Мы расстались как-то нелепо…
Ранее никогда не ревнивый, я столкнулся с этой стороной своей личности совершенно внезапно, лицом к лицу, как лис, выбежавший наперерез мчащейся сквозь ночь фуре. Когда стало ясно, что в огонь нашей негасимой любви, хворост будет подбрасывать ещё кто-то, из кружка заботливо прикормленных ею обожателей, я нашёл способ это завершить.
Как бы то ни было, мы расстались с Кирой несколько лет назад просто, сухо, без драмы...Весь монолог не занял у меня и двух минут - спасибо, что ей хватило гордости не затягивать этот процесс. К счастью, наши пути стремительно разошлись и каждый стал проживать свой сценарий: она сразу же закрыла вопрос, приблизив следующего фаворита, а я отправился в долгое путешествие к истине тернистым путем философа. Бессмысленно описывать все водовороты судьбы, которые предшествовали настоящим событиям. В сухом остатке я счастлив, и уже долгое время ничто не напоминало мне о тех бесконечно далеких событиях.
Уже третий день я томлюсь от скуки на Кубе. Ром, хоть и выше всяких похвал, уже приелся. Курортный роман представлялся обреченным на провал с того момента, когда я обозрел местную публику на совместном обеде: немногочисленные свободные женщины в нашем отеле были или стары, или глупы, или вульгарны, но чаще всё вместе. Рассказы не писались, видимо муза опоздала на самолет и теперь ждёт меня в транзитной зоне Шереметьево. Тоска усилилась после посещения дома Эрнеста Хемингуэя: я пока не готов оборвать свою жизнь как великий мастер... Что же, остаётся вести путевые заметки, пить с местной публикой и фрустрировать, надеясь, что в тёмной подворотне близ местного бара мне улыбнётся удача в виде спонтанных оральных ласк похотливой креолки. Впрочем, может случиться и так, что в той же подворотне, мне просто воткнут стилет в бок, чтобы забрать из карманов всё то, что я не просадил по доброй воле в баре.
Шатающейся походкой бывалого моряка я ковылял из лобби в сторону моего номера. Наспех сбившейся компанией, мы зафрахтовали яхту на утро, чтобы разбавить однообразное пьянство морскими приключениями: поглазеть на морских черепах и полакомиться свежевыловленным лобстером. По дороге я заглянул в последнюю открытую в отеле “рюмочную”, сделал несколько непутевых заметок, которые обильно смочил финальной порцией тёмного рома. После, уже совсем утомлённый, отправился в свой номер спать. В дороге я расчувствовался и чуть ли не рыдал от нелепого пьяного сострадания к себе, умирающему в обсосанной подворотне бара на окраине Гаваны, живо представляя то нелепую смерть во всех красках, то ехидные комментарии знакомцев, узнавших о такой моей несуразной кончине.
Войдя в номер, я немедленно сбросил с себя одежду и рухнул на кровать, где забылся густым сном курортного пьяницы. Едва хрупкие миражи, плод совместного творчества Морфея и Дионисия, окутали меня, и расслабление раскрыло свои мягкие тёплые объятия, в неспешный поток размытых образов ворвалась Она. Сон стал настолько реальным, что я невольно поразился, как много деталей, оказывается, до сих пор хранит о ней мой мозг. Разглядывая её лицо, я отмечал старые и новые морщинки, скользнул по едва вздёрнутой в презрительной ухмылке верхней губе, а потом провалился в бездонные, полные печали глаза.
Брр... Ужасающий гиперреализм. Что удивительно, говорили мы, как будто не было между нами той ледяной стены предательства, пропасти непонимания и моей хладнокровной точки. Не было её, зажимающейся в мужском сортире с коллегой, не было настойчивых звонков её фаворитов во время наших свиданий. Была нежность, трогательность, робость и доверие, как будто мы смогли вернуться в прошлое и всё исправить и теперь говорили о всякой чепухе, вроде моей очередной учёбы и её новой татуировки... Всё это время, какой-то вопрос из прошлого крутился у меня в голове, я так сильно старался его забыть, что сейчас не мог вспомнить.
