Сильно обижался мужчина на мать и на отчима. Когда отец умер, мать как с ума сошла. Посетила ее невиданная страсть, встретила высокого красивого мужика и влюбилась по уши.
Чужой человек сразу же установил свои порядки: что-то похожее на диктатуру, и мальчик почувствовал себя глубоко несчастным.
Любовь мать ослепила: даже переписала на него квартиру – вот какое доверие, вот какая любовь – ничего не жалко.
Начались годы скитаний, когда подрос парень. Рано работать начал, и было очень тяжело.
И вот все позади, и молодость куда-то улетела. Была ли?
Судьба подарила хорошую жену, родился сын, и тяжелые годы постепенно перестали причинять боль.
Одно оставалось камнем – обида.
Бывали моменты, когда проклинал тех людей, которые лишили детства. Сидел в углу – пошевелиться нельзя.
Чугунный взгляд отчима, влюбленное легкомыслие матери.
Кому нужен чужой ребенок?
Покинет ли это больную память?
А сейчас тихая квартира, можно радоваться покою. Пойдет гулять, увидит счастливых родителей с ребенком, и что-то кольнет в груди.
С годами детские воспоминания часто посещают уставшего человека, и не всегда приносят радость.
Сын поздно женился, отец с матерью думали, что внуков не будет. Однако все вышло хорошо. Внук появился, когда дедушке было далеко за шестьдесят.
И маленький ребенок почему-то не радовал. Такие крошки очень беспокойны.
Исполнилось мальчику пять лет. Собралась семья за столом, именинник тут же бегает.
И вдруг дед обнаружил, что детское лицо кого-то напоминает. Взял на руки, вгляделся и понял, что это вылитый прадед.
Его никто не видел: ни жена, ни сын. И фотографий не осталось. Чтобы угодить новому мужу, избавилась мать от следов былого. И сыну ничего не оставила.
Смотрит и чувствует, что волнуется, словно отец родился заново. И такой же прищур глаз, и немного кривая улыбка, и до боли знакомый поворот головы.
Почему раньше не видел? Почему не замечал?
Началось новое: каждый день к сыну приходил, брал внука за руку и шел гулять. Сядет на скамейку и наблюдает, как маленький бегает по детской площадке.
И такая нежность в груди, что плакать хочется. Набегается мальчишка – пора домой.
Еще подрос внучек, в первый класс пошел. Вся семья провожала, дед за ручку вел. А затем ждал на продуваемой ветром улице.
В одном месте постоит, на другое перейдет, где меньше дует. Наконец, пора в школу зайти, сейчас уроки закончатся.
Спускаются первоклассники по лестнице, и его малыш тут же. Рассказывает, и знакомая кривая улыбка, и знакомый поворот головы.
Душа наполняется нежностью, трепещет от счастья.
Отвел ребенка, домой пошел. Неожиданно плохо стало: закружилась голова, закололо что-то в груди. Устало опустился пожилой человек на скамейку, трет правой рукой грудь, пытается справиться с тревогой.
«Неужели – всё, неужели не увижу, как внук расти будет»?
И взмолился: «Господи, помоги, подари еще немного жизни. Надо мне, понимаешь, надо. Что сделать надо, чтобы Твоя милость была, что»?
Вроде отпустило немного. Выпрямился на скамейке, ноги вытянул.
Мимо него прошла пожилая пара, плохо видно, потому что кусты мешали. Наконец, просвет, и две спины.
Посмотрел и вздрогнул: вылитые мать и отчим, когда постарели. Медленно идут. Она держит сумку, как у матери, на нем знакомая фетровая шляпа, и рука к боку прижата, как у отчима.
Шагает пара, словно плывет в осеннем воздухе. И постепенно теряет очертания, расплывается, растворяется.
И мысль: простить надо, отпустить из памяти, потому что Господь – судья. Обиду отпустить, память облегчить.
Осмотрелся, нет ли кого-нибудь? Перекрестил конец аллеи, где только что была пожилая пара, сказал: «Нет обиды, прощаю, и вы меня простите, если что. Рано отец ушел, но вернулся в виде маленького родного человечка. Сделал мне такой подарок. Отпускаю обиду».
Легко поднялся, ноги по-молодому шли по дорожке. Хотел догнать тех двоих, чтобы в лица посмотреть. Но нет никого, пустынна дорожка – ни души.
Как будто взлетели кверху, и унес их прохладный ветер далеко-далеко, где все становится ясным и понятным.
А ему – жить, чтобы завтра отвести в школу того, у кого милая косая улыбка и очень знакомый поворот головы.