У Кати выпала из рук чашка. Она разбилась с весёлым звоном, и Максим криво усмехнулся и сообщил:
- Не на счастье. У меня другая женщина.
Всё случилось так быстро, что до Кати не сразу дошло, что он сказал. Чёртова чашка лежала на полу мелкими осколками, и первой мыслью было:
- Скорей убрать, Павлик поранится.
Двухлетний сын крутился на их просторной кухне, возил по столу и под столом машинку.
Катя повернулась, чтобы взять совок и метёлку, и тут слова Максима, наконец, обрушились на неё. В голове зазвенело так, будто разбилась не чашка, а вся посуда, вместе с обожаемой Гжелью, которую Катя коллекционировала и горделиво украшала ею кухонные полки.
- Почему? – спросила она, опустив руки.
- Что почему? – переспросил муж. – Почему у меня другая?
Он опять усмехнулся, а Катя почувствовала себя глупо. Вечно она что-нибудь ляпнет. Максим часто ласково повторял:
- Ты ж моя дурочка! – и учил жить.
К начальнику, которого он привёл домой, надо быть ласковее. Да-да, в этом самом смысле. Понарошку, конечно, но человеку должно быть приятно.
Женские романчики читаешь? Да ты ж моя прелесть! Зачем тебе эта жвачка для мозга? Он у тебя и так крошечный. Ха-ха, шутка.
Хватит с ребёнком сюсюкаться, это же мальчик! Неважно, что маленький. Ты же не хочешь его рохлей вырастить?
Он всегда говорил правильные вещи. И у Кати было постоянное чувство, что она недостойна такого мужа.
Максим был юристом. После юракадемии поработал в полиции, обычным следователем, а потом его позвали преподавать в ту же академию. Он сомневался, но Катя видела, что ему хочется согласиться. Он умел интересно рассказывать, знал свой предмет. В кругу друзей, среди однокашников он был душой компании. Катя потому и влюбилась в него, такого блестящего, умного, лёгкого на подъём. Сама она была заучкой, видела себя в роли нотариуса или секретаря в суде. Ей нравилась работа с бумагами, хорошая память позволяла держать в уме десятки параграфов из законов. Она могла бы стать хорошим специалистом, но Максим предложил выйти за него замуж. Выбрал её, хотя вокруг хороводились девушки ему под стать. Он сказал, что почувствовал в ней родную душу, что она не подведёт, надёжная и станет хорошей матерью для его детей. И она согласилась. Мысль, что во всех этих признаниях чего-то не хватает, мелькнула и растворилась в затопившей её волне счастья. Она-то любила своего мужа.
Потом были сложные годы. Преподавателям платили мало, и Максим открыл частную практику. Дело постепенно налаживалось, но супруги прошли все положенные круги: неуверенность в завтрашнем дне, полное безденежье в ожидании доходов. Катя продала все свои золотые украшения, пошла мыть полы в пиццерию, потому что временами нечего было есть: скудные средства, что поначалу зарабатывал Максим, уходили на аренду офиса и поддержание внешнего вида «крутого адвоката».
Наконец, о нём заговорили как о классном специалисте, потянулись обеспеченные клиенты. Их контора переехала в более престижное место, и Катя, которая была и за секретаря, и за менеджера, и за уборщицу, и за жену, естественно, наконец, выдохнула. Максим нанял штат, а ей разрешил заниматься домом. Родился Павлик. Жизнь стала совершенно полной.
- У меня другая женщина.
- Почему?
Максим пожал плечами:
- Так бывает. Ты взрослая, должна понимать.
- А кто она?
Муж фыркнул, давая понять, что она опять сморозила глупость. Даже не так – банальность. Действительно, какая разница, кто эта другая?
- Ладно, скажу. Это Ирина.
- Твоя секретарша?
У Кати даже рот открылся от изумления. Адюльтер с секретаршей – вот уж истинная банальность! Максим скривился:
- Ну и что? Она… - он замялся. – Она умелая! Ты же монашка. Таких вещей в жизни не делала.
Катя смотрела на него во все глаза. До неё медленно доходило, что он имел в виду. Когда осознала, взгляд невольно скользнул к его ширинке.
Максим переступил с ноги на ногу и сказал как-то зло:
- Ты уберёшь наконец осколки? Ребёнок поранится.
Катя глянула на Павлика. Сердце сжалось. Малыш рычал, изображая звук мотора, поглощённый игрой.
- А как же Павлик? – спросила она.
