведь каждый любит. Начал я опять буянить, майор милиции вышел, успокаивает:– Сейчас комендатура приедет,– это он нашим охранникам говорит и отправляет их на выезд: – Я сам с вояками справлюсь.
Отделение опустело и тут же мы свободу получили, оказывается майор по имени Курбан, Петькин сосед по подъезду, друг по шашлыкам и рыбалке. Вот почему Петруха меня успокаивал, знал, что свобода у нас в кармане. Вышли мы на улицу, глоток воздуха свободы и тут же наткнулись на Ятушкина, шефа.
– Ну, гады! – с матом на нас. Оказалось, он спешил выручать нас из милиции, ведь его сын Олег, гуляя с девушкой, видел, как мы дрались и как его «орлов» трамбовали в воронок. Короче, поматерил он нас, мы головы склонили: «Виноваты», – но повинную голову меч … , ушел. Глянули на часы - уже четвертый час, домой идти поздно, да и нарываться на скандал с женами, себе дороже, мы уже на учениях и поэтому ласты в часть, на «войну». По дороге пытались разобраться, как и почему драка и куда наши делись но, увы, у Петра тоже нирвана была. Ему легче, он вещевик, «тыловая крыса», они на войну не ездят, из тыловиков в основном только горючники в боевых порядках, он разберется и потом расскажет*», – мои думки прервал начальник штаба майор Ведасов, я с вопросом: – Когда тронем?
– Генералу понадобился салон, а машина неисправна, орошники* ремонтируют.
**
Продолжаем курить. Наконец последовала команда:– Строиться! … вершить марш в район города Кушки, скорость движения сорок километров, дистанция сорок метров, связь по колонне держать по сети сто пятой, позывные по номерам машин. Из машин и аппаратных без разрешения не выходить на остановках. По машинам! Тронулись около полудня, пока выползли из города, на окраинах которого теснились дома частного сектора. Хорошие дома, кстати, в то время стоимость дома достигала пятидесяти тысяч рублей, сумма вообще фантастическая. Что характерно, почти у каждого дома сидели на корточках парни и о чем - то беседовали - это как пейзаж, присутствие парней у ворот. Наконец, трасса «Ашхабад –Мары», увеличили скорость.
Военная колонна, своеобразная колонна. Если впереди идущая машина движется со скоростью сорок километров, то последняя летит уже под восемьдесят. Так и двигались, как гусеница, рывками, то быстрей, то медленней. По сторонам дороги раскинулись бахчевые поля, на которых в основном работали женщины и девчонки, замотанные в платки, видя военную колонну, они приветливо махали руками (в то время армию любили). Мужчин за десять лет службы, я ни разу не видел на полях - не царское это дело. Во время привалов, женщины частенько приносили и угощали нас дынями и арбузами. Пока мы ели, они расспрашивали о службе, ведь у многих, где-то служили сыновья. Слева, невдалеке, протекал канал имени Ленина, в котором водилось очень много рыбы. Автор никогда бы не подумал, что в Туркмении столько рыбы может быть. Умельцы, браконьеры, рыбу ловили так: мешок хлорки и внизу по течению собирают рыбу, самих бы их так в хлорку окунуть.
***
К семи вечера мы остановились на привал, перед городом Мары. Лучше бы не останавливались! Стемнело, в Средней Азии вообще темнеет рано, только солнце, глядь, уже темню. Я, не мешкая начал дозаправку колонны. Начпрод со старшиной чуть на обочине развернули пункт довольствия, скоро ужин. И тут! Машины по команде, двигалась по одной к бензовозам, остальные стояли на местах. Вдруг из одной радиостанции выскочил солдат с котелком, подбежал к прицепу ЦВ-1200* и начал набирать воду. А в это время задний автомобиль тронулся, удар, вскрик и хруст. Но мы еще об этом не знали, какие-то крики, смотрю, в зад колонны побежали командир с начальником штаба.
«Что-то случилось?»,– точно случилось:– Труп!- это наша медицина в лице старого майора, начмеда констатировала.
