Накосячила!
***
Пожилая женщина появилась у дома Варвары Панкратьевны рано утром.
Осторожно толкнув незапертую калитку, направилась к крыльцу.
- Эй, ветрогонка (вздорная баба), далеко собралась? – услышала она недовольный оклик откуда-то из-за угла.
- Здравствуйте, - ответила Галина Кузьминична непонятно кому, ведь так и не увидела того, кто её остановил, хотя головой вертела, как сова. – Я к…
Незваная гостья задумалась.
«Как правильно сказать, к экстрасенсу, колдунье или знахарке? Ошибёшься, так можешь и обидеть. А вдруг эта ведьма настоящая? Тогда можно не помощи ждать, а чего угодно.
Она сказала «ветрогонка», что это значит? Наверное, что хожу тут, мешаю, попусту ветер гоняю!»
- Я по поводу лечения…
Из-за дома вышла обычная деревенская тётка, ничуть не похожая на тех, к кому Галина Кузьминична ходила прежде. На руках её были надеты строительные рукавицы, перепачканные в земле.
«Дура чумазая! Наверное, огород пропалывала. И вот эта грязнуля меня какой-то там ветрогонкой обозвала?»
- Видите ли, я внезапно начала болеть, - елейным голоском, сказала посетительница вслух, решив, что тётка – помощница ведьмы, а потому может и не допустить к хозяйке. – Проблемы с кровью. Таблетки пила, много уколов и переливаний сделали, но не помогает. Сглазили, наверное, или порчу навели. Вот случайно услышала, что тут живёт та, кто помочь может. Она дома?
- Она-то дома, да только не станет тебе помогать, пошла отсюда, пока я тебя жердиной не огрела, - сказала тётка в рукавицах.
И кивнула в сторону забора.
Там и впрямь оказалась жердь, которую до этого момента Галина Кузьминична не видела, не обращала внимания на то, что лежит в зарослях полыни, не до того было.
- Но нельзя же так, - пятясь, проворчала посетительница, - не к тебе пришла, а к твоей хозяйке.
Галина Кузьминична перешла в наступление. Она и не таких обламывала, а тут какая-то дура деревенская права качает!
Женщина посмотрела по сторонам, словно ища поддержки.
Двор сплошным ковром затянули одуванчики, вдоль забора окаймлённые высокой полынью да крапивой.
- Будешь так себя вести, расскажу, как самоуправничаешь тут! И вообще, кто ты такая, чтобы меня не пускать?! Твоё дело полы мыть да полынь дёргать, а то скоро выше забора вымахает!
Варвара Панкратьевна молча наблюдала за незваной гостьей.
Она уже увидела ближайшее прошлое этой вздорной дамочки, потому знала, что за человек перед ней.
К сожалению, дальше, к примеру, в прошлую жизнь, посмотреть не могла. С чего-то ведь стала эта женщина такой. Рождаются-то все розовенькими младенцами, совершенно безвинными. Ну… в основном. С чего всё пошло наперекосяк, Варвара так и не смогла рассмотреть.
«Эх, когда-то ведь и эта злыдня была нормальным дитём! – подумала ведьма.
- Ладно, садись вот сюда, на чурбачок. Расскажу тебе, что с твоим здоровьем не так.
- Ой, так это вы экстрасенс? Извините, что я грубо разговаривала. Настрадалась. Болею сильно. Потому и нервная такая стала, – заискивающим тоном заверещала Галина Кузьминична, снова посмотрев на крыльцо.
Очевидно, всё ещё надеялась, что оттуда выйдет настоящая колдунья, вся в кольцах и кулонах-оберегах, как показывают по телевизору, и пригласит её в комнату, где коптят чёрные свечи, а на столе стоит огромный хрустальный шар.
Но этого не произошло, и она покорно уселась на берёзовый чурбан.
Хозяйка дома ополоснула руки в бочке с дождевой водой и вытерла о передник, затем взяла табурет, до этого стоявший на крыльце, и села напротив посетительницы.
«Могла бы и меня на стул посадить, а не на грязный чурбан!» - подумала Галина, но ничего не сказала.
- Так что хочешь от меня, божевольная (худоумная)?
- Конечно, воля Божья, кто ж спорит, - не поняв её, поддакнула Галина, - но надеюсь, хоть вы мне поможете. Случайно про вас в больнице услышала, вот и решила попробовать, а вдруг получится. Я ведь много лет в церковь хожу, молюсь, а всё равно случилась такая напасть. На вас теперь только и надежда!
Варвара Панкратьевна усмехнулась.
«Любят душегубцы искать лазейку, чтобы в праведники попасть. Вот и эта церковь к своим пакостным делам приплела».
- Ты сама себе бед наделала. Твои грехи тяжелее, чем мне показать хочешь. Не отмолишь, хоть жить в церкви оставайся, молись там день и ночь, с колен не поднимаясь. Смертные они, грехи-то. Двое за твоей спиной, женщина и мужчина, ждут, когда к ним присоединишься. А не уберёшь иглы из дверного косяка, так и сын вскоре вас всех навестит.
