Восстановление ценных вещей с точки зрения истории культуры, важная задача каждого реставратора. Предметы могут быть любыми. Это и посуда, и картина, и даже старый китель. Об этом мы поговорим с реставратором одежды Владимиром Глазковым.
Владимир, с какой вещью сейчас вы работаете и насколько это трудоёмкий процесс?
Сейчас у меня на реставрации находится мундир унтер-офицера Лейб-гвардии Уланского Её величества полка 1900 года, это вещь достаточно редкая, их таких немного даже в столичных музеях. Такой вот нагрудник суконный, цветной. Это называется лацкан, он из тонкого, цветного, хорошего сукна. Видите, оно вот прошло 100 лет, даже 120 лет, а он вот такой красивый, невыцветший. Вот видите, он с фигурным бортом. Вот это вот у него жёлтые петлицы гвардейские.
Мы берём микро-тампон, прокатываем по местам загрязнений, не трем ни в коем случае.
Говорят, что у реставраторов набор инструментов не хуже, чем у хирургов. Это так?
Он не совсем, как у хирургов. Вот у меня есть такой дивный зубоврачебный пинцет, очень полезная вещь при демонтаже. При нем есть вот такое зеркальце. Это если нужно вот подлезть куда-нибудь посмотреть, разошёлся ли шов, что там внутри, в каком состоянии ткань.
Всегда ли был реставратор в музейном объединении или это относительно новая должность?
До сих пор реставратора не было. Вообще реставратор – профессия достаточно редкая, больше всего реставраторов, как легко догадаться, по металлу. Реставратор по текстилю – самая редкая специальность. На сегодняшний момент я единственный аттестованный реставратор музейного текстиля, потому что неаттестованному человеку к музейным вещам подпускать нельзя. Аттестует реставраторов федеральное министерство.
Насколько много у фондов нашего музея хранится вещей, которые нужно отреставрировать?
Я конкретное количество даже не уточнял. Их есть несколько штук таких, которые требуют вмешательства. Вот есть понятие хранятся, есть понятие требует вмешательства. Вот мундир требует вмешательства, потому что, если сейчас им не заняться, он может получить необратимые фатальные повреждения.
Помните вещь в реставрации, которая была самой сложной?
От частного коллекционера был мундир маршала авиации, образца 1943 года. Это, конечно, страшная вещь. Во-первых, каждый маршал – это судьба. Совершенно непонятно было, как он вообще жив остался. А мундир участвовал на Параде Победы, маршал в нём участвовал в 1945 году. Это была непростая вещь, за ним никто не смотрел, он висел в шкафу и моль съела все цветное сукно.
В чем особенность работы реставратора. Вот что самое сложное?
Самое сложное в нашем деле, это усидчивость. Вот видите, вот я пока общаюсь с вами, прокатал немножечко. Вот зрителям ничего не изменилось. Вот, может быть, понадобится мне месяц так прокатывать, чтобы всю грязь отсюда вытянуть, высосать, но тем не менее, результат будет.
Как вообще удаётся сохранить ценность предмета и были ли ситуации, когда в процессе реставрации что-то шло не так и вещь сохранить не получалось.
Что-то может идти не так. У нас нет стандартизации, под фактически каждую вещь выстраивается свой техпроцесс. Просто идёшь, маленький шажок делаешь, совсем маленький. Вот я, допустим, попробовал загрязнение убрать таким раствором, смотрю, не идёт. Значит, стоп, оставляем, прикрываем бескислотной бумагой, перемешиваем раствор другой.
Какие советы вы могли бы дать тем, кто хочет связать свою жизнь с реставрацией?
Самое сложное человеку – это понять, его это или не его. В принципе любая реставрация – это чудо.
Владимир, спасибо Вам большое за такую беседу и интересный рассказ.