Глава III. НОРМАЛЬНАЯ И КЛИНИЧЕСКАЯ ФИЗИОЛОГИЯ ПИТАНИЯ

Остров Филлипа к юго-востоку от МЕЛЬБУРНА (Австралия, штат Виктория). После работы решил побродить по зимнему эвкалиптовому лесу и покормить наших собратьев по «пищевой цепи» : ))

ПОНЯТИЕ ВИДОВОГО ПИТАНИЯ

«Мы есть то, что мы едим». Это знаменитое изречение древнегреческого философа Гиппократа часто используют диетологи для обоснования полезности тех или иных продуктов, а то и целых авторских систем питания, призванных укрепить здоровье.

Казалось бы, смысл фразы до гениальности прост и понятен: хочешь быть стройным и здоровым – ешь правильную еду; неразборчив в питании – не удивляйся, если ослабнешь душой или телом. Не скрою, я тоже нередко обращаюсь к мудрости великого целителя, когда задумываюсь о питании моих пациентов. Только вот трактую это известное изречение во многом иначе.

Мне кажется, Гиппократ вкладывал в свой постулат другое значение. И оно касалось больше объективной констатации реалий, чем стремления побудить человека к некому конкретному пищевому действию. По крайней мере я воспринимаю эту фразу именно так. Как способ диагностики: «посмотри внимательно, что и как человек ест, и узнаешь, с кем имеешь дело».

Я не вижу того контекста, в котором обычно принято использовать популярное изречение: «что будешь есть, тем и станешь*». Потому, что в «обратную сторону» это правило не очень-то и работает.

Да, мы, конечно, видим связь метаболических процессов и питания. Но только вот итогом похудения на «правильном» балансе калорий и нутриентов во многих случаях становится вовсе не гармонично стройный человек, а некое его третье физиологическое измерение, известное как «похудевший толстый». Состояние, в котором приверженный канонам здорового питания хозяин и его стремящийся «переедать» организм часто неспособны услышать и понять друг друга.

* — «Хочешь быть здоровым - ешь правильную еду» – такая трактовка мысли Гиппократа интуитивно воспринимается логичной и очевидной только теми, кто понимает, какой должна быть эта самая «правильная еда». Вряд ли 2500 лет назад учёные мужи могли бы столь же уверенно, как это делают многие современные специалисты, ориентироваться в данном вопросе.

Да, в те времена наверняка уже хорошо знали, как влияют на здоровье пищевые яды или испорченные продукты, какая пища и в каких объёмах может стать причиной несварения желудка или расстройств кишечника. Но не более того. В этом плане я отношу себя к подобной же категории «мудрецов», которые даже прочитав вполне логичные на первый взгляд обоснования очередной системы здорового питания, продолжают сомневаться.

Надеяться на то, что изменить чьё-то здоровье возможно какой-то особой схемой правильного питания** может только человек, который уверен в способности по собственному разумению (то есть в некоем «ручном режиме») определять потребности организма и управлять системой их обеспечения. Я никогда не относил себя к таким энтузиастам. И довольно критично воспринимаю собственные познания в этой области. Особенно если трезво оценивать те реальные каналы связи с организмом пациента, на информацию от которых пришлось бы рассчитывать при желании реализовать подобную задачу.

** — Обращаю внимание: здесь речь идёт о переходе на другую систему питания на постоянной основе, а не о тех временных диетах (лечебном питании), которые врач назначает на определённый срок и по конкретным основаниям для устранения дисбаланса нутриентов или облегчения функции органов пищеварения в период заболевания.

Именно поэтому всегда очень уважительно и бережно отношусь к той совершенно фантастической по своим возможностям системе анализа и управления (в сравнении с человеческими знаниями), которые использует наш организм для гармонизации внутренней биохимии, физиологии и разума с условиями среды, в которой обитает. И здесь, судя по всему, даже человеку, летающему в космос, ещё долго придётся мириться с ролью скромного помощника, или, в лучшем случае, послушного подмастерья.

