Давайте в честь дня рождения известной сказочницы, прочитаем несколько теорий о том, что на самом деле творится в ее сказках.
Тут меня остановят: зачем вообще сочинять конспирологические теории, тем более на детские, всеми любимые книги? И почему люди вообще любят конспирологические теории? Сейчас должен появиться «неравнодушный читатель», который погрозит мне воображаемой клюкой и скажет: «Ну-ка, прочь руки от великого наследия, свое напиши!». Все счастливы. «Неравнодушный читатель» тому, что показал себя великим борцом за правду, не такие «неравнодушные» тому, что теперь у их развлекательного чтива появился приятный оттенок запретности, фанаты писателя тому, что их айдол нужен кому-то и для того, чтобы на него «посягали», и чтобы его «защищали». Не доволен может быть только автор теории, которому остается только жалко оправдываться: «Да не посягал я». В общем, следующий пассаж будет в честь всех обиженных авторов надуманной конспирологии. Постоим за наше дело выдумывания ерунды!
Выдумывание таких теорий, как и знакомство с ними, позволяет заново погрузиться в само произведение, обратить внимание на те мелочи, которые сотни раз проходили мимо внимания. Писатель взаимодействует с нашим общим бессознательным, мы читаем нечто, что соответствует общечеловеческому опыту, а вовсе не опыту автора. Книга, которую читаем мы все, отнюдь не та, которую задумывал автор. Чем лучше книга, тем больше писатель черпает из общей фантазии. Да-да, это те самые пресловутые «синие занавески», только писатель не закладывает все эти смыслы изначально, он рассказывает историю и рассказывает честно, а «синие занавески» начинают колыхаться в сторону глубокого смысла из-за общечеловеческих законов восприятия художественного произведения. Придумывая конспирологическую теорию, а уж тем более читая ее у других, мы на самом деле заглядываем в себя и пытаемся разобраться, что же нам так понравилось в книге. Что мы увидели, помимо приключений, где же был тот эпизод, который так зацепил наши эмоции и почему?
Что ж, вперед. Обещаю не использовать уже набившие оскомину теории «это посмертный опыт» или «ему это всё приснилось». Или идиотские, давно разоблаченные теории о связи Линдгрен с неприятными политическими партиями. Мы погружаемся не в мою фантазию, а в глубины фантазии Линдгрен. И, поверьте, там полно затонувших сокровищ.
Пеппи — это собирательный образ довольно большого количества персонажей Линдгрен. Словно большое лукошко с идеями. Стоит Линдгрен взять одну черту Пеппи, как из нее можно развить целого нового персонажа. Пеппи создает для двух детей совершенно новую реальность, наполненную приключениями, как Карлсон для Малыша; Пеппи находит своего отца, как Мио; Пеппи является дочерью пирата, как и Ронья, которая является дочерью разбойника, и полна желаниями чего-то нового, как Эмиль из Лённеберги. У Пеппи даже есть зафиксированная известная суперспособность, которая не особо-то объяснена: она обладает невероятной силой. И в вопросе, откуда взялась эта сила, Линдгрен вдруг становится скупа на слова, разве что, как потом выяснится, той же способностью обладает и отец девочки.
Очевидно, что история Пеппи о том, что отец стал правителем туземного острова — просто фантазия девочки, которая видела, как ее отец погиб, смытый волной. Виллу Курица, на которой поселилась Пеппи, когда-то отец купил для того, чтобы жить там вместе с дочерью, но теперь она живет там одна. Это постоянный мотив книг Линдгрен — ребенок выдумывает себе прекрасный мир, взамен огорчений реального. Вернее, это то, как книги Линдгрен понимают критики. И они вам врут. В версиях «всё выдумал», галлюцинация и прочий модный вздор, который ужасно любят подавать в современных книгах и фильмах, как «вотэтоповорот», у Линдгрен всегда зияющие дыры. Она как бы оставляет подобное объяснение для скучных взрослых, но всегда слишком много подробностей волшебного мира, таких подробностей, которые ребенку не придумать.