Не стало восемнадцатилетнего мальчишки, не зря говорят, рожденному быть задавленным, не утонуть. Всё произошло из-за халатности и разгильдяйства двух восемнадцатилетних мальчишек, из которых, один водитель машины – это оказалась машина-салон генерала Христова, которую так до конца и не отремонтировали. Во время стоянки, вышел воздух из тормозной системы, а другому захотелось водички. И произошла трагедия, скоро заплачет мать погибшего, а позднее другая мама, уже на суде, когда будут судить её сына, водителя.
ЗЕМЛЯ ПУХОМ ПАРНЮ!
Всё, доклад и закрутилось, завертелось, прокуратура прилетела, труп увезли в город Мары. На обочине шоссе мы простояли до утра, естественно кто мог, тот помянул парня. На душе было гадко, в голове пустота. Сидя в автомастерской связи, мы поминали русского парнишку, по имени Николай, говорю: – Мужики, раньше никаких приказов* на марш, ни хрена, прыгнули в машины и вперед.
– Сейчас все разжуют, всё, согласно приказа,– продолжил мою мысль Александр Котов (Котяра), командир ремонтного взвода, среднего роста, всегда веселый, но не сейчас. – И вот труп, лучше бы не останавливались.
– Ну, давайте еще по одной и на боковую, – предложил Иваныч, зампотех. Расположившись на гамаке, я попытался заснуть, но сон не шел, в памяти месячной давности случай. Работал с документами в пункте заправки, слышу крики, в окно: «Мать моя женщина, «факел» бежит из бокса роты охраны». Выскакиваю и на бегу фиксирую, дежурный по парку уже догнал, подножка, «факел» упал. В бочку с водой его, рядом пожарная стояла, потушили, вытащили, кожа клочками. В госпиталь - скончался солдат. Называется, постирал форму и сэкономил, чтобы не выливать бензин, помыл двигатель своего УАЗа. Потом оделся в высохшую форму и начал подсоединять аккумулятор. Эх, жизнь, жизнь, как не инструктируй, бесполезно, что-нибудь учудят. Хотя если вспомнить сам таким был»,– и с этой мыслью я заснул.
Утром в сопровождении машин ВАИ тронулись и через несколько часов были на полигоне Иолотанского учебного полка. Создавалось впечатление, что батальон арестован. Прибыл начальник политотдела корпуса, генерал, толстый, вальяжный, с тройным подбородком, нас построили и по его словам - виноваты мы.
Да виноваты, да негодяи! Но если бы… впрочем, о чем говорить? Парня, молодого парня не вернешь и это было только начало! Я стоял в строю управления и наблюдал, как командир, играя жвалами, еле сдерживался. Ведь эту машину в колонну нам навязали в приказном порядке, и теперь, подполковник Трубач будет виноват в смерти солдата. Правда потом, прокуратура не увидит в действиях командира состава преступления.
А в ночь мы начали выдвижение в сторону Кушки.
Примечания ко второй главе:
• Расскажет*– Оказывается, мы вышли покурить и проводить своих. Возвращаемся, а там с нашими девушками сидят местные аборигены. Завязалась драка, мы их выкинули из бара, бармен милицию вызвал. Так что мы «безвинно» пострадали.
• Орошники*– Отдельная рота охраны и обслуживания.
• ЦВ-1200*–цистерна для воды, емкость 1200 литров
• Приказов*– Мне прибывшему из ГСВГ,(передовая группа войск, где все было согласно уставов, всё регламентировано) поначалу было дико видеть бардак творившийся в округе. Всё было поставлено на самотек. Марши без приказов, дежурный, заступая сам, вылавливает лиц заступающих с ним в наряд. И все сходило с рук. Когда начали наводить порядок, пошли трупы. Почему так, я не знаю!
Глава 3. Учения
Прибыли на место развертывания. Рекогносцировка – местность холмистая, кругом желтизна и верблюжья колючка, всё остальное выгорело. Развернулись, связисты связью, маскировкой. Кстати, маскироваться мы умели, но мне кажется даже тогда - это было бессмысленно, из космоса все видно и почему-то я, никогда не видел рядом со штабами, прикрывающих с воздуха зенитчиков-ракетчиков, ни на одних учениях! У нас в корпусе была зенитно-ракетная бригада, но, ни разу я не видел разворачивающихся рядом пэвэошников, ни разу!!! Наверное, всегда прикрывали нас по картам?