Конечно, прикладное значение диетологии никто не отменял. Когда мы видим, что в силу каких-то дисфункций или патологических процессов необходимо временно избавить те или иные органы пищеварения от сложных для переваривания видов пищи, ослабить раздражающее действие каких-то её компонентов или с помощью особой системы питания восстановить какой-либо недостаток в макро или микронутриентах – несомненно без знаний в области диетологии и без коррекции питания не обойтись. И здесь данная отрасль медицины демонстрирует достаточно глубокий уровень познания, хороший синергический потенциал с другими методами лечения и высокую эффективность.

Но нужно понимать и другое. Пока диетологические методы могут быть достаточно успешными только тогда, когда мы хорошо представляем суть возникающих дисфункций, оперативно отслеживаем характер и степень влияния патологических агентов на физиологические процессы и чётко понимаем, какие конкретные виды помощи требуют­ся организму для восстановления внутреннего равновесия. Здесь вектор движения и объём решаемых задач всегда более или менее очевиден и понятен. А самое главное – ограничен во времени и линеен по смыслу: нарушение конкретной функции → восстановление функции.

Совсем иначе выглядит проблема изменения физиологической моде­ли метаболизма, особенно когда речь идёт практически обо всех осно­вных аспектах взаимодействия биохимии, физиологии и психоэмоциональной сферы с внешней средой и образом жизни, и при этом ставит­ся задача осуществления долговременной устойчивой модификации управляющих систем у относительно здорового человека!

Здесь наши познания ещё далеки от возможности полноценных комплексных оценок и системного регулирования. А аналитической базы и специфического инструментария тех дисциплин, которые традицион­но работают в этой сфере (нутрициология, диетология, фармакология, спортивная медицина, психология) явно недостаточно для того, чтобы минимизировать риски и гарантированно выводить физиологические настройки на долговременный конечный результат.

Не буду утверждать, что моя трактовка событий единственно правильная и безупречная, но, тем не менее, считаю, что «тактика подмастерья», т.е. грамотная и деликатная помощь самому организму в поиске верных решений, ещё длительное время будет значительно более эффективным и безопасным способом нормализации метаболических нарушений, чем те методы принудительной коррекции рациона, физических нагрузок и психологических установок, которые доминируют в настоящее время*. Отсюда и довольно необычный способ подачи материала в такой сложной и архиважной теме, как нормальная и клиническая физиология питания.

* — Полиморфизм подходов к тактике похудения внутри упомянутых мною специальностей впечатляет. Однако на уровне коммерческого использования все эти методы, не смотря на явную противоречивость, декларируют фактически одно и то же – способность нормализовать физиологию жирового обмена и «похудеть навсегда».

Кто-то заявляет, что можно вернуть стройность ограничив жиры и увеличив углеводы, а кто-то убеждён, что только с помощью избытка жиров и дефицита углеводов можно избавить организм от привычки накапливать. Кто-то делает ставку на алгоритм потребления, а кто-то на психологию чувственного восприятия пищи. Кто-то призывает считать калории, а кто-то лишь крутит пальцем у виска. Кто-то уверен, что только повышенными физическими нагрузками можно заставить организм больше тратить, чем получать, а кто-то парирует тем, что дополнительное возбуждение центров голода автоматически обесценит все подобные усилия. Кто-то рекламирует «здоровую еду», а кто-то призывает не злоупотреблять многим из этого! И т.д., и т.п.

Ладно бы речь шла только о каких-то бытовых спорах и личных убеждениях самих худельщиков. (О крайних вариантах типа непримиримого противостояния мясоедов, сыроедов и вéганов я уже не говорю). Но в данном случае мы имеем дело с мнениями авторитетных учёных и специалистов относительно самой философии врачевания подобных состояний.

Мне, как человеку, много лет занимающемуся проблемами адаптологии, всегда любопытно спросить таких вот консультантов «по похуде­нию навсегда». Когда Вы после ряда симптоматических воздействий напутствуете пациента пожеланием «закрепить результат», какие ада­птивные процессы имеете в виду? ЧТО его исхудавший организм должен закрепить на уровне рефлексов и биоритмов находясь в состоянии дисбаланса?