Наш разговор внезапно и бескомпромиссно прервал будильник... Боже! Почему именно в этот момент?! Я остро ощутил, что всё это время скучал именно по этим разговорам. Будильник всегда звонит невовремя, но в этот раз его вероломность была запредельной. Я попытался заснуть, чтобы найти её, узнать ответ на самый главный вопрос... Но куда там, какие-то кислотные мультфильмы, а её уж и след простыл. Я плюнул на эту затею, проснулся окончательно, потянулся, и отправился на морскую прогулку. Стремительно пролетели три недели моего отпуска и я вернулся в Питер: промозглый, чахоточный, пропитанный болотной хандрой и презрением. Терпеть его не могу: за красивым фасадом всегда скрывается плесень, убожество и всепроникающая подвальная вонь, при чём это справедливо и для зданий, и для людей.
Первый рабочий день начался со скандала с владельцем клиники и закончился моим стремительным увольнением. История получилась грязная, одна из клиенток где-то похвасталась, что у нас связь, и что она больше не посещает клинику потому, что имеет мои услуги в комплекте с интимом. Вишенкой на торте стало её заявление, что она в качестве благодарности, своё окружение отправляет ко мне в обход клиники. Последнее - особенно взбесило владельца и несмотря на то, что в реальности ничего из вышеперечисленного не было, я лишился работы. Ситуация усугублялась с фантастической стремительностью: мстительный шеф дал ход делу - моё членство в ассоциации заблокировали до окончания расследования дисциплинарной комиссии. Дальше чёрная полоса только ширилась, и всё развивалось как в страшном сне: мои клиенты перестали выходить на связь, кредитные карты срочно требовали денег для их погашения, заначка была в полном объёме оставлена на острове свободы в обмен на алкоголь и приключения.
В момент стремительного падения в пропасть, я живо осознал, насколько хрупко и беззащитно было моё счастье. Определенно надо было быстро спасать ситуацию и добывать деньги любой ценой, и я, клинический психолог, отдавший профессии двадцать лет, согласился, конечно же на время, стать разнорабочим на заводе. Деньги были на удивление хорошие, график сменный: день/ночь и 48 часов свободы на то, чтобы спасти свою репутацию и найти новую работу.
В первый день моей заводской карьеры, я, как и следовало ожидать, также наступил одной ногой в бесконечную чёрную полосу... А другой? Другая нога прямо сейчас летела мне в голову... Я за время свой практики как-то позабыл совсем, что такое быдло. Богемная среда и уютная жизнь кабинетного интеллектуала разучили меня общаться с простым человеком, пролетариатом, плебсом, et cetera - фактически мы жили в одной стране, в одном городе, но совершенно в разных параллельных мирах.
Обладателя стремительно летевшей мне в голову ноги, звали Артур Свинчаков, но в коллективе за ним прочно закрепилось прозвище “Адмирал”. Меня всегда забавляла витиеватая дорожка народной фантазии: с первого взгляда было понятно, что Адмирал Артур Свинчаков, как и морская свинка не имел ровным счётом никакого отношения ни к морю, ни к свиньям. На мой вкус, ему больше подошло бы прозвище “печальный примат”. Небольшого роста, маленькая голова с обиженными детскими чертами, въевшимися в уже взрослое лицо, крепилась широкой шей к коренастому телу. Я был выше почти на голову, от того выбор приёма моего оппонента меня удивил не меньше, чем повод к его применению. Конечно, спустя время, разбирая этот конфликт как психолог, я пришёл к выводу, что причиной или точнее триггером был я. Это я пришёл в новый коллектив и нужно было озадачить себя соблюдением элементарных правил, например, речь конгруэнтная, что в свою очередь означало, что словечки типа “конгруэнтный”, следовало первым делом исключить из лексикона. И уж точно, следовало выявить неформального лидера, а не провоцировать его, ставя под сомнение его авторитет. Но это всё придет в мою голову после, а вот нога генерала или адмирала, чёрт его дери, с фатальной неизбежностью приближалась к моей голове. Конечно же после, оппонируя внутреннему психологу, я мог бы возразить словами из лексикона Артура : “я был в дремучем ухуяже уже три недели” и поэтому не проявил должной предусмотрительности войдя в этот вираж моей карьеры.
Лет тридцать назад, я ходил на бокс, не долго, правда... полгода не больше. Дальнейшее продолжение этого увлечения сулило мне расставание с моей страстью – шахматами, по причине увечий мыслительного органа, несовместимых с сицилианской защитой. Тренером был рослый суровый мужик, звали его все Халыч, то ли это сокращенное от “Михалыч”, то ли ещё чего... в памяти остались только прозвище и общие представления о правилах ведения боя. Первым делом Халыч постарался научить меня минимизировать прилёты в голову, а остальное время посвятил отработке одного единственного удара. Так я и дрался остаток школьной поры как в мультяшных боях на игровой приставке, уворачиваясь от ударов мобов и улучая момент для единственного выученного удара.
