Это произошло в 1991-ом. Весной. Я учусь в 10-ом классе, и как и всякий советский школьник, не подозреваю, конечно, что совсем скоро рухнет Советский Союз, а через каких-то пять, и уж тем более - через десять лет вообще мы все не узнаем ни нашу бедную растерзанную страну, ни главное - людей не узнаем.
Уже мотают каждый день чумовую "Красную жару" (со Шварцем) в видеосалоне на Луначарского, набитым школьниками и мужиками в майках и кроссовках.
"Юмахо, Юмасо" - оно везде. "Белые розы" рвут в тряпки нежные сердца одноклассниц. "Перемены" Цоевские и “Kiss” во дворах и в "качалках".
И, конечно, "я хочу быть с тобой, я та-а-а-ак хочу быть с тобой, и я буду с тобо-о-о-ой!.." на дискотеке в пионерской комнате моей школы номер 12 в Заречье. Девочки танцуют друг с другом, а, мы, пацаны, ржём над ними. А потом удивляемся, чего это они влюбляются в старшеклассников.
Вся жизнь впереди. Непонятно пока какая, но впереди, и её много, как окажется потом...
Нашим яндексом и гуглом были тогда бросаемые почтальонами в почтовые ящики - "Пионерская правда", "Наука и жизнь", "Техника - молодёжи", "Юность", "Костёр", демократичный "Парус", потом очень модный журнал "Мы"...
И мною обожаемый "Юный техник". Я читал его большими глотками так, что за ушами трещало. На следующий день перечитывал. Очень ждал всегда тот день, когда в почтовом ящике окажется эта книжица в мягкой обложке с буквами "ЮТ".
И вот однажды мне захотелось славы. И так, чтобы ни как-то и где-то, а по серьёзному и на весь Советский Союз.
Или точнее - не славы. Сначала - славы, а потом это чувство трансформировалось, я бы сказал, в созидательное желание сделать что-такое, что привело бы в восторг множество людей, как-то тронуть их сердца и умы. Не меньше. Прямо так и хотелось, помню очень хорошо.
И план у меня оформился довольно чёткий - написать письмо в "Юный техник". И написал, и бросил в почтовый ящик, и стал ждать.
А тогда было - этот вам не сейчас - публикация в газете или журнале, репортаж в телевизоре имели свою запредельную цену. Всего тогда было мало - телевидения мало было, газет и журналов мало.
И если ты, простой смертный, каким-то боком оказался или в газете или в телике, то ты - звезда.
Оттенок дерзости и неприличности всей этой моей истории с письмом в "Юный Техник" предавало то обстоятельство, что я был уверен на 100 процентов - меня опубликуют в этом известном на весь Союз журнале. Не на 99, а на 100. У меня в уме не было ни единой мысли о том, что я пишу зря. Я эти чувства свои тогда очень хорошо помню.
Проходит время, месяцев четыре-пять, в очередной раз подхожу к почтовому ящику, достаю "ЮТ", мартовский номер, год 1991-ый на дворе, открываю:
"Интересное письмо пришло от Руслана из города Тулы. Ему 14 лет, и он утверждает, что обладает очень редкими способностями. «На расстоянии десяти-пятнадцати метров я чувствую, когда захочу, пульс человека, могу определить его состояние.
Я могу, когда захочу, остановить часы, а у электронных часов «взять энергию (не прикасаясь к ним). Неделю назад мне удалось своим биополем «сбить» воробья. Я был на балконе и в течение минуты наблюдал за воробьем, который сидел на ветке рябины. И тот упал.
Попробовал, подобно А. Чумаку, зарядить пищу. Эффект поразителен! В течение трех минут «зарядил» яблоко и дал его своему дедушке. Он страдал от радикулита, а после того, как съел яблоко, чувствовал себя как мальчишка.
Моя способность останавливать биополем автомобиль проявилась сравнительно недавно. Стоит мне сосредоточить внимание на шуме работающего двигателя, как тот замолкает.