Практика показывает, что вряд ли в этом вопросе можно всерьёз рассчитывать на какое-то логичное объяснение. Как и на то, что, если предъявить доказательства присутствия в организме «свежепохудевшего» серьёзных дисфункций в момент достижения «конечного результата» у моих визави вдруг поменяется тактика работы с пациентами. Конечно нет!

Но хотелось бы дождаться, по крайней мере, куда более простого и очевидного – чтобы специалисты, прежде чем что-то рекомендовать широкой общественности, вначале договорились хотя бы внутри своего профессионального сословия! Примерно так, как это принято в современной доказательной медицине. Ведь иначе это уже не наука, а своеобразная сомнительная игра без правил по принципу «кто кому больше поверит» и «кому из поверивших повезёт».

Для того, чтобы правильно понять, что человеку хорошо, а что плохо, и вообще, какие продукты и типы пищи являются основой нашего «видового питания», вначале стоило бы поговорить не о самой еде, а о том, к какому классу животных мы в этом плане принадлежим. А также о том, какие анатомо-физиологические особенности системы пищеварения Homo Sapiens послужили причиной нахождения именно в этой группе.

ТРАВОЯДНЫЕ, ПЛОТОЯДНЫЕ, ПЛОДОЯДНЫЕ И ВСЕЯДНЫЕ

А начнём мы с определённого парадокса, о котором мало кто знает. Потому, что без учета представлений об этом нам трудно будет не то­лько пытаться самостоятельно управлять физиологией обменных процессов, но даже подстроиться под естественные нужды организма и помочь ему самостоятельно выйти на рациональный баланс. Я уже не говорю о возможности составить схему здорового питания, которая бы обладала реальным нормализующим эффектом с учётом особенностей метаболизма каждого конкретного человека.

Речь идёт о том, что традиционная схема ранжирования животных по характеру пищи на самом деле мало, что проясняет с точки зрения структуры и палитры питательных веществ, попадающих в организм в процессе усвоения. И которые в итоге определяют основные парамет­ры обмена веществ и принципы организации балансирующих биохимических процессов.

Говоря проще, мы вряд ли сможем точно определить, что же для человека с избыточным весом полезно изменить, чтобы сделать рацион ле­чебным и нормализующим, если станем ориентироваться только на то, что худые или толстые предпочитают есть на завтрак, обед или ужин. И будем пытаться менять их рационы местами.

При внимательном рассмотрении «ядность» оказывается не самой лучшей характеристикой принадлежности организма к тому или иному типу питания. Тем более, когда мы стремимся этот рацион сбалансировать под нужные нам характеристики метаболизма. Объясню почему.

Судя по всему, истинно «травоядными», т.е. способными поддерживать полноценный метаболизм за счёт усвоения структурных тканей растений, можно назвать лишь большую группу беспозвоночных. В во­де это различные одноклеточные, а также губки, кораллы, некоторые планктонные ракообразные, улитки, мидии, морские ежи, креветки, личинки комаров и пр. На суше – многие виды микроорганизмов и на­секомых (гнилостные микробы, грибы, слизни, улитки, гусеницы, саранча и другие членистоногие, колорадские жуки и т.д.).

Но даже среди этого мира потребителей зелёной органики господствующее положение занимают одноклеточные микроорганизмы, а вот среди более продвинутых в эволюционном плане животных значите­льно больше тех, кто способен питаться лишь ими самими или продуктами их (микроорганизмов) жизнедеятельности, плотью других животных, а также теми рафинированными и высококонцентрированными белками, жирами и крахмалами, которые растения заботливо консервируют до лучших времен для питания своих зародышей и продолжения рода. (Семена, плоды, особые образования корневой системы).

Что же касается позвоночных и, особенно, млекопитающих – то здесь среди тех же «травоядных» мы уже вряд ли найдём истинно травопитающихся. Налицо все признаки вторичной адаптации первично плотоядных и плодоядных к особому двухступенчатому типу пищеварения, позволившему этим «новым травоядным» освоить свободные ни­ши в природных пищевых цепочках. И тем самым выйти из прямой пищевой конкуренции с бывшими собратьями по структуре питания. Об этом, в частности, говорят очень похожие на человека и многих других всеядных характеристики их внутреннего метаболизма.