В случае с Пеппи всё странно — она подчеркнуто не удивляется, когда ее пропавший отец всё-таки появляется. Всё сбылось ровно так, как она себе воображала: отец в самом деле стал королем. Но это точно не просто фантазия Пеппи, ведь Эфроима видят и другие люди, а родители Томми и Анники отпускают своих детей к нему на остров. Всё это Пеппи создала сама: силой своего воображения заставила фантазию стать реальностью. Остров, ожившего отца и даже его согласие на то, что она продолжит жить в одиночку на вилле Курица, чтобы соседские дети не скучали. Потому она фантазирует и врет напропалую, так как знает, что ее фантазии сбываются и старается не зацикливаться на какой-то одной, любой, кроме той, которую она повторяет раз за разом — что ее отец жив.
Чудовище Франкенштейна Карлсон
Когда я была намного моложе, то запустила в сеть теорию, что Карлсон — это выдуманный друг Малыша, которого он изобрел из-за того, что его родители разводятся. Это был тот случай, когда в моей шутке была лишь доля шутки. Моя версия вполне соответствует советской экранизации, и я даже не исключаю, что до какой-то степени мультипликаторы могли быть одержимы той же идеей.
Во второй части мультфильма «мама» у Малыша совсем иная и ее «мамой» он не называет, а старшие брат и сестра исчезли напрочь (ушла и забрала с собой их, а не Малыша, который уже предчувствовал беду и спрашивал, согласится ли она отдать его за стотыщ миллионов?). Я долго резвилась (полагаю, не меньше, чем мультипликаторы) по поводу несовпадения цвета волос у детей, по поводу того, что родители спят раздельно. А все явления, которые видят жулики, списала на телекинетические способности самого Малыша.
Честно говоря, эта теория у меня появилась в подростковом возрасте. Чтобы как-то примирить меня с мультфильмом, который я терпеть не могла. Ведь книга о том, что Малыш доказал родным, что говорит правду, что мир волшебства существует, и они увидели Карлсона. А в мультфильме Карлсон постоянно исчезает. Он не научил Малыша как-то жить без своего участия: всякий раз, как Карлсон улетает, Малыш застывает у окна, прижав к себе песика, и тоскливо смотрит в небо над крышами Стокгольма. Да, я ненавижу этот мультфильм и не боюсь в этом сознаться. Потому что Малыш, пусть был лишен друзей (по книге у Малыша есть друзья, да еще он не жертва хулиганов, а сам задира), но хотя бы воображал какой-то мир с живыми светофорами вне общения с Карлсоном. В советской экранизации Карлсон сделал мальчика несчастным, тогда как в книге — они равноценные партнеры по дружбе. Да и фрёкен Бок стала «видеть» по мультфильму Карлсона только после того, как «ляляляля, я сошла с ума» и попыталась позвонить на телевидение по душу.
Малыш и Карлсон, который живет на крыше
Итак, какая же конспирологическая теория будет здесь? Давайте разбираться: на самом ли деле Карлсон летает, благодаря своему пропеллеру? Если да, то не андроид ли он? Хотя на это никаких указаний, и в эту сторону мы не пойдем. А вот насчет того, что совершенно не ясно, куда прикреплен пропеллер — к одежде или к спине самого Карлсона, мы можем быть уверены. Несмотря на то, что Карлсон периодически жалуется на забарахливший мотор, никаких проблем с его способностью летать ни разу не возникает. Да и вряд ли пропеллер смог бы выдерживать вес крупного круглого человечка, не говоря уж о добавочном весе Малыша. Добавим к этому, что в то время, как Карлсон изображает привидение или гнома под зонтом, звук мотора не упоминается вовсе. Отсюда вывод: Карлсон умеет летать сам по себе, а мотор и пропеллер — только отвлекающий маневр, чтобы объяснить людям, почему он умеет летать. Если вдруг вы плохо помните книгу, то Карлсон отлично летал и когда был одет в пижаму Боссе, причем пижама пострадала только от того, что он подрезал ей рукава и штанины, а вот о том, что там на спине потребовалось прорезать дырку для пропеллера — ни слова.
Другая особенность Карлсона — он постоянно скрывает, кто он такой, как давно живет на крыше и тому подобное. Многие обращали внимание на тему одиночества, которая еле заметно проскальзывает в книге. Прежде всего, это рисунок Карлсона с «Очень одиноким петухом»: абсолютно одинокий персонаж в углу листа. Как только Малыш говорит, что поедет к бабушке на лето, как Карлсон начинает хвастать, что у него тоже есть замечательная бабушка, хотя понятно, что всё лето он провел в своем домике на крыше.
