ноги подкашиваются немного и дыхание прерывчатое, но я очень стараюсь войти в образ эмоционально стабильного мужчины, чтобы хоть немного соответствовать тебе.
Моя маленькая леди Арабелла. Ты такая худая, как тростиночка. Твои тончайшие руки лежат одна на другой, скрестившись у плоской, но очаровательной груди, обтянутой черной водолазкой. Ты стоишь посреди гримерки, я затащил тебя сюда, хотя посторонним здесь быть нельзя... Но какая же ты посторонняя?
Все это принадлежит мне. А я сам... Впрочем, ты и сама все знаешь, и мне нет смысла еще раз припадать к твоим коленям... Но я делаю это вновь и вновь с большим удовольствием и хитроватой улыбкой.
Которая сейчас вышла бы жалкой и дрожащей. Я слишком взволнован, руки так дрожат и потеют. Я нервно обтираю их об штаны и, повернувшись к зеркалу, пытаюсь поправить укладку. Сейчас такой важный момент... Не хотелось бы испортить его сбившимися волосами.
Что ж, вроде неплохо. Но, в случае чего, укладка меня не спасет.
Ты тихим и умиротворенным голосом спрашиваешь, можешь ли ты присесть. На единственной в гримерке табуретке лежит моя концертная гитара... Я спешно хватаю ее, давая тебе возможность усесться на ее место.
Вот засада... Руки теперь заняты. А ведь они бы мне еще пригодились - точно также крепко держать и не выпускать. Но не корпус пусть и любимой, но все же лишь гитары - а твое тело. Такое крохотное и прелестное, которое я бы хотел защитить и согреть в полах своей кожаной куртки от всего мира. Мне так и не удалось ни разу прикоснуться к твоим бедрам или талии, даже к худым лопаткам... Но я планирую исправить это.
И гитара в руках, кажется, может сыграть мне на руку. (ах, эти каламбуры.)
Сейчас они неуместны. Я встаю перед тобой на одно колено, что является данью не только романтичной обстановке, но и моему удобству. Оперев на ногу корпус гитары, я подключаю ее к маленькому комбику, удачно оказывавшемуся в углу комнатки и, вновь повернувшись к тебе, дико смущаюсь и краснею.
Черт, я как мальчишка. Влюбленный сопливый пятиклассник. Ты, кажется, считаешь также - глаза твои недоумевают, на губах блуждает легкая улыбка. Отбросить бы сейчас и гитару, и пару слоев одежды по желанию - и задавить эту улыбку сверху страстным поцелуем.
Я чувствую, что эмоции уже хлещут через край и вдаряют в голову в виде не очень пристойных мыслей. Пора вылить их в нечто более чувственное и высоконравственное. Кхм... но сначала...
Ари... Знаешь, я написал песню... И скоро запишу ее на студии, и выпущу в свет... Была мысль выступить с ней на сегодняшнем концерте - в качестве премьеры. Но я подумал, что прежде чем ее услышат все - ее должна услышать ты.
Аккорд. Другой. Мягчайшее звучание металлических струн. Я закрываю глаза, невольно встряхиваю головой. Внимательный взгляд твоих умных серых глаз я ощущаю на своих руках чуть ли не физически. Это тяжело, это страшно. Но я перебарываю этот страх, будто ныряя с огромной вышки в холодную воду. И начинаю петь - негромко и бархатисто, переходя с чуть ли не шепота на уверенный (если можно назвать слегка дрожащий баритон уверенным) вокал.
I wanna be your vacuum cleaner
Breathing in your dust
I wanna be your Ford Cortina
I will never rust.
Да, душа моя, я бы хотел стать для тебя мебелью или домашней техникой, твоим ковриком или твоей расческой, как бы это глупо и по-детски не звучало. Но что поделать? Слишком уж непреодолимо мое желание видеть тебя ежедневно, ежедневно сталкиваться с твоим строгим взглядом, ощущать легкое дуновение ветерка, когда ты проходишь мимо - и покрываться каждый раз мурашками и холодом.
А самому - греть тебя. Если ты любишь кофе, позволь мне быть твоей кофе-машиной.
If you like your coffee hot
Let me be your coffee pot
You call the shots, babe
I just wanna be yours
Глупые, нежные, такие простые, но, в то же время, такие важные и глубокие строки. Я чувствую, что они отзываются в моем сердце гулким эхо, и, если они не отзовутся в ответ в сердце той, что они посвящены - я чувствую, что ими прочувствуются другие люди.
Когда услышат их. Поймут. Узнают в состоянии, заложенном между ласковых слов, свое собственное состояние. Утешатся или решаться на что-то. Как я.
Я решился сказать ей. Ведь секреты, что хранятся в сердце, скрыть оказалось сложнее, чем я думал.
Secrets I have held in my heart
Are harder to hide than I thought
Maybe I just wanna be yours
I wanna be yours, I wanna be yours
Вот и все. Все сказано прямее некуда. Сильнее и мощнее будет разве что "Я люблю тебя" или "Я хочу снять с тебя всю эту чертову одежду прямо сейчас!". Но я не хочу ее пугать.
Я просто хочу быть ее. Я готов выполнять ее приказы и прихоти, оберегать и согревать ее.
Просто... пусть она даст мне возможность как можно чаще сидеть вот так. Совсем рядом. Совсем близко. Возле этих худых и бледных коленок, облаченных длиной кожаной юбкой, слышать (точнее - прислушиваться) к этому тихому и равномерному дыханию, что вздымает красивую грудь.
я заканчиваю играть. Руки уже в никуда. Они дрожат, прям как краешки губ. Все нервы и душевное спокойствие ушли в голос - он выровнялся и спел уверенно и внятно. Припев прозвучал чувственно, куплеты - художественно и искренне. И с гитарой вроде не слажал. Пару раз, правда, барре не зажал - подвели ослабшие пальцы. Ну, не может же все быть идеально - тем более, рядом с этой девочкой.
Которая должна дать ответ. Прямо здесь, прямо сейчас. Я устал, пот льется градом. Я так хочу спать и пива... Я... у меня кружится голова. Но я дождусь ответа, каким бы он не был.
Даже если придется стоять перед ней вот так, на оной коленке, всю ночь.