В наиболее общих чертах особенность двухступенчатого типа пищеварения состоит в том, что попадающая в пищеварительный тракт зелёная биомасса не поступает сразу же в «систему собственного переваривания», а вначале заполняет специальный орган-инкубатор, где проходит стадию первичной обработки, измельчения и ферментации, становясь хорошей питательной средой для особых типов одноклеточных организмов*.

* — Относятся к типу т. н. гетеротрофов или животных клеток, неспособных к фотосинтезу и питающихся готовыми органическими веществами.

И лишь после такой инкубации и стадии брожения значительно изменённая по внутренним характеристикам и глубоко переработанная ми­крофлорой органика начинает представлять собой полноценную пищу для собственной системы пищеварения**. Которая уже очень близка по составу тому, что едят всеядные, плодоядные и даже хищники! За той лишь разницей (физиологически уже малоразличимой), что «плоть» в таком рационе представлена биомассой бактерий, а не тканями более крупных животных.

** — У крупного рогатого скота, овец, коз, верблюдов, лам и др. накопительный отдел состоит из 3 или 4 отделов (рубец, сетка, книжка, сычуг), где только расположенный на выходе сычуг играет роль полноценного желудка, такого же, как и у т.н. моногастричных животных (плото- и плодоядные, включая человека). У травоплодоядных – лошадей, зебр, ослов и куланов роль своеобразного реактора выполняет слепая кишка (около 40% от всего объёма пищеварительной системы), у кроликов и других грызунов – слепая кишка + достигающий гигантских размеров аппендикс.

РУБЕЦ — первая реакторная зона после пищевода коровы. Вмещает до 200 л. растительной массы. Затем пища последовательно поступает в СЕТКУ. Животное периодически отрыгивает оттуда траву и пережёвывая обильно пропитывает слюной. Затем пища несколько часов отстаивается в КНИЖКЕ. После периода сбраживания уже сформированная биомасса бактерий + частично ферментированная растительная органика, наконец, поступают в СЫЧУГ — аналог реального желудка плодо- и плотоядных (т.н. моногастричные животные).

Примерно то же самое можно сказать и о других типах «ядности», где многое меняется, как только мы перенесём свой взгляд с того, что является предметом поиска (охоты) животного, на то, как работает и во что в итоге преобразует пищу его система пищеварения. Ведь даже львы, медведи или волки, убив травоядное животное, в первую очередь выедают содержимое «реакторов», а не богатые белком мышечные тка­ни. Тоже самое, как мы уже писали, делают северные народы, проживающие в местах, небогатых растительной пищей.

О том, какова приспособленность животного к тем или иным видам питания, обычно хорошо говорят анатомические особенности его зубочелюстного аппарата, желудка и кишечника, а также некоторые функциональные различия в работе слюнных желёз, поджелудочной железы или печени.

Так, например, у типичных мясоедов, будут хорошо развиты клыки и резцы, а вот жевательные коренные зубы скорее всего окажутся не такими большими, как у травоядных. Слюнные железы не смогут производить столь большого количества слюны, как у травоядных, зато желудок будет обязательно однокамерным с активно секретирующей кислоту и ферменты эпителиально-слизистой выстилкой. Кишечник у плотоядных сравнительно короткий (примерно в 3-4 раза больше длины тела), причём его «тонкая часть» обычно превалирует на толстой.

Череп ЛЬВА

Травоядные, в свою очередь, не могут похвастать мощными клыками (такой тип зубов им бы просто не позволил слоями выщипывать траву), да и передние зубы у многих есть только на нижней челюсти. Зато они способны эффективно измельчать и пропитывать слюной*** ранее накопленные в «преджелудках» массы травы, постоянно отрыгивая и пережёвывая её коренными зубами во время отдыха. Кишечник у таких жи­вотных значительно длиннее (8-10 длин тела), причём толстая кишка обладает повышенной ёмкостью.

