Вернувшись с прогулки, Галина приступила к подготовке ужина. Ни Владимир, ни Полина за детьми не следили. Они беззаботно смотрели телевизор и щелкали чёрные крупные семечки. Домработница разрывалась на части. Разве возможно в такой обстановке выполнить работу качественно? Галина старалась. Малыши лежали в кроватках, обложенные со всех сторон разными игрушками. Это спасало их от невыносимого чувства одиночества. Нянечка не жалела молочной смеси и вдоволь кормила ребятишек. Сытость снимала нервное напряжение, характерное для проголодавшихся младенцев. Время пролетало мгновенно. Заставленная кастрюлями и сковородами плита приводила Галину порой в неописуемый ужас. На чёрной металлической решётке, установленной над газовыми горелками, что-то кипело, трещало, варясь и жарясь, чтобы вскоре быть съеденным. Домработница проявляла невероятную скорость в приготовлении пищи. Полина иногда недоумевала. Если составляющие блюд нарезать и одновременно смешать, поставив томиться на огонь, как можно рассчитывать на особые вкусовые качества, которых добивалась Галина? Пресс-секретарь неоднократно пробовала готовить для себя, используя подобную методику. Всегда получалось невкусно. «Да это же очевидно! – думала Полина. – Кухарка знает какой-то секрет!» Разгадать его девушка не надеялась, а вот обеспечить его несостоятельность – мечтала, добавив изрядную порцию перца или тмина, специй, которых Владимир с детства не любил.
Когда домработница сновала то на кухню, то в ванную комнату, то к детям, предвкушающая Полина улучила момент и побаловала травками кипящие кастрюли и шкворчащие сковороды. Галина не увлекалась приправами, тем более пряностями. Использовала их по мере необходимости и в малых количествах. Не каждый рецепт предполагал всыпать душистые и жгучие снадобья. Пробу она сняла до готовности и перед тем, как подавать, не проверила. Для Владимира ужин был испорчен.
Проголодавшись, хозяин, по обыкновению своему, отпустил Галину к детям и накрыл на стол сам. Полина снова отказалась принимать пищу, приготовленную домработницей, и предпочла весьма питательный ужин заменить лёгкостью фруктов. С любопытством она наблюдала за реакцией Владимира. Он всегда бурно возмущался по поводу таких случайностей. Пряности присутствовали в продуктах быстрого приготовления. Мужчина либо их употреблял через силу, либо, распробовав, отодвигал в сторону, оставаясь голодным, либо покупал что-то другое, по содержанию и вкусу ему знакомое.
– Что у нас на сегодня? – движимый инстинктами пустого желудка, поинтересовался Владимир, разливая и раскладывая блюда по тарелкам, ощущая неприятную горечь во рту от пережаренных семечек. – А! Рассольничек! – воскликнул он от радости. – А что здесь? – спросил мужчина сам у себя, брякая крышками от кухонных ёмкостей. – Мясо! Макароны в моём любимом соусе! О-о! Галя! – крикнул хозяин с кухни. – Ты – гений!
Галина, находясь в комнате, облегчённо выдохнула. «Слава Богу! – подумала она про себя. – Ещё один гастрономический экзамен, устроенный мне этой фифой, блестяще сдан. И пусть она сама ничего из приготовленного мной не ест, зато я накормлю мужчину своей несбыточной мечты». Домработница так была устроена, что, когда ухаживала за бабушкой, старалась, чтобы она была всегда в тепле и всегда была накормлена. Это замечательное качество Галина сохранила и применяла его, когда вышла замуж. Анатолий ел за двоих. Отделаться несъедобной постнятиной было невозможно. Энергии на любовниц тратилось слишком много. Галина добросовестно готовила, считая, что если муж сыт, значит, и удался быт.
– Галя! – вдруг заорал Владимир, забыв, что может напугать своим нечеловеческим рыком полусонных детей. – Галя! Пойди-ка сюда!