Дальше заправка машин, развертывание тыла, в четырехстах метрах от узла, в лощине. Набор связи, с которым как обычно, вначале незаладилось, часовые, отрывка укрытий, и все этому сопутствующее. Потом всё устаканилось, связь есть, а больше связистам и нечего не надо. Так пролетел третий день учений.
На следующее утро, во время завтрака, замполит капитан Чеботарев (позывной Сашка-сапог) выдал крылатую фразу, которая немедленно стала известна всем:
– У прапорщика Алдабергенова (старшина первого узла) на ПХД каша с тушенкой, а у деда Афганина каша с водой, вот же сцука! Доброжелатель нашелся и деду в уши, нежненько так, вклал. А дед Авганин, старший прапорщик, старшина узла, по характеру взрывной, буянистый, сам ниже среднего роста, черненький, брови как у Брежнева, переменился в лице и кинулся на узел, до которого, было, я уже говорил, четыре сотни метров. Свидетели потом рассказывали, несся он, как сохатый не разбирая дороги и сходу к КДА* и в крик:
– Забочусь, забочусь о вас, уху вам варю, а вы неблагодарные, не цените, сейчас уйду пешком домой (семьсот километров), а генерал по дороге встретит, я все про вас ****ей расскажу,– кинул на землю фуражку, потоптал ее и ушел на ПХД.
К моему сожалению, этот момент я не наблюдал, убыл за горючим в Кушку, мне потом рассказывали. Кстати, Кушка, полностью военный город и запомнилось мне, только, казармы везде и на горке, памятник Солдату Алеше и большой каменный крест. С утра у меня был другой интересный момент. Я шел к командиру и наткнулся на восседающего, на катушке кабеля, полковника из генштаба, посредника при нашей части, (лет сорока пяти, холеный, сразу видно штабной и для нас, войсковиков, близко не родня). А тут, какой–то не такой, как будто ночью его немного постирали и главное в форме стирали. Интересно?!?
- Вы не видели свою секретчицу Люду, - это мне, да так, как то неуверенно.
– Нет, товарищ полковник.
– Будьте добры, сходите, возьмите у нее валерьянки, скажите, мол, мне.
– Понял, товарищ полковник, – хрен бы я пошел, если бы не хотел узнать, (че енто с оберстом случилось?) больно разительная перемена произошла с генштабистом.
Нашел нашу Людмилу, старший прапорщик из серии «баба Гром», необъятных размеров, замужем никогда не была, гусарские усики, словом все при ней. Валерьянку дала без слов, больше ничего у нее не просил, а если бы, хотя мне некогда, труба зовет, полковник болен. И вот глотнув валерьянки, полковник произнес монолог для двух ушей, моих, который пересказываю с добавками:
Он в армии двадцать пять лет, но, ни разу такой раздолбайской части не встречал, какой является наша часть (я, как патриот части, в этом с ним был не согласен). На ночь его поселили в салон на базе автомобиля Газ-66. Салон был ничейным, его не заземлили, электропитание подвели полевым кабелем, сунув просто в розетку. Ночью, кто-то, идя, зацепил этот кабель и вырвал его из розетки. Ток пропал, калорифер обогревающий, замолчал. Товарищ полковник замерз, да и в туалет не мешало бы. Встав с лежанки, в темноте зацепил кабель, и его ударило током и не раз. Заорав, он кинулся на выход.
Но ведь еще с вечера лестницу украли (дефицит). Полковник не птица, летает редко и то, когда генерал даст команду. Тем более сухопутный полковник, они вообще не летают, брюхо мешает. На выходе попытался взлететь, лестницы ведь нет. Но земное притяжение знаете, да и команду от генерала не получал на полет. Вспахав землю носом, приземлился. Разыскивая командование, наткнулся на дежурного по связи, капитана.