Череп КОРОВЫ

*** — лошади и верблюды выделяют до 50 литров слюны в сутки, а коровы (только вдумайтесь в эту цифру) до 200 л (!). Это позволяет подготовить растительную пищу к заселению молочнокислыми бактериями и поддерживать в преджелудках удобную для их активного размножения слабокислую или даже слабощелочную среду. (У хищников кислотность желудка примерно в 10 раз выше, поэтому он стерилен для такого рода бактерий).

АНАТОМО-ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СИСТЕМЫ ПИЩЕВАРЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА

Вот мы и подошли к одной из наиболее важных тем в питании челове­ка, в которой, как ни странно, до сих пор нет какого-то общего консолидированного мнения во взглядах.

А ведь от правильного понимания того, на что изначально был «заточен» природой наш организм, какие виды пищи для него наиболее комфортны, полноценны и полезны, зависит наш успех в понимании проблемы допусков и компенсаций, избытков и несовместимостей, истинных и ложных потребностей… в общем всего того, что позволило бы нам уйти от аморфных общих рекомендаций и научиться составлять единственно верный балансирующий рацион для каждого. То есть ту адаптированную к образу жизни и генетическим особенностям человека систему питания, которая бы реально помогала выйти на физиологическую модель гомеостаза без обязательной потребности организма в жировых компенсациях и накоплениях. А здесь индивидуальные различия в подходах могут быть очень большими.

Начнём с того, что современный человек, по сути, всеяден. Причём эта всеядность в определённом смысле уникальна. Вряд ли кто-то из других животных может соперничать в разнообразии тех видов пищи, которые присутствуют на нашем столе, и которые мы способны потреблять без видимого дискомфорта и отторжения. В этом плане широко используемое в биологических науках понятие всеядность в системе питания человека скорее сбивает с толку, чем что-то проясняет.

Скажу больше: в избыточной неспецифичности + невообразимом количестве модификаций природных пищевых компонентов и посторонних включений кроется одна из главных причин того, что наш организм не только легко перестраивает метаболизм в сторону накопления жиров, но и, подчас, с большим трудом возвращается к видовым физиологическим настройкам. Но об этом несколько позже.

А пока небольшое философское отступление по поводу различных теорий некоего «первородного» видового рациона человека. Здесь наше общество накопило такое количество интерпретаций*, что практичес­ки любая популярная сегодня система питания, от жёстких форм сыроедения и веганства до так называемых палеодиет (включая «аутоиммунный протокол»), белковых диет (карнивор, диеты Р. Аткинса и П. Дюкана, «Кремлёвская» и т.п.) и различных типов кетодиет + интервального голодания без труда найдёт достаточное количество логических научных обоснований именно их полезности и адекватности.

* — Обычно в качестве своеобразных отправных точек в формировании видового питания Homo Sapiens берутся наиболее значимые периоды развития человеческой популяции, начиная от эпохи раннего палеолита (примерно 2.5 – 3.0 миллиона лет назад), обретения способности поддерживать огонь (по разным источникам от 125 до 250 тыс. лет) и заканчивая последней «ледниковой эпохой» (примерно от 90 до 12 тыс. лет назад) и временем активного развития животноводства и земледелия (10-20 тыс. лет).

Вряд ли стоит утомлять читателя обсуждением критериев обоснованности тех или иных моделей жизни древнего человека, которые описывают авторы различных первородных систем питания. Скажу лишь, что ни убедительных доказательств, что человечество на заре своего развития питалось преимущественно «зелёным листом»**, ни того, что в эпоху оледенения оно перешло на преимущественное употребление мяса крупных и мелких теплокровных животных, мне найти так и не удалось.

** — Сравнение зубочелюстного аппарата и длины кишечника человека с современными приматами, чей рацион питания связан с употреблением побегов, плодов, корней и листьев зелёных растений показывает явное несоответствие соотношению размеров их тонкого и толстого кишечника тому, что бы­ло у наших предков.