А неделю назад я стал угадывать будущее кого и чего угодно. Могу предсказать и будущее вашего журнала на десять и более лет».... Нам захотелось узнать, что ждет нас впереди, и мы решили опубли- ковать это письмо.
Теперь слово за Русланом. Правда, ждем предсказаний не только на десять или более лет, но и на ближайшие два-три. И еще чисто по-дружески хотим предостеречь Руслана от рискованных экспериментов с биополем. Уже были случаи, когда сенситивы пытались останавливать своим полем автомобили и велосипеды и, добившись успехов, выходили и на железную дорогу... Как это ни странно, их мощнейшее биополе оказывалось бессильным против мчащейся электрички..."
Красиво сочинил. Правда, судьбу журнала не предсказал. Но выдумал свою собственную творческую судьбу. И ровно так, как я не допускал ни одного процента сомнения, когда отправлял это письмо, ровно так, я пришёл со строительной площадки во ВГИК, и потом на Первый канал.
Я был никто, и звать меня никак. После армии замешивал цементный раствор, потом вот так взял и пошёл во ВГИК, а потом и на Первый.
В обоих случаях был уверен на 100, что возьмут. Не 99. Никакого зазора для бегства от цели я не оставлял себе. 100 процентов уверенности. Абсолютно. Я ничего себе вообще не представлял - ни себя во ВГИКе, ни на Первом - такими упражнениями не занимался. Я просто был уверен и этого мне было достаточно. Неприлично, правда?
Больше того, я не проигрывал в уме вариант "ну если не возьмут, то тогда..." У меня его в уме не было такого варианта вообще.
Когда ты думаешь, что не надо думать так-то и так-то, ты уже думаешь об этом "так-то", и ты уже допускаешь существование такого варианта развития событий, что "если вдруг не получится, то..." У меня просто не было в голове второго варианта.
Не было самой природы второго варианта. И это важно.
И взяли ведь. Потому что своё светлое будущее надо хотеть одним вариантом.
Мы делаем шаг. Шаг ногой. Вот наш физический шаг ногой. Мы даже не думаем об этом, а нога сама как-то пошла вперёд, а за ней и вторая. Удивительно, правда? За нас "идёт" наша природа, она сама как-то берёт и работает. Мы не думаем, что сейчас делать левой коленке, а что сейчас делать правой ступне и так дальше. Оно само как-то это всё перемещается просто после нашего "хочу". Понаблюдайте как-нибудь за собой во время ходьбы - это жутко интересно...
Мы просто захотели пойти, а она - природа - дальше делает всё сама, сама работает. Но если мы не захотим, то вся эта невероятно сложносочинённая Создателем конструкция опорно-двигательного аппарата - ни с места. То есть она не работает только тогда, когда мы этого не хотим. А когда хотим, у неё только один вариант - работать, выполнять "хотелку".
Я очень захотел и меня прочитало 1 млн. 90 тыс. человек.
А что дальше? А дальше, перепрыгнув через пятнадцать прекраснейших лет жизни, - ВГИК, Первый канал... А Первый канал это что для творчества? Это - миллионы.
Например, во второй половине 2000-ых, когда я пришёл на телик, пока все телевизионные рейтинги не рухнули под бесцеремонным засилием интернета, почти все передачи и фильмы, будь то игровой или документальный, смотрело миллионов по 10-15 телезрителей, а то и больше.
Сейчас на передачу или фильм на федеральном канале миллиона три или пять наберется, думаю. А то и меньше.
Если, допустим, моего "Айзеншписа"или "Броневого" в 2007-ом на Первом посмотрело минимум миллионов по 20 телезрителей, то фильм о Вере Алентовой уже в 2022-ом посмотрело что-то около 4 миллионов. Разница понятна. Но всё же - это миллионы. Наши. Мои.
И их хотеть нужно. Ведь если у тебя нет миллиона, ты просто его не хочешь.
А свой первый миллион - я его очень хотел - и он был в "Юном Технике", в этой книжице с мягкой обложкой из моего счастливого офигенного детства. Спасибо, "ЮТ"!