Развязка потасовки с Маршалом третьего цеха была простая: я увернулся от ноги коротышки и сам, не ожидая от себя, следом зарядил ему в ухо. Конечно же, не эффектно и смачно, как в голливудских фильмах, но в то же время достаточно, чтобы лишить равновесия, сбить спесь и совсем ненадолго оглушить.
- Не с того мы с тобой начали, Адмирал. Попробуем ещё раз? - сказал я и протянул руку, чтобы помочь подняться.
- После поговорим, - буркнул он, поднялся и, пошатываясь, вышел из каптёрки. Немногочисленные свидетели нашего конфликта также поспешили за ним. Это могло означать любое продолжение, но, учитывая последние недели моей жизни, вряд ли оно обещало быть позитивным. Однако, в небесной канцелярии сменилось руководство в аккурат к моменту начала обеда на заводе.
Ох уж этот обед... Денег почти не было, поэтому я взял самое дешёвое и объёмное блюдо, значившееся в меню заводской столовой, как “первое” и медленно поедал его. Это был не просто обед, а практика осознанности дзэнского монаха. Тело гудело в унисон с разумом, мешая максимально сфокусироваться на настоящем, но я смог встретиться с тишиной внутри и обрел “просветление”. Сколько раз я учил этому своих клиентов, вот и мне пригодилось. Настроение стремительно улучшалось, впервые за долгое время. Я испытывал восторг, сопоставимый с восторгом моих клиентов, впервые столкнувшихся с их результатом. В мир возвращались краски, звуки, запахи, а вместе с ними хорошее настроение и былое чувство юмора.
- Тайская, мексиканская, европейская кухни - всё это уже было, - сказал я себе, - теперь ты готов, Люк Скайуокер, ты достоин встречи с венцом кулинарного творчества - “первое”.
Далее медленно и плавно, подобно мастеру китайской гимнастики тай-чи, я начал поглощать этот кулинарный изыск. Встреча с каждой ложкой была свиданием, я вдыхал аромат, потом касался губами ложки и только потом впускал в себя содержимое. Очень хорошая практика, между прочим: и сознание гармонизирует, и насыщение ускоряет.
- Ты чего, обдолбанный? Хлебаешь эту жижу, словно ты на чайной церемонии.
Адмирал прервал процесс свидания с девятой ложкой по-солдатски грубо...
- Как тебя занесло на чайную церемонию? - я вышел из прекрасного кулинарного транса.
Артур говорит дерзко, но не агрессивно - хороший знак. На выходе из медитации меня будоражила нереальность всего происходящего со мной в реальности. Я в цеховой столовой, уставший и потный, беседую о чайной церемонии с работягой, которому съездил по уху несколько часов назад.
- Я в ней участвовал, - выпалил он с гордостью.
«Вот тебе на, - подумал я про себя, - в матрице перезагрузка логико-семантического модуля. Артурчик, пиздани хокку на японском, сломай мне мозг окончательно!»
- Меня моя вытащила, - продолжал залихватски Адмирал. - Она любит всякие такие штуки придумывать, то театр, то чайная церемония, то концерт марокканской музыки.
В матрице явно уже обнаружили сбой и латали патч налету. Эта персона в робе и ватнике как-то плохо вязалась с чайной церемонией и театром. Текстуры матрицы трещали. Впрочем, я тоже в ватнике, в той же столовой и был при этом и в Ла Скала, и в Мариинке, и в Большом, и в Малом, и на Таганке, и на Яузе... Неисповедимы пути Господни!
- Чего хотел? - спросил я, неохотно выползая из своих раздумий.
- Хотел сказать - твоя правда, не с того мы начали. Не держи зла. Мне просто моя все нервы утром выкрутила, я пришел на взводе, и тут ты, одно за одно…
- Это чем она тебе нервы на этот раз выкрутила: чайной церемонией или театром? - не удержавшись съязвил я, - хотя ладно, извини, не моё дело - отрыжка предыдущей профессии.