Даже у шимпанзе, которая по развитию интеллекта стоит ближе к человеку, чем большинство других приматов, толстая кишка занимает около 54% дли­ны кишечника, а у Homo Sapiens всего 17%-23%. Здесь наша пищеварительная система больше похожа на ЖКТ куда более примитивных обезьян капуцинов (размер толстого кишечника около 27%), рацион которых примерно на­половину состоит из различных слабокрахмалистых плодов и семян растений, и на 50% из насекомых, земноводных, мелких грызунов, яиц рептилий и птиц и т.п.

Ремарка к теме

Убедительные картины охоты на мамонтов и овцебыков с каменными топорами, деревянными копьями и стрелами, а также повседневная жизнь пещерных людей с кострами, запасами провизии, детьми, женщинами, стариками и пр. меркнут, как только мы задумаемся над многими практическими вопросами.

Как, например, даже большой группе охотников можно без смертельного риска загнать и убить такое грозное животное? Как в отсутствие железных орудий пробивать толстую шкуру, нанести смертельное ранение и затем бы­стро разделать тушу? (Зимой замёрзнет, летом протухнет). Как при этом не только спастись от нападения крупных хищников (которые, несомненно, будут нетерпеливыми свидетелями охоты), но и переместить большое количество шкуры и мяса на многокилометровые расстояния? (Вряд ли столь крупным жи­вотным в трудные времена оледенения будет достаточно еды в километре от большого человеческого поселения). Как хранить такую еду? По крайней мере летом? И возможно ли было каждый день ходить за свежей крупной добычей?

Я уже не ставлю вопросов о том, сколько, к примеру, пещер и других капитальных естественных укрытий, пригодных для жилья, можно было найти во времена оледенений в Северной Африке, Европе или Индокитае? Удобно ли было бы жить на скудной земле большими поселениями? (Поскольку без серьёзных людских ресурсов такой способ охоты стал бы принципиально невозможен). Как долго может продержаться наш зубочелюстной аппарат, если вдруг заставить его регулярно отрывать и тщательно пережёвывать куски грубоволокнистой мышечно-сухожильной ткани крупных диких животных? (Это совсем не те стейки из мяса детёнышей генетически измененных домашних коро́в, овец и свиней, которые мы любим поджаривать на гриле!). Особенно если учесть, что у людей ещё нет огня, а наш желудок не приспособлен к перевариванию цельных сырых кусков мяса (в отличие от хищников)? И мн. мн. др.

Тема слишком обширна для того, чтобы можно было что-то обосновать в коротком дискурсе. Но я вынужден хотя бы упомянуть об этом. Потому, что от принятия или неприятия подобных толкований на самом деле очень многое зависит. Особенно в тактике направленных похудательных пищевых воздействий.

Потому, что когда мы верим чьим-то рекомендациям и смело соглашаемся на очередной «исторически доказанный» пищевой эксперимент, то часто не осознаём, насколько верно сам автор исторических реконструкций ориентируется в «глубинах описываемой им древности»?

Не интерпретирует ли многие бытовые нюансы древнего мира с высоты компетенций современного человека, пропуская что-то важное из-за кажущейся ничтожности? Ведь по меркам генетиков даже десят­ки тысяч лет – слишком незначительное время для серьёзных эволюционных преобразований. За которое (при том же функционально-анатомическом устройстве пищеварительной системы) практически невозмож­но перепрыгнуть в другую систему питания. По крайней мере при исследованиях серьёзных пищевых трансформаций у различных животных учёным-палеогенетикам приходится оперировать цифрами в миллионы и даже десятки миллионов лет.

Берусь утверждать, что для человека разумного с его «техническим устройством» зубочелюстного аппарата и пищеварительной системы острые клыки + большой толстый кишечник не давали бы никаких преимуществ. Поскольку в базовой пищевой ориентации он относится к категории плодоядных животных. Конечно, с теми же с оговорками, которые мы вынуждены делать и для большинства других видов живых организмов типа «преимущественно», «с элементами плотоядности и да­же травоядности» и пр. Но всё же.

