Полина Николаевна Никифорова родилась за три года до начала войны в семье офицера Николая Ивановича Наумова.
В детстве Полина отца почти не видела. Он все время был или на войне, или на учениях.
Война застала семью Наумова в Ленинграде.
Леонелле Петровне с двумя маленькими дочками предстояло пережить страшную блокадную зиму, во время которой многим уже и не верилось, что когда-то в домах было тепло, а на столах лежала вкусная еда.
Воспоминания, воспоминания...
Мама с подругой по очереди стояли за хлебом. Стояли ночь, утро, в пургу, в снег. А хлеб… Хлебом его можно было назвать только условно. Там было намешано все: и целлюлоза, и отруби, и хвоя елок, и немного муки.
Когда очередь начинала двигаться, обязательно из очереди кто-нибудь выпадал. Человек стоял в очереди уже мертвым, но зажатым людьми.
Однажды накануне 7 ноября мама со своей подругой Ритой Вешниковой решили пробраться в огороды на окраине Ленинграда. Это было рискованно, так как поля, окраина Ленинграда отслеживалась фашистами, и чуть какое движение, они стреляли пушками.
Две женщины все-таки сумели пробраться и вырыть пару картошек и свеклы. Когда все это добро отварили, был настоящий праздник.
На 7 ноября сделали винегрет, накрыли стол, и вдруг началась бомбежка. Стекла разбились, и все осколки полетели в винегрет, который пришлось выбросить.
Вот такой получился праздник.
Удивительно, но Полина Николаевна помнит многое, что случилось тогда с ней в трехлетнем возрасте.
Например, однажды она обнаружила возле кровати авоську с суточным пайком хлеба. Мама в это время дежурила на крыше. Вместе с другими жильцами тушила зажигательные бомбы. По кусочку Полина проглотила весь суточный паек семьи.
Вначале все были удивлены, куда же делся хлеб. А когда поняли, то боялись, что девочка может умереть.
Среди воспоминаний Полины Николаевны самый памятный и самый горестный день - тот, когда от воспаления легких, от отсутствия лекарств и хоть какой медицинской помощи умерла сестренка Элеонора. Ей было всего два года.
Ей запомнилось, как мама плакала, стоя у окна. А на подоконнике стояла коробка.
Мама подошла к Полине и спросила:
-Доченька, тебе не жалко розовое платье твое?
-Нет.
-Можно мы Эллочке оденем?
Хоронить сестренку было некому и негде. По городу патрулировали санитарные дружины, которые несколько раз в день проезжали по улицам, забирали ящики и коробки.
Полина Николаевна считает, что они с мамой тоже были уже недалеки от смерти.
Их спасла лишь эвакуация. В 1942 году, когда замерзло Ладожское озеро.
Маленькая Полина оказалась вместе с мамой в Киргизии. Им очень повезло, потому что они попали в поселок, где была опытная ягодно-плодово-овощная станция. Там работали московские ученые.
Туда мама и устроилась работать. Однажды она принесла яблоко, которое, по воспоминаниям Полины, было больше ее детской головы. Красное, сочное, сладкое.
-Там я начала понимать, что бывают и другие продукты, кроме блокадного хлеба.
-В Киргизии нас поселили в дом, где хозяева выделили нам комнату. В первый день я вышла на крыльцо, а во дворе хозяйка стирала в тазике белье.
Она ушла вешать белье, а на табуретке осталось мыло. Я очень долго смотрела на то, что же там такое лежит. Квадратное и светло-коричневое.
“Наверно, это и есть хлеб”, - подумала я и откусила большой кусок.
Мне стало так нехорошо. Прибежала домой и жалуюсь матери:
-Мама, хлеб такой невкусный.
-Да ты что! Это же мыло!
Тогда мне было около пяти лет.
Только в 5 лет я впервые поняла вкус молока. “Такого небесного и вкусного, наверно никто не пробовал”, -думала я.
А до этого в моей жизни была только вода и спитый кофе. Также клей, который мы вымачивали, обдирая обои.
Снова и снова память возвращает в блокадные дни. Перед глазами и разрушенный, но непокоренный город. Дорога жизни, и долгий путь в эвакуацию, во время которого тоже рождались детские ассоциации. Тогда маленькой девочке не совсем было понятно, почему их эшелон, останавливаясь на полустанках, оставляет часть людей, во что-нибудь завернутых, лежать прямо на дороге. А родственники прощаются с ними и плачут, плачут…
Только позже прочитали, что в местах, где блокадники оставляли своих мертвых, их хоронили местные жители. Организовывали братские могилы, указывая, если оставались, их имена и фамилии.
Блокадники рассеяны по всей земле.
-Когда мы выходили из вагона, то местные киргизы смеялись и рассуждали: “О, какие! А еще говорят, что они там голодали. Смотрите, какие они толстые!”
А это опухшие от голода люди выходили.
Дистрофики были либо очень опухшие и отекшие, либо очень тощие. Как скелеты.
-У мамы после блокады от цинги выпали все зубы, а гнойники у нее были по всему телу: и на щеках, и на руках. Три года ей делали постоянное переливание крови, после которых она восстановилась.
После окончания войны отец отправил семье вызов, и они приехали в Запорожье, где жила бабушка, мама отца. Город только-только освободили от немцев, и он стоял в сплошных руинах и горах кирпича.
Детство в Запорожье Полина Николаевна считает счастливым. Она была активным ребенком, увлекалась музыкой, спортом.
С грустью вспоминает первое послевоенное время, когда они с мамой остались вдвоем, без отца. Он после войны продолжал служить, и в Подмосковье у него появилась другая семья.
Впоследствии у Полины Николаевны сложились хорошие отношения и с новой женой отца, и с двумя сводными сестрами.
Мама, живя в Запорожье, устроилась на военные курсы, и спустя некоторое время ей сделал предложение начальник этих курсов. Мужчина стал хорошим отчимом для девочки, и она его обожала. Отчим Петр Григорьевич Ефимов тоже был военным.
-Он меня очень любил, баловал. Был очень заботливый, был весёлый, добрый. И я его называла папой. Он был просто душа семьи.
С детства Полина Николаевна хотела быть врачом, но у нее не было никаких шансов поступить в институт. Потому что в то время семья переехала из Запорожья во Львов, где буйствовали бандеровцы и к русским относились не очень хорошо. А в хорошие институты принимали только местных.
Вот тогда она и получила приглашение от родного отца приехать в Москву. Поступить в медицинский не удалось. Зато она пошла на производство и в дальнейшем получила высшее экономическое образование.
Прошли годы. Выросли дети и внуки.
Полина Николаевна никогда не умела сидеть без дела.
Она взялась за общественную работу и возглавила Ассоциацию блокадников в своем районе. И начала жить новой жизнью, помогать одиноким старикам. Ведь, как она говорит, старость ищет уединения, но боится одиночества.
А дома ее всегда ждала мама - удивительный человек, сумевший не только выстоять в страшные военные годы, но и обеспечить счастливое, интересное детство дочери.
Сохранить оптимизм и жажду к жизни.
-У меня был всегда такой девиз: если кому-то плохо, кто, кроме меня, поможет? И когда я делаю человеку добро, я становлюсь счастливой.
Когда-нибудь два слова: “Блокадный Ленинград” уйдут в далекую историю. Далекую, но не забытую. И все благодаря тому, что ветераны не молчат.
Они по-прежнему: кто устно, кто в книгах, продолжают создавать летопись великого народа.
Дорогие читатели. Благодарю вас за внимание. Желаю мирного неба над головой. С уважением к вам.