В одном из комментариев в статье о нарциссах написано, что девушка не может остановиться читать про них. Я ей предложила почитать о других расстройствах личности. И правда мне интересно, почему соцсети гудят о нарциссах и ничего не говорят о других расстройствах, хотя там люди ничуть не менее интересные. И главное, не менее токсичные.
Более того, те, о ком мы с вами будем здесь говорить, часто являются жертвами этих самых нарциссов. Пока что сохраню интригу, но скажу, что их по разным оценкам намного больше, чем нарциссов или иных видов психических расстройств.
Такие люди воспринимают свой интеллект, привлекательность и чувственность НЕ как постоянные черты, а как сравнительные качества, которые непрестанно подвергаются переоценке и соизмеряются с аналогичными качествами других. Например, женщина может считать себя умной в один день, когда ей удалось справиться со сложной рабочей задачей, но в другой день, когда она проиграла в споре или совершила ошибку, она назовет себя «тупой».
Они страдают своеобразной амнезией на свои заслуги, потому что в их картине реальности имеет значение только то, насколько они успешны сегодня. И при попытке себя приободрить они наталкиваются на свинцово-холодный аргумент изнутри «Да, и что?!» Для них никакие былые заслуги не имеют значения, если сегодня они не выставили себе оценку «молодец».
Как Сизиф они обречены раз за разом катить наверх огромный камень, доказывая себе свою ценность снова и снова. И эта борьба связана с подспудным ощущением своей не-настоящности. Иными словами, они так хорошо претворяются, что со временем вживаются в роль. Однако в отличие от условного психического здоровья, эти люди не свыкаются с новой ролью, не признают себя в итоге соответствующими своей роли, а наоборот хотят, отстраиваясь от этой роли, вновь пытаться найти себя где-то в другом месте. Им всегда продолжает казаться, что они претворяются. И от этого они начинают бояться разоблачения.
Роли в таком человеке начинают жить своей жизнью. Если человек с ними не справляется, он боится наказания, а если справляется – боится разоблачения.
Интересен их феномен чувствительности при заниженной эмпатии. Да, так бывает. Потому что чувствительность у них развивается в рамках роли. Они ЗНАЮТ, что испытывает тот или другой человек, так как анализируют и додумывают. Они как бы достраивают картинку того, что происходит в голове у людей, исходя из того, что они о них знают. И стараются соответствовать их поведению опять же через интеллектуальные процессы. Почему это называется «чувствительностью»? Потому что для них это не просто игра, а вызов самому себе. В их картине мира они ДОЛЖНЫ подстраиваться, а если у них не получается, то они либо рвут отношения, либо уничижают себя.
К примеру, эти люди ревностно относятся к тому, что делают в быту учителя, медики или другие профессии, обязанные производить впечатление. Им вообще трудно представить, что их профессиональные маски можно снимать, а под ними быть просто людьми со всеми вытекающими. Как будто только в рамках роли есть жизнь. И тогда они могут быть (как вариант) особенно учтивыми с учительницей своих детей внутри школы, но, встретив ее на пляже в купальнике, разочароваться в ней, как в педагоге.
Они разочаровываются в начальнике, узнав, что он разводится. Они обсмеют политика, если узнают, что он любит коллекционировать героев аниме…
Им вообще сложно признать, что люди неопределенные и парадоксальные существа. На таких основаниях они отказываются строить взрослые осознанные отношения и продолжают искать, что называется, Mr\Ms Right (т.е. во всем правильного человека).
Они не учатся на ошибках, потому что ошибки для них фатальны и они вообще не готовы смотреть на того себя, кто ошибается.
Они любят психологию за ту иллюзию объяснения ситуации, что она дает через диагнозы. Именно они требуют называть нарциссов нарциссами, им так проще жить, ведь как будто наличие ярлыка что-то меняет. Уж по крайней мере, обращение к людям по ярлыкам или по социальным статусам их успокаивает.
Им и со своими ярлыками хорошо. Успокаиваясь от поставленного диагноза, они наконец-то разрешают себе жить, а не стремиться быть среднестатистически счастливыми (представляете, насколько это тяжело!).
Ну и напоследок саморазрушение в любом виде (переедание, компульсивное, агрессивное поведение, злоупотребление алкоголем, жестокое обращение со своим телом в спортзале или через диеты и пр.) становится для них способом избежать боли извне, а заодно и причинить ее себе для избавления от грехов.
Самое «интересное» в том, что такие личности настолько мазохистичны, что сами идут в отношения или события, которые заведомо принесут боль. Об этом они знают, но предпочитают не думать, каждый раз подвергая испытаниям свою веру в жизнь.
Они хотят верить в жизнь и буквально жаждут базового доверия, но не берегут себя, а вписываются в сомнительные авантюры и отношения с целью кинуть вызов мирозданию: «Докажи мне, что я нужен тебе».
При этом они все же не оторваны от реальности, поэтому предпочитают камуфлировать свою ответственность, списывая все на несчастный случай или чужую ошибку. Так пограничный (ой, я проговорилась) человек может пить в баре и выжидать возможности войти в пьяную драку. Или он может приглашать к себе домой сомнительных лиц. Выбирать для возвращения домой ночью путь наименее людный и наиболее темный. Да даже к родителям в гости на выходные он может ездить с той же целью – причинить себе боль. А еще он не хочет лечиться, буквально отказывается от прописанных лекарств.
Почему он это делает? Потому что чем ему больнее, тем он как будто ближе к самому себе. Однако, к сожалению или счастью, ни один уровень боли его так и не приближает к ощущению себя и своей идентичности. Шрамы остаются как напоминание, что он был близок к цели. И он идет за новой порцией сближения с собой.
Впрочем, иногда он доводит себя до боли, чтобы не причинять боль другому или чтобы избежать чего-то более страшного.
Например, в книге Джерольда Крейсмана есть пассаж о том, как клиентка психотерапевта описывала своему нынешнему молодому человеку, какие унизительные для нее вещи она проделывала в сексе с прошлым партнером. Так она наказывала своего нынешнего мужчину, но при этом снимала напряжение и через это заставляла себя зависеть от него (нынешнего) эмоционально, лишь бы не дать себе уйти от него. Хотя в тайне все же хотела уйти, но по многим другим причинам считала, что лучше остаться. Да, вот такая сложная схема.
Как вы уже прочитали, речь в статье идет о пограничном расстройстве личности. И это не совсем расстройство личности. Оно находится на границе между расстройством психики (и тогда может мешать отдельным процессам жизнедеятельности индивида) и расстройством личности (и тогда это значит, что у человека нет ни единой сферы жизни, где бы оно и проявлялось). Так что разброс симптомов и степени тяжести заболевания значителен. Если тотальное тяжело-протекающее расстройство люди способны заподозрить у себя или знакомых, то легкое уже не в силах.
Вернемся к тому, что диагнозы ставит лишь врач, а наша задача не понять, КТО перед нами, а на основании поведения человека решить, подходит нам так или нет. Не в людях дело, а в том, что мы хотим, точка.
А в следующей статье побольше поговорим о том, как проявляются пограничники в отношениях.
Подборки всех статей по тематикам:
Работа с чувствами (кроме боли)