Череп ЧЕЛОВЕКА

Плодоядность – это та основа, на которую потом наложились и приспособительные процессы в пределах допустимого природой коридора пищевой адаптации, и малозначимые для общего метаболизма вкусовые и лечебные добавки трав и кореньев, и те модифицирующие способы предварительной обработки невидовых типов животной пищи, которыми позднее овладел человек* и которые позволили такие продукты поставить в один ряд с видовыми. Сейчас объясню почему.

* — Дополнительную информацию о движущих силах доисторического развития человечества, включая смену пищевых приоритетов, можно найти в разделе 4.1. Главы IV «Истоки неадекватной коллективной психологии».

Когда мы относим и структурные элементы растений (стебли, листья, простые корни, соцветия), и их плоды, питающие семена или зародышевые почки (клубни, корнеплоды, ягоды, крахмалистые овощи), а также са­ми семена и почки (семечки, орехи, зерна, косточки, споры) к растительной пище, то формально поступаем логично и правильно.

Между тем, должны понимать, что с точки зрения пищевых характеристик, а также способов ферментации и усвоения это принципиально разные источники питания. И далеко не все животные, которые с удовольствием питаются зелёной травой, сеном, силосом или листьями салата способны столь же беспроблемно усваивать морковь, картофель, помидоры, кабачки, баклажаны, репчатый лук, грибы или ягоды. И их уж точно не спасут от голодной смерти запасы орехов, желудей, каштанов, семечек, оливок, зерен кукурузы, ячменя, пшеницы, овса, фасоли, сои или гороха.

Даже среди тех, кто предпочитает плоды и (или) семена, встречается довольно жёсткая специализация между теми, кто способен питаться только т.н. лёгкими или сочными крахмалами (овощи, ягоды и фрукты) и теми, чья пищеварительная система эффективнее перерабатывает оре­хи и зёрна бобовых и злаков.

Всё дело в том, что сами растения в своём развитии принципиально разделяют то, что (1) хорошо поддерживает обменные процессы и служит им самим, и то, что (2) может обеспечить длительную защиту от неблагоприятных условий, а в нужный момент дать взрывной запас энергии и питательных ресурсов зародышу — то есть ростку новой автономной жизни!

Если говорить совсем просто — структурные элементы растений (1) состоят в основном из того, что поддерживает текущую жизнь: низкомолекулярные и готовые к немедленному применению в обменных процессах углеводы; большое количество грубоволокнистой клетчатки (выполняет опорную функцию); некоторое количество низкомолекулярного белка (включая хлорофилл); а также вода и растворённые в ней различные минеральные вещества. Мелкодисперсная целлюлоза также занимает существенную долю в органическом составе растений, явля­ясь основным изолирующим компонентом, формирующим мембраны клеток.

В семенах (2) всё обстоит иначе. Органические и минеральные вещества представлены в основном в виде долговременных запасов, т.е. высококонцентрированными и энергоёмкими полимерами (т.н. плотные крахмалы и сложноорганизованные белки), большим количеством растительных ненасыщенных и (в некоторых случаях) насыщенных жиров, предельно низкой концентрацией воды и высоким содержанием различных неактивированных ферментов, фитогормонов, микроэлементов и витаминов. При этом (обращаю особое внимание!) мембраны клеток уже во многих случаях построены с участием липопротеинов. Всё это с точки зрения потенциальных пищевых характеристик в определённой степени приближает семена многих растений к животным продуктам питания.

Поскольку большинство плодов представляют собой или сами семена (например, некоторые виды орехов и зерновых культур), или сочные оболочки семян/зародышевых почек (фрукты, рыхлокрахмалистые овощи, корнеплоды), призванные «обслуживать» ростки новой будущей жиз­ни, а не материнское растение, – они тоже содержат определённое количество долговременных запасов – сложноорганизованных белков и углеводов. И, в зависимости от степени такой полимеризации (инулин, декстрины, крахмалы, полипептиды, более или менее сложные белки) и количества содержащейся воды, по своим пищевым качествам приближаются ближе к семенам (луковицы чеснока, плоды авокадо, корень топинамбура*) или к «зелёному листу» (помидоры, огурцы, кабачки, тыква, мо­рковь, арбуз, яблоки, персики и т.п.).