Слово за слово, мы разговорились с Адмиралом. Он оказался не такой тупой, каким настойчиво хотел казаться утром, но хокку на японском все же не выдал. Узнав, что я психолог, он попросил помощи с его женой, которая ровным счётом потеряла к нему интерес. Моя специализация - любовно-эротическая зависимость. Дело казалось плёвым, тем более что к концу первого дня на заводе я тосковал по безмятежным будням моей прошлой жизни. Не могу точно сказать, то ли из любопытства, то ли чтобы сбежать хотя бы ненадолго из моей новой заводской реальности, я согласился встретится и помочь. За что “печальный примат” обещал щедро отблагодарить алкоголем и его личным покровительством. Ну что же, буду, как врачеватели прошлого, работать за гуся и жбан браги. Описание проблемы Артурчику давалось плохо - рабочий день закончился, а мы уже час беседовали в опустевшем сквере внутреннего двора завода.
В итоге он выпалил:
- Олег, а приходи завтра перед сменой ко мне и сам все увидишь, я живу тут недалеко. Поужинаем и на работу. Психология моей нравится, она сама когда-то училась на всё это…
- Это уже слишком! Это против всех стандартов работы терапевта. Я же тебе взялся помочь, а не её под тебя исправить!
- Да брось, мы с тобой просто работяги, я прям уверен сейчас, что если ты посмотришь со стороны, поймешь всё гораздо лучше, чем я тут пытаюсь рассказать...
То ли домашний деревенский гусь, то ли авантюризм, то ли утерянная за смену связь с реальностью повлияли на меня - я согласился. В третьем часу дня я звонил в дверь Артура. Готов поклясться, что я чувствовал пленительный запах жареного гуся сквозь массивную металлическую дверь, которая резко открылась и из тьмы дверного проёма, окутанная клубами ароматного дыма, проявилась она. Я потерял дар речи и отказывался верить своим глазам. Жена Артура Свинчакова - Кира?! Даже бесформенный замызганный халат, даже нездоровый, землистый цвет кожи не могли ввести меня в заблуждение. Всё та же презрительно вздёрнутая губа, те же непослушные локоны, наползающие на бездонные, полные печали глаза. Это она, не может быть никакого сомнения. Я снова и снова блуждал взглядом по её лицу: как же безжалостно время - прошло всего несколько лет.
- Олег, что ты мнёшься?! Проходи!
Артур выскочил из-за плеча Киры, как чёртик из табакерки.
- Кира, знакомься - это Олег; Олег - это Кира, моя жена. Да что вы встали как истуканы… Кира, пропусти Олега.
Я хотел схватиться за голову и убежать. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Наш роман родился и скончался в тысячи километров от Питера. Я, следуя за стремительно развивающейся карьерой, менял города и более года назад осел в Санкт-Петербурге. А как она тут оказалась?
Кира пришла в себя первой, и скинув оцепенение, пробурчала “очень приятно” и пропала в глубине квартиры... Беседа с четой Свинчаковых прошла как в тумане. Мы с Кирой так и не выдали нашего знакомства. В основном беседу вёл Артур, Кира рассеяно отвечала односложными предложениями, я по большей части отмалчивался с многозначительной миной на лице. Маленькая кухня задыхалась от тяжелой атмосферы. К счастью, мне удалось свернуть беседу, и мы начали прощаться.Кира незаметно улизнула и вернулась в прихожую уже в уличной одежде. Ловко просочившись, между нами, она выскочила в подъезд, кинув на ходу:
- Всего доброго, Олег! - и добавила, - Артур, я в магазин.
- Ты видел? Я по глазам вижу ты все понял!
- Да. Поговорим на работе, - ответил я.
- Договорились.
На ватных ногах я спускался вниз, обшарпанные стены подъезда хрущёвки давили со всех сторон. Я провалился в параллельную реальность, которая душила меня снаружи и разрывала изнутри. В некотором удалении от подъезда меня ждала Кира.
- Ну что, Олег, давай поговорим. Мне кажется, у тебя есть вопросы, у меня тоже...
Её слова ещё звучали у меня в ушах, как вдруг будто молния прошла сквозь меня, и в один момент всё неожиданно стало просто и понятно. Я вспомнил вопрос, который так тщательно пытался забыть...
- Прости, но мне пора, - ответил я, - мне в море сегодня идти, черепах смотреть, лобстера кушать. Будильник давно прозвенел, а я валяюсь в кровати и ищу ответ, который был все это время со мной. Прощай.