Полина лежала на кровати в шёлковом халате и подтачивала свои хищные ноготки. Она даже остановилась, когда услышала мужской рёв, чтобы насладиться своим превосходством. «Сейчас ты поплачешь у меня, – шептала Полина, раздираемая желанием выйти и публично посмеяться. – После такого ты вместе с девочкой окажешься на улице. Если это почему-то не сработает, испорченные рубашки Владимир уж точно не простит. Они очень дорогие. Их всего несколько. И все они – в стиральной машине. Не в чем будет завтра пойти в обувной магазин, чтобы контролировать бизнес».
– Что случилось, Володя? – спросила обеспокоенная Галина, влетая на кухню.
Владимир не сидел за столом. Он стоял. На нём не было лица. Когда домработница оказалась на кухне, мужчина закрыл за ней дверь, чтобы было не слышно его возмущений. На столе всё подготовлено было для ужина на одну персону. Ложка и вилка утопали в тарелках. Видимо, Владимир успел попробовать блюда, не садясь за стол.
– Какого чёрта, Галя?! – начал с вопроса хозяин беседу на повышенных тонах. – Я же тебе говорил, что не люблю перец и тмин. А ты умудрилась и насыпала эти специи во всё, что мне предложила на ужин. Как это понимать? Ты злишься, что я тебе и детям уделяю мало внимания?
– Но я не могла так поступить! – возразила домработница. – И не надо на меня кричать. А что вы с Полиной мне не помогаете, это правда. Ты к ней прилип как банный лист к мягкому месту. Пойми уже, наконец, что она тебя приворожила. Володя, ты очень изменился. Всё, что ты обещал, всё – пустое. Если и так дальше будет продолжаться, я сама уйду и ей оставлю ребёнка и свои обязанности домработницы. Посмотрим, как она с ними справится. Сегодняшний случай – ещё одна месть Полины по отношению ко мне. Она делает всё возможное, чтобы меня выселить. Поговори с ней. Я не собираюсь разрушать вашу любовь. Я хочу лишь сохранить благополучные условия для неё.
– Галя, мне кажется, ты всё врёшь! – сделал вывод раскрасневшийся Владимир. – Напрасно ты обвиняешь Полину. Она редко заходит на кухню. И какой ей резон так мелко творить пакости?! Страдаю-то я, а не ты. По твоей милости я сегодня останусь без ужина.
– Не останешься! В холодильнике есть отваренное мясо, – пояснила Галина. – Если очень сильно кушать хочется, ты его сам пожаришь. Мне потому что некогда. Я целый день кручусь как белка в колесе. А вы даже этого не замечаете. Всё – для вас. Я должна находиться больше времени с детьми. Им необходимо сейчас моё присутствие. Алёша сказал первое слово – «мама». Моя Тоня – тоже сказала. Малышей нужно учить: стыдно, Володя, что твой ребёнок не произнёс первое слово – «папа». Ведь у него нет матери.
– Замолчи! Слышишь, ты? – и рука Владимира сжалась в кулак. – Я не нуждаюсь в твоей помощи. Можешь проваливать. Мы с Полиной и без тебя проживём. Поищи лучше место, где будешь жить.
В это время Галина услышала, как стиральная машина засигналила, информируя об окончании полуторачасовой стирки в бережном режиме. Домработница ничего на это предложение не ответила. Она в слезах убежала в ванную комнату. Маленькие детки проснулись и заплакали. Владимир сидел на кухне, а Полина от ребячьего плача заткнула уши ватными тампонами. Ни он, ни она, слыша хныканье, не подошли к детям, чтобы их успокоить. У Галины не выдержали нервы пятиминутную пытку, и она подбежала к кроватям. Взяла на руки обоих малышей и стала энергично укачивать их, рассказывая им случившееся в своём понимании.
– Не любит меня злая тётя Полина. Желает выгнать из дома. Подсыпала пряностей твоему папе, Алёша. Я стала виноватой. Папа разозлился на меня. Он сказал, что выгонит нас. Ты, Алёша, останешься без меня. А нам с Тоней – некуда пойти.
Малыши, словно понимая, внимательно рассматривали Галину. Она не хотела плакать, но по её щекам катились сами собой крупные капли слёз. Владимир подошёл к Галине и, затронув её плечо своей горячей ладонью, прошептал: «Прости!» – и исчез в спальне, где его давно ждала любвеобильная Полина.
Продолжение следует...