Вежливо, подчеркиваю, вежливо, а как еще будет разговаривать человек, побывавший под током и даже на землю спланировавший, с ним поговорил. Свет восстановили, вместо лестницы, поставили катушку кабеля. Оправившись, полковник, хотя у меня есть подозрение, что он в полете балласт скинул, успокоился и полез в люлю. И тут ночную тишину разорвал крик, даже не крик, а вой:
- Ооо.. Аа.. Аа, суки, пинорасты, - еще какие-то некультурные слова. А потом этим ртом хлеб есть. Когда прибежали, полковник еще висел на ручке, наверное, всё-таки взлетать, как я думаю, собирался летчик хренов. Разобрались. Салон, оказывается, так и не заземлили, опять ток. И вот сидит полковник, пьет валерьянку.
А вы что думали, кому легко на этом свет? Говорят, ток на потенцию хорошо влияет, я свидетель, «дрючил» он потом наших командиров знатно. Хотя, как посредник, не должен был вмешиваться в процесс учений. Еще говорят, что люди после тока, бездельничать не любят, я убедился - это истинная, правда. Но нет худа без добра, летать почти научился. А то часть ему плохая!
Вот и обед. Пункт довольствия располагался в лощинке, тут же был развернут технический пункт, вся техника была укрыта масксетями и везде порядок. Подходя к палатке, где нас кормили, я увидел деда Авганина, он, высунув кончик языка правил большой кухонный нож, на натянутом кожаном ремне, увидев меня, улыбнулся. Вы, наверное, видели эту улыбку, в фильме «Остров Сокровищ», так Джон Сильвер улыбался. Я сразу в стойку: - Дед, Сапога, собрался кончать. Ответ не заставил себя ждать - Его пинораса,– а нравы у нас в то время были простые, а что мог…. Сел кушаю, меню обыкновенное, суп и каша, пища наша, с красной рыбой (килька в томате), изысков, типа ухи* не было, деду не до того, у него кровный враг появился: «Санек, Санек - зачем Деда обидел?».
После обеда перекурив у Котика, как мы иногда ласково, называли командира ремонтников, Санька Котова, я на заправщике выдвинулся на узел, а чтобы не демаскировать узел, да и на командира не нарваться, машину оставил в лощинке в метрах пятидесяти, а сам на своих двоих. Идя к узлу, я окинул взглядом, ставшую привычной на многие годы картину, развернувшегося узла связи – аппаратные, радиостанции стоящие в капонирах, накрытые маскировочными сетями, были на первый взгляд разбросаны хаотично, но это на первый взгляд, на самом деле, все было продумано до мелочей. Додумать я не успел, увидев одного из героев моего повествования, капитана Александра Чеботова, да вы с ним знакомы, Сашку Сапога, который, выглядывая из-за угла аппаратной, призывно так махал мне, мне показалось, тревожно махал. Поэтому я двинулся дальше в готовности быстро исчезнуть, слухи ходили, что командующий округом собирается посетить наш узел, но все оказалось проще и смешней. Рассказ Александра Чеботарева, заместителя начальника полевого узла связи по политической части, а если проще Сашки Сапога, замполита:
- Я с утра дежурным по связи заступил, ну ты же знаешь, как я в связи разбираюсь, - это он мне. - Все, куда–то испарились, я только.… И тут залетает генерал,(наш командир корпуса, сибиряк, громадный такой мужик с кулаками, как кувалды). Кунг КДА* сразу маленьким стал, за портупею меня хватает и крик:– Где связь? С в я з ь г д е? Потом резко успокаиваясь: – Ты кто? Дежурный по связи говоришь. По должности кто? Замполит!?! Командира ко мне, а сам исчезни,- вылетаю, часового нет, уже испарился от греха подальше, я нашел командира, а сам сюда, сейчас Семадова (начальника связи) видел, летел, как Вини Пух.
Ладно, постоим, посмотрим, что дальше будет. А дальше было построение узла у КДА и концерт. Я, как лицо неприкосновенное, потому, что старый воин, мудрый воин, на глаза начальству ни–ни, наблюдал издалека. Итак, концерт по заявкам, правда, никем не заказанный:– Построить офицеров и прапорщиков,- построились.