- А что? Деньги я буду давать. Ты даже можешь не работать. Да и приходить я буду повидаться. Я, в общем-то, заехал вещи собрать. Все не увезу. Ты без меня уложи остальное, я потом заберу.
Он ушёл в комнаты, повозился там, вышел с небольшой сумкой. Павлик подбежал к отцу, лопоча и протягивая машинку.
- Да-да, - рассеянно сказал Максим, - иди к маме.
Он обулся, перекинул через руку плащ и вышел не прощаясь.
Катя стояла и смотрела в закрывшуюся дверь.
Сколько прошло времени, она не поняла. Опомнилась от того, что сынишка ревел во всё горло. Его личико уже покраснело от слёз, он уронил игрушку и всё дёргал и дёргал мать за подол халата и кричал:
- Мама!
- Бедненький! – Катя упала перед ним на колени, прижала к себе, гладила его мягкие волосики, спинку и всё повторяла: - Бедненький! Бедняжечка!
По лицу текли слёзы, в глазах стоял туман. Катя рыдала вместе с сыном.
Потекли дни.
Чемоданы, в которые Катерина запихнула все мужнины вещи, так и стояли в коридоре. Максим не приходил, не звонил. Катя слонялась по квартире, машинально выполняя ежедневные дела: обиходить сынишку, прибраться, приготовить еду.
Сама она не ела. С утра хлебала пустой чай, не чувствуя вкуса, а потом уже оказывался вечер, и она ложилась спать. Сначала засыпала возле кроватки сына, потому что после сказки на ночь не имела сил встать и пойти в их с Максимом спальню. Потом всё же заставила себя укладываться нормально – на диване в гостиной.
Иногда Катя обнаруживала, что зависла на одном деле. Например, в мойке лежит посуда, но она трёт одну и ту же тарелку. Обуваясь, чтобы идти с Павликом гулять, застывала, застёгивая сапог. Малыш начинал капризничать, потея в одежде, и только тогда она приходила в себя.
Через неделю Катя поняла, что свихнётся. На неё и так уже косились во дворе. Другие мамашки, с которыми они раньше торчали возле песочницы, заметили, что с ней что-то не так, но она отговаривалась какими-то мифическими проблемами. На простой вопрос, где Максим, Катя отреагировала, как на удар электротоком.
- Нету! – выпалила она.
У женщин вокруг вытянулись лица, а она поспешила добавить:
- В командировке. Сложный клиент.
В этот момент все что-то увидели за её спиной, заулыбались, закивали. Катя обернулась и увидела Максима. Павлик тоже увидел отца и побежал к нему, протягивая ручки. Максим махал всем рукой, лыбился, сына встретил, широко раскрыв объятия. Катя не верила своим глазам. Вернулся? А как же «умелица»?
Они поднялись в квартиру, и всё прояснилось: супруг явился за вещами. Именно это обрезало внутри у Катерины какую-то струну. Наверное, она до последнего верила, что всё наладится. Ведь у них семья, маленький ребёнок. Столько лет вместе. И огонь прошли, и воду…
Он ушёл, оставив на кухонном столе пачку долларов, а Катя смотрела, как на пол капает кровь. Нож она сжимала в правой руке, и совсем не помнила, как наносила себе порезы.
Потом стало больно и страшно. Не за себя - за сына. Он-то как? Кусая губы, она перетянула руку полотенцем, сунула голову под холодную воду. Нет! Она не сдастся! Ради сына.
Катя затёрла пол, проверила малыша – он спал. Прошлась по квартире. Что ж, она осталась одна, и надо теперь как-то устраиваться в жизни. Деньги сунула в шкаф подальше: пусть лежат, пока она их не тронет. Будет Максим помогать или нет, ещё неизвестно, и эти деньги могут пригодиться на чёрный день. А она пойдёт работать. Павлика, конечно, придётся отдать в детский сад, но это ничего, она найдёт хороший.
Работа… Надо позвонить Игорю! Давний друг и однокашник по институту давно предлагал ей место в своей конторе. Может, ещё не поздно.
Катя посмотрела в окно, за которым уже наступили сумерки.
- Я справлюсь, - сказала она своему отражению. – Будем жить!
Пожалуйста, подпишитесь, если вам нравятся мои истории. И поставьте мне оценку. Это мотивирует писать дальше.
Узнать, что было с героями дальше: https://dzen.ru/a/ZW4L5Xv69RavJOgT (номер 2)