-Ох!Неужели опять будет дождик, вот зараза! Сено не даёт заготовить, скосить-скосили, а высушить нет возможности, льёт как из ведра. Картошка тоже плавает в бороздах, не ровен час, богу душу отдаст, вся сгниет, - смотря на хмурое обвисшее небо бормотал Евсей своему псу:
-Как же всё-таки слаб человек перед погодой, ведь он словно раб умоляет, просит, унижается, а она своё дело знает туго.
Глядя на небо, дед вспомнил войну, продолжая изливать свою душу.
-Ливень шёл неделю, ног нельзя было вытащить из грязи, которая словно онучи обвалакивала сапоги. Сил не было идти, грязь по колено вниз так и тянет, а сверху холодный дождь лупасит. Все голодные, жрать нечего и негде даже прилечь, чтобы ноги вытянуть. Ни лесочка, ни деревушки на пути, поле кругом, гляну вперед, а там вдалеке небо серое-серое, как козырёк нависло, просвета не видать. А тут ещё снаряжение плечи стерло в кровь, да портянки мокрые натирают ноги до мозолей кровавых, хоть снимай сапоги и босяком иди. Мне было тридцать два года, считался дядькой. А рядом шёл Васька-свистун. Идёт и насвистывает разные мелодии, то весёлые, то унылые, то погромче, то потише. Когда уставал свистеть, начинал стихи читать, а когда стихи заканчивались, то анекдоты рассказывал. Я боялся от него отстать, ведь намного легче мне стало идти с таким попутчиком.
Васька смотрел на злое небо и говорил: «Погода гонит фашистов, нам помогает! Ещё чего не хватало, чтобы солнце им светило, мы-то свою грязь месим, а им-то какого рожна надо! Мы-то ноги вытащим, из нас каждый пахарь не на такую глубину плуг засаживал, а вот им-то, господам, тяжеловато ноги делать по такой грязи. Молодец дождик, смывай эту нечисть с лица земли! Бог дождем землю умывает, очищает, освежает, убирает следы от поганых ног и рук фашистов. А нам-то, что? Мы - непобедимые, непотопляемые».
Васька запевал строевую и все маршировали. Васька своими рассказами смешил, подбадривал и нелёгкий путь радостнее становился: «Хорошо, что желудок пустой, ведь с полным брюхом ловчее валяться на траве, положив руки под голову, и смотреть в чистое небо, а идти тяжеловато»!
И так он уверенно-утвердительно это сказал, что я подумал, что и правда с полным брюхом месить грязь тяжелее, чем с пустым. Потом начал мне загадки загадывать, да такие, что я к ним ни с какого бока не мог подступиться. Смотрим, к вечеру вдали показалась деревушка, и решили мы обосноваться на ночлег. Надо хоть немного обсушиться, да поесть не мешало бы. Я от Васьки ни на шаг не отходил, но и другие к нему льнут, по пятам ходят.Мне повезло, я с ним на постой к одной вдове стал. Она сразу с нас сапоги стала стаскивать, с меня с первого начала.
Посмотрела на мокрые портянки, красные ноги, покачала головой и стала сухим рушником ноги вытирать. А когда к Василию подошла, чтобы помочь стащить сапог, то Вася улыбаясь сказал: «Я сам». Смотрю, а у него портянка пропитана кровью до ниточки, кожа на пятке словно сама портянка свисает, мозоли набиты до костей, и шрам ниже колена на три пальца шириной малиново-багрового цвета, вот-вот лопнет, из него сукровица струйкой сочится. Тут-то я и обомлел. А Ваське-то было двадцать два года. Хозяйка быстро из печки достала чугун тёплой воды, что-то в неё ливанула из бутылки и начала промывать мозоли и шрамы. Потом хозяйка опустилась на колени и поцеловала ноги Василия. Сама целует, а сама воет. Я тоже заревел от жалости к Василию, да и, видя женщину, упавшую на колени, она ведь в матери ему годилась, как тут не зарыдать. Смотрел я тогда на свистуна и удивлялся, какой же он сильный, ведь боль песнями заглушал, сам не ныл и другим не давал, во всём видел радость, всем доволен. А хозяйка открыла сундук, достала новую шаль и порезала Василию на портянки.
Евсея позвала жена обедать. За столом как всегда начала ныть на погоду:
- Ну, что тебе погода? Чем она плоха, землю Боженька водицей питает, чтобы отава росла, чтобы колос налился сполна, чтобы картошка крупнее была, сегодня дождик, завтра солнце. Это же не снаряды с небо сыпятся. Сидя у окна, легко погоду корить.
Петровна смотрела на мужа и удивлялась: -Как сам сник, глядя на небо, то это ладно, как я водвыла, то тут же к нытикам прописал. Ты, что это, Евсей, совсем совесть потерял?
-Нет, моя жёнушка, я её давно нашёл, ещё в годы войны, и радоваться жизни в полную силу научился при любой погоде. А ты посмотри, небо-то как повеселело, поднялось высоко и солнышко выглядывает, подсматривает за мной, как я тебя обнимаю.
Петровна засмеялась звонким смехом, а Евсей, обнимая жену, подумал, что, когда мир на земле, то и погода радуется.
Наталья Артамонова