И началась двух актовая 'пьеса' под названием 'Поиски связи'. 'Пьесу' написали по заявке нашего командира корпуса. Итак, первый акт. Название первого акта - 'Монолог старого 'чурки''. Актер - 'Начальник связи армейского корпуса, полковника Семадов М.Р'. Реквизит - 'фуражка, под названием "аэродром"'. Зрители - офицеры и прапорщики батальона связи. Действо началось:
Топча ногами свою гордость, фуражку "аэродром", сорванную с головы:
–Я, старий "чурка" в чынэ польковника, не могу добытся от вась связы.
Чито мне дэлять?
Застрылытся!
Нэт, хрэна вамь!
Я лючшэ сначаля вась всех похуяру.
Комьбать, где дывызии?
Малчиш, нэ знаищ!
Так я скяжу, в пи3.14де, вот гиде,- точный адрес!
– А ротние? Почему очкы потыкали в зэмьлу, сказат нечэго?
Так я скажю.
Как в профэраньс играт, так ви пэрвий.
А связ, связ пуст Семадов заниматся.
А ви бля, спырт жрать в ето врэмя.
Про взводних и началныков аппаратних скажю, в наредны хозайства вась пырижками торговат ****эй.
Монолог продолжался в таком духе еще минут с пяток. Актер от аплодисментов отказался, у него сейчас будет второй акт пьесы, где он будет главным героем. Название второго акта: 'Изнасилование в особо извращенной форме старой 'чурки', генералом'.
А спектакль с монологом и насилованием 'чурки' в нашем случае образовался из-за следующего - штабы двух дивизий начали перемещение на новые места и всё! Связь ёк – по туркменски. А по-украински - нэмае. Даже радио не стало, амбец. Это потеря управления, значит разгром. Руководитель учений, командующий округом, несколько раз интересовался: - Комкор, где твои дивизии?- а в ответ тишина, похожая:- На *** их знает. К вечеру связь восстановили, все пошло по накатанной колее. Семадов, уже оттер свою фуражку, ходил по узлу, заглядывал в станции, разговаривал с начальниками, шутил, нормальный мужик.
Вечером, собираясь на ужин, мимоходом Чеботареву заикнулся о деде и тот сразу напросился со мною. Приехали, дед мне:- Еще не готово, - на Санька глянул так, что даже у меня ёкнуло внутри. Тогда я кликнул Румянцева, своего водителя, принести две консервы, у меня всегда был запас. Сидим в палатке, едим с Саньком. Котяра (прапорщик) в палатку: - О, а где консервы раздобыли?
- Дед Авганин дал, он всем дает, потому, что еще не готово, а народ уже идет,- это я себя народом назвал, скромняга.
- Да ну?- не поверил Котов. Зная деда, кто бы поверил?
- Не веришь, как хочешь,- хмыкнул я в ответ.
- Ну, блин, только наиби, тебе конец,- уже в движении Котяра, выдвигаясь, за пайкой. Голод ведь не тётка. Мы притихли, уши торчком и тут началось.
- А блин, вы уже меня достали, вас сотни, а я один, всем дай, а я родить не могу, - это наш батальонный дедушка, объясняет неразумным, что ухи не будет.
- Воронцов сцука, туши! - раздался голос Котяры. Свет в палатке у нас потух и на пункте довольствия стало тихо. Свет нашей кухни, подавался от дырчика (как все звали) одного килловатного движка ремонтников Котяры. Слышим только какое-то бормотание, снова крик Кота: - Воронцов заводи!- движок фыркнул и ровно затарахтел. Снова свет и Котяра заваливает в палатку торжествующий, с банкой красной рыбы (кильки). Я его встретил словами: - Вот видишь, а ты мне не верил, что Дед сегодня добрый, всем дает, - и мы весело начали ржать.
Так заканчивался очередной день учений, мы еще не знали, что ночью мы будем совершать марш, который у меня в памяти останется как «марш смерти», хотя все закончится почти благополучно
Примечания к третьей главе:
Ухи* – Из трески или камбалы. Это была гордость деда Авганина, пишу и смеюсь.
КДА*– Командно – диспетчерская аппаратная