Это потом скажут, что Братская ГЭС была построена руками коммунистов, ринувшихся в Сибирь, в Иркутскую область по зову партии, дабы воплотить в бетоне и стали величайшее технологическое чудо эпохи.
Но на данный момент времени, осуждённый 019-го лагеря ОЗЕРЛАГа, Павел Олейник, в компании такого же измождённого бедолаги, при помощи обычной двуручной пилы, в шутку называемой «Дружба», пытались спилить ствол многовекового кедра, обмораживая пальцы на 30-тиградусном морозе.
Причина столь ускоренной лесозаготовки – это и строительство БАМа и подготовка ложа будущего водохранилища.
— Представляешь, Паша, - на секунду остановившись, прошептал напарник, - что когда-то здесь будет многометровая толща воды…
— Тебе то что? – Павел был явно недоволен остановкой, так как начинал немедленно замерзать, - пили!
— Нет, ты не понимаешь, - взявшись за работу, с небольшими паузами продолжил невольник, - ведь будут на берегах сидеть люди, топить большие костры и смотреть на блики воды, рассуждая о прошлом и будущем.
— Тебе-то от этого ни холодно, ни жарко будет, - буркнул Павел, - тут и ляжешь, да бурьяном зарастёшь.
— Так-то оно и так, Павел. А всё-таки хочется думать о том, что мой труд – не напрасная трата времени и хоть чем-то поможет моей стране.
— Ты странный, - Павел раздражённо замер и принялся разглядывать собеседника, имени которого даже не знал, - псих что ли?
— Можно сказать и так, - вздохнул напарник, - когда-то был писателем и поэтом! А сейчас – только номер на шапке и телогрейке. Слушай… - мужчина очень доверительно и проникновенно взглянул в глаза Паше, - если выберешься, то пообещай, что запомнишь наш разговор и, как придёт время, по-другому посмотришь на этот мир.
— Пили давай, писатель! – раздражённо ответил Паша, - я имя то твоё запомнить не могу, а ты про разговоры толкуешь…
… Братское море, в солнечный день было действительно прекрасным – воды водохранилища изумительно вписались в пространство местной тайги и казалось, что оно было здесь с момента появления самой Сибири.
Очень постаревший Павел закрыл толстую книжку и с глубокой печалью уставился в языки вечернего костра.
— Необычно всё как-то, - глядя на алый закат, проговорил бывший зек – имени не помню, а разговор в память вошёл иглой. Спасибо тебе, неизвестный писатель и поэт, что тогда видел будущее и верил в лучшее.
Павел знал, что напарник так и не пережил ту суровую зиму, так как застудил лёгкие и «лёг» под одну из табличек с номером. Нашёл бы, пришёл бы и сидел часами, вспоминая былое, да вот те на – имени так и не запомнил.
Олейник тяжело встал и побрёл в сторону далёких многоэтажек. Профессиональный инженер и почётный железнодорожник, ставший совсем другим после судьбоносного разговора, который состоялся там, где ныне шумела многометровая толща воды.