Начало 1905 года выдалось в Петербурге беспокойным и тревожным, бастовали заводы, продолжалось политическое брожение, а на Рождество произошло событие, которое стало прологом к "Кровавому воскресенью".
6 (19) января 1917 года во время чина водосвятия на Неве, в котором участвовал Николай II со свитой, одна из салютовавших холостыми снарядами пушек в Петропавловской крепости оказалась заряжена картечью.
Шальные пули повредили Иордань на Неве, перебили древко хоругви рядом с Николаем II и ранили городового.
Картечь также разбила несколько окон в Николаевском зале Зимнего дворца, в в котором собрались члены дипломатического корпуса, наблюдавшего за церемонией водосвятия.
Камергер Дмитрий Любимов, находившейся в этот момент в Николаевском зале, вспоминал:
Кто-то поднял один из катившихся шариков, это оказалась картечь. Нарядная публика сразу отхлынула от окон. Во дворце была паника.
Известная светская дама Александра Богданович, регулярно заносившая в свой дневник основные столичные слухи, 6 января 1905 года записала:
Говорят, что в эти дни в Петербурге шел слух, что 6-го будет покушение на царя, а если оно не удастся, то будет 12 января. Говорят, что из Швейцарии уехали сюда анархисты с целью убить царя. Оказывается, что выстрел был из пушки конной артиллерии…
Вчера нам говорили, что по городу идет слух, что три бомбы готовы - для царицы-матери, вел. кн. Сергея и вел. кн. Алексея.
Судя по дальнейшим событиям, в этой информации не было "дыма без огня".
Хотя Николай II внешне никак не отреагировал на стрельбу во время церемонии на Неве, он в тот же вечер уехал в Царское Село, а матери приказал (через ведомство охраны) покинуть Петербург и не возвращаться в город до особого распоряжения.
Еще через два дня, 9 (22) января 1605 года, в Петербурге произошло печально известное "Кровавое воскресенье", во время которого погибло, по официальным данным, 130 человек (по неофициальным данным - несколько сотен), что послужило толчком к так называемой "Первой русской революции".
В этот период императрица Мария Фёдоровна, удрученная текущими событиями в Петербурге, в разговоре с женой министра иностранных дел Екатериной Святополк-Мирской поделилась тем, что думает о своем возможном убийстве:
Она сказала, что она вообще не боится, а что даже если бы и случилось, "maintenant je naurai même pas regrette" (теперь я даже не пожалела бы).
"Теперь я даже не пожалела бы" - несмотря на то, что этой фразе вдовствующей императрицы есть очевидное позёрство, в ней виден также весь ужас и все разочарование в том, во что скатывается Российская империя, которая еще совсем недавно, в правление ее супруга Александра III, была одним из самых могущественных государств Европы.