- А причём тут мой сын, если это на сноху сделано! – не подумав, ляпнула гостья.
Моментально опомнившись, она охнула и замолчала.
- Да ладно уж, говори.
- Да что тут говорить? Приехала я из деревни Давыдки, что в Житомирской области. Это ещё при СССР было. Тогда нам, деревенским, льготы на поступление в институты давали. Можно было хоть на одни тройки сдать, всё равно в институт принимали.
- В Москве по льготам, могли в ВУЗ попасть только прописанные в Московской области, - поймала её на лжи Варвара.
- Так в Москву сразу и не сунулась. Подала документы на педагога в Калуге. Меньше двухсот километров отсюда, а я недалеко и хотела, чтобы почаще сюда приезжать, потом-то всё равно в столицу перебраться думала. Только даже льготы не помогли, не поступила, никогда не любила учиться. Зачем ехала? Да чтобы от родителей с огородом и свиньями сбежать.
Тогда-то я симпатичная была, в восемнадцать лет все хорошенькие, вот и нашла выход, охомутала мужчину постарше на десять лет, только чтобы в деревню не возвращаться.
Его мать тогда была в гостях у сестры, уезжала каждый год с весны и до осени. Мы без неё расписались. Я думала, он – взрослый, знает, что делает.
Но как только Маргарита Львовна вернулась, начался кошмар. Она стала требовать, чтобы я всё по дому делала и на работу устроилась, а я не для того за мужчину постарше вышла, чтобы работать. Это сейчас и двадцать лет – не разница, а тогда десять было о-го-го.
А её сынок, Пётр, молчал, ни словом не остановил это угнетение.
Когда он был на работе, мы ругались так, что пыль стояла столбом, а при нём она мне улыбалась. Змеища! Не хотела, видите ли сыночка расстраивать.
Хорошо хоть уезжала каждое лето. Только летом я и жила в своё удовольствие.
Потом, чтобы на работу не гнали, я сына родила. Назвали малыша в честь деда моего мужа – Львом, со мной даже не посоветовались. Маргарита Львовна немного успокоилась, но настояла на том, что мальчика надо по кружкам водить и репетиторам. Он у меня родился умненьким – в отца. Тот при жизни какими-то там научными проектами занимался с физикой связанными, я в этом не разбираюсь.
Свекровка в моём Лёвочке души не чаяла, а меня со свету сживала, каждый день старалась дурой выставить, говорила, что пора бы привыкнуть убирать за собой, готовить не как поросятам и всё такое. В общем, совсем придирками достала. Зачем вообще было готовить, когда муж зарабатывал столько, что хоть каждый день в ресторане завтракай, обедай и ужинай.
Сынок уже десятый класс заканчивал, когда я в парикмахерской с одной дамой встретилась. Рассказала, как Маргарита Львовна мучает меня, та и посоветовала экстрасенса. Сказала, что берёт дорого, но с гарантией.
Пошла по адресу, который она дала. А там дядька на вид грозный такой, брови, что у Брежнева, взгляд колючий, холодный. Мне боязно стало, хотела было уйти, да ноги с места не двинулись, пока он у меня все деньги, что в сумочке лежали, не забрал, точнее, не сам, а велел какому-то мальчишке, похожему на цыганёнка передать.
Взамен дал булавку. Сказал, как приду, надо воткнуть в косяк и заговор прочитать, тогда моя свекровь через два года умрёт.
Спросила, мол, раньше никак нельзя?
А он захохотал и сказал, что ещё рада буду, что это не мигом случится.
Я тогда подумала, что он обманул меня. За такие-то деньги – обычную булавочку.
Но Маргарита Львовна ровно через два года действительно умерла. Не поверите, день в день.
- Отчего же не поверю? Ещё как поверю. Продолжай.
- Ну, как мамаши у моего мужа не стало, начались претензии с его стороны. То костюм мятый, не погладили, как его мамочка делала, то котлеты магазинные ему есть надоело. Дошло до того, что пообещал на развод подать.
Тогда я снова булавку воткнула и заговор прочитала.
Здоровущий он был, боялась, что бить станет, да только вот уже больше пяти лет нет его на этом свете. Я получила наследство все его деньги, квартиру и дачу, в общем, стала полноправной хозяйкой.
Снова булавочка помогла.
Жить бы да радоваться.
А около двух лет назад сынок мой, Лёвочка, привёл в дом какую-то мымру, Маринку. Она откуда-то из замкадья, я даже не уточняла из Новомосковска или из Киреевска, в общем, из Тульской области. Учится в педагогическом, который на втором Сельскохозяйственном проезде, даже поступила на бюджетное место – видать нищета. Вот и прицепилась к моему сыночку, чтобы жить за чужой счёт.
