Моему деду Константину Яковлевичу, расстрелянному в 1938 году по
ложному доносу
Учебник молчит и ушедший палач,
Луна равнодушно смолчала.
Расскажет сухой протокол, кто ловкач
И чья балалайка бренчала.
В доносах, конечно же, вождь виноват,
А может, соседская зависть.
Был выдан соседям навечно мандат
И право на черную запись.
Как сложно понять и принять, и простить
Финальные вопли оркестра,
Который лишь «многая лета» вопит,
Не в силах уйти от реестра.
Меня расстреляли когда-то в ночи
И снова спасли для России.
Поэтому, глупое сердце, молчи,
Пока наполняешься силой.
Ты верил вождю, а я верю себе.
Я верю, что в новой России
Отсутствуют щепки в великой борьбе
И каждый по-своему сила.
Но право соседа, коллеги, газет
Остались еще под вопросом,
Пока в наших душах не вспыхнул рассвет
И совесть совсем безголоса.