* — Поскольку многие растения способны размножаться и посредством семян, и вегетативным способом (например, морковь, чеснок, картофель и др.), зародышевые структуры у таких культур (эмбрионы семян и дремлющие зародышевые почки), а также определённые запасы необходимых биополимерных соединений накапливаются и в семенах, и в корнеплодах. Чтобы не ус­ложнять обсуждение, мы, памятуя о реальных отличиях, условно отнесём к понятию «плод» обе эти структуры растений.

Итак, подведём важный для похудологии промежуточный итог относительно первично видовых типов питания большой группы млекопитающих под общим названием растительноядные. (Поскольку на примеры пищевых предпочтений именно этих, эволюционно близких человеку животных, в основном и ссылаются вéганы, сыроеды, сторонники органических продуктов и прочие поборники «видовых диет» при обосновании логики своих концептуальных построений). Как видим, все они имеют определённые плотоядные корни, но по отношению к сложившемуся распределению выгодных для себя пищевых ниш далеко не однородны.

Если опустить многочисленные нюансы и наложения и попробовать в наиболее простой и доступной форме определить главный «водораздел» внутри этой группы животных, то выглядеть он будет примерно так:

✅ Одна часть млекопитающих приспособилась к потреблению растительной пищи с ориентацией на «зелёный лист». Для этого она научилась эффективно использовать синергизм с различными бактериями* и создала в организме специальную «реакторную зону» для выращивания питательной микробной биомассы, т.е. преобразования ранее несъедобной пищевой органики в полноценное видовое питание.

* — Микрофлора сложного желудка травоядных богата и разнообразна. Здесь много гнилостных бактерий, возбудителей различных брожений, большое количество эпифитной и почвенной микрофлоры. Присутствуют эти бактерии преимущественно в вегетативной форме и при активном размножении способны за несколько часов достигать в конечном отделе желудка (сычуг) концентрации 1х10⁹ – 1х10¹¹ КОЕ.

В «реакторах» жвачных происходят сложные микробиологические и биохимические процессы, связанные с расщеплением питательных веществ. Особый интерес представляют кисломолочные и целлюлозоразрушающие микробы Ruminococcus flavcfaciens, Rum. albus, Bact. succinogenes, Cl. cellobioparum, Cl. cellolyticum и др., которые переваривают клетчатку с помощью фермента целлюлазы до глюкозы, которая легко усваивается организмом.

Пектиновые вещества расщепляют Вас. macerans, Вас. asterosporus, Amylobacter, Granulobacter pectinovorum. Стрептококки (Str. bovis, Str. faecalis и др.) сбраживают крахмал, глюкозу с образованием молочной кислоты.

Пропионовокислые бактерии (Propionipеctinovorum, VeilloneUa, Peptostreptococcus elsdenii, Butyri bacterium, E. coli и др.) сбраживают лактаты с образованием пропионовой кислоты, частично масляной и уксуснокислой, продуцируют витамины группы В.

Микробы, заселяющие рубец, расщепляют белки, нитраты, мочевину и пр. и синтезируют многие витамины.

✅ Вторая группа животных стала специализироваться на использовании в качестве пищи того высококонцентрированного «термо­ска» из белков, крахмалов, жира, биоактивных минералов и витаминов, который многие растения в течение многих месяцев и по особому рецепту готовят для своих будущих детей – зародышей (эмбрионов) семян и дремлющих почек.

Преимуществом таких видов пищи является близость их компонентного состава к рациону всеядных и (в определённой степени) плотоядных. А также то, что многие плоды способны долго храниться, а их поиск и собирательство не требуют той сноровки и рисков, какие бывают при ловле высокоподвижных существ из мира фауны. Недостаток в том, что многие т.н. сочные плоды доступны только в ограниченный период созревания, а семена лег­ко перерабатываются и усваиваются пищеварительной системой лишь в стадиях молочной и восковой спелости (зерновые, бобовые).

(продолжение следует)