Они сразу поженились, хоть я и была против.
Эта дрянь поначалу всё ластилась, угодить пыталась. Да меня не проведёшь. Говорит, что сына моего любит, а сама так своими огромными глазищами так и зыркает, ищет способ квартиру заполучить.
Что тут скажешь, надо было из дома гадкую девку убирать любым способом, пока детей не нарожала, пришлось снова воткнуть в дверной косяк заветную булавочку. Да только она, похоже, шустрее оказалась. Что-то мне сделала, вот я и заболела. А сама эта крыса, моя сноха, как лошадь крепкая, ничего ей не делается, как у нас в деревне говорили, будто чёрт ядрами кормит.
Я побежала к тому экстрасенсу, а мне сказали, что он уехал из страны, не то в Румынию, не то в Болгарию. Вот так.
А Маринка меня всё изводит. Жалко будет из-за этой гадины помереть, не хочу, чтобы всё моё добро и трёшка на Новокузнецкой ей достались.
«Твоё ли?» - подумала Варвара.
- Сделайте что-нибудь, хочу, чтобы эта тварь сдохла! – произнесла на одном вдохе Галина Кузьминична и замолчала.
- Тебе в пору о своей жизни подумать, немного ведь осталось.
- Умру, а она моего сыночка изведёт и хозяйкой в доме станет? Только через мой труп!
- Не переживай, труп твой и так скоро будет гореть в крематории. Марина тут вовсе не при чём.
- Неужто я сама по себе разболелась? Всегда здоровая была, про меня часто говорили, мол, кровь с молоком. На это мой муженёк в своё время и клюнул.
Не бывает так!
- Конечно не бывает и порча на тебе действительно есть.
- Тогда кто? Неужели Екатерина Константиновна из соседнего подъезда? Она вечно со своей собачонкой в ограде гуляет. Как меня увидит, чуть ли не шипит, бурчит, что я Маргариту Львовну и мужа со свету сжила. Нравился ей мой муж ещё со школы, так она одна всю жизнь и коротает, только собачек меняет, те дольше двадцати лет у неё не живут, от старости подыхают. И ей пора, паразитке!
- Покажи-ка мне тот заговор, который тебе колдун дал или, как ты его называешь, экстрасенс. Он у тебя с собой, знаю.
- Вот!
Галина Кузьминична протянула тетрадный листок, свёрнутый вчетверо.
- Разверни сама и мне, держа в своих руках, покажи. Касаться этого противно!
Варвара пробежалась глазами по тексту. Затем махнула рукой, чтобы посетительница убрала бумагу, и рассмеялась.
- Да ты не просто маракуша (мерзкий человек), а ещё и совсем негораздая (недалёкая, глупая). Никто тебе порчи не делал, кроме той, кто передо мной на чурбанчике сидит. Сама себе гадость сотворила и виновных ищешь.
Тебе уже не помочь. Мог только тот колдун, да и то вряд ли захотел бы твои грехи на себя вешать. Так что ты обречена. Если помнишь, когда булавочку воткнула, то и дату своей кончины знаешь.
Заговор этот на смерть хозяина дома. Сначала это была твоя свекровь, потом твой муж по наследству стал хозяином, а теперь ты. Если не успеешь убрать булавку из косяка до того, как уйдёшь в мир иной, то твой сын – следующий.
Очередь, конечно, и до Марины дойдёт, как ты этого желаешь, но она действительно ничего плохого никому не сделала и Льва любит, к тому же, через восемь месяцев у тебя внук родится, она и сама пока про это не знает. Хочешь малыша без мамы и папы оставить?
- Не хочу, - побледнев, прошептала Галина Кузьминична. – Булавку я уберу, а что дальше делать?
- Сожги лист на котором написан заговор, а булавку в том огне держи, пока бумага не догорит. Потом просто в мусор выброси, они уже никому зла не принесут.
- Мне точно нельзя помочь? Я очень хорошо заплачу, - всё ещё с надеждой в голосе спросила женщина.
Варвара поморщилась.
- Не нужны мне твои деньги, да и не смогу я ничего поделать. Ты две жизни забрала, тебе и ответить придётся. К тому же, только твоей рукой порчу можно убрать, а ты скоро будешь не в силах с постели подняться, тогда им всем не жить. Иди сына со снохой и внука своего спасай, пока есть время.
Посетительница ушла.
А Варвара Панкратьевна надела свои перепачканные в земле перчатки, взяла чурбан, на котором сидела Галина Кузьминична, унесла его подальше от дома в ближайший лесок, и сожгла, бросив в костёр вместе с перчатками.
- Гори всё огнём! Ни к чему оставлять в ограде то, что помечено смертью. Булавку она втыкала в косяк, вот и накосячила на свою голову! Тьфу! Столько времени из-за этой лохи (дуры) потеряла!
@ Лана Лэнц "Агентство МП"
Мои книги можно прочитать здесь