Думается, наиболее близко к тому, чтобы рассказать, кто он такой, Карлсон подошел во время интервью в газете. По его болтовне журналисты предположили, что он — сын изобретателя, причем англичанина. Подобные подробности отнесу на счет трудностей перевода: в оригинале Карлсон сказал газетчикам, что его отец Джон Плант (так им послышалось), хотя он имел в виду Джона Бланда — того самого гнома под зонтом, которого Карлсон изображал для дядюшки Юлиуса. Кстати, журналисты принимают упомянутого Карлсоном Малыша за его младшего брата по той причине, что на шведском прозвище Малыша и переводится как «маленький братец».
Карлсон подчеркнуто избегает любых подробностей о своей реальной истории и может сложиться впечатление, что Карлсон жил всегда в своем домике, ведь это сказка. Но вот и нет. Его стали замечать не так давно и в то же время начали принимать за НЛО. Сложно сказать, чем питается Карлсон, когда он не в гостях, он ведь не хочет просто воровать еду, а обязательно расплачивается монетками в пять эре, которых у него вовсе не бесконечный запас (именно поэтому он и продает журналистам свою тайну). При том, что Карлсон обожает соврать и прихвастнуть, он не сочиняет себе десяток родителей, намного более замечательных, чем у Малыша. Родители — запретная тема, он сочиняет себе родственников из того, что видел недавно, вернее, сам же и создавал — фальшивую мумию и фальшивого гнома.
Но, возможно, в этой статье, где журналисты фантазировали о том, с кем им удалось познакомиться, прорвались внезапно мысли самой писательницы. Способность самого Карлсона создать хотя бы и фальшивый пропеллер с кнопкой на животе, вызывает громадные сомнения. Он любопытен, как ребенок, но практически не образован и без каких-либо талантов к механике. Еще сложнее поверить в то, что волшебное существо само по себе родилось с мотором. Нет уж, тот, кто соорудил ему пропеллер, и является его «отцом», вернее сказать, создателем. И не факт, что сам Карлсон знал, кто это. Можно счесть, что приделать к одежде создания пропеллер, чтобы скрыть умение существа летать, способ так себе, но он оказался действенным. И фрёкен Бок, и журналисты не усомнились, что видят перед собой просто толстого мальчишку с новейшим изобретением. Одиночество Карлсона такое же, как одиночество монстра Франкенштейна — он единственный в своем роде. Впрочем, Карлсону намного проще выдавать себя за представителя человеческого рода. Обычно считается, что нежелание Карлсона отвечать на вопрос о возрасте и «полный расцвет сил» — это то, что создание-тролль скрывает свою древность. Но тролли не летают, да и психика Карлсона совершенно детская, так что скрывать он может то, что его возраст совсем невелик — год или два.
Потерянное желание принца Мио
Вот тут у меня совпала любовь и к книге, и к фильму. Совершенно не понимаю, почему фильм получил такие низкие оценки критиков. Музыка, игра актеров, смысл — это был мой первый настоящий фэнтези-фильм, и он был прекрасен. Кстати, это первый полнометражный фильм, в котором снялся Кристиан Бейл, он там сыграл Юм-Юма.
Вот тут критики страдают спгс-ом (синдромом поиска глубинного смысла) головного мозга в миллиард раз больше, чем десяток таких статей, как моя. Как и в случае с «Братьями Львиное сердце» (эту книгу я разберу следующей), критики срывают горло доказывая, что вся Страна Желанная (так в фильме, в книге и в английском варианте — Страна Дальняя) — просто сказка, которую придумал сам себе мальчик, сбежавший из дома. Тем более, что все сразу вспоминают слова самой Линдгрен, которая говорила, что придумала эту сказку, увидев сидящего на скамейке мальчика с яблоком в руке.
Но этого сюжета хватило бы всего лишь на рассказ. Фантазия слишком громадна и подробна для маленького мальчика. Да, тут встреча с отцом подана намного драматичнее и вовсе не в юмористическом ключе, как встреча Пеппи и ее отца Эфроима. Мио вовсе не ждал этой встречи, он жаждал ее, но не был готов. Если брать только первую главу книги, то да, критики правы, это фантазия о том, как мальчик находит отца. Хотя выдумал эту историю не сам Мио, вернее, Буссе. Ее выдумала для одинокого мальчика писательница, ставшая демиургом, создавшая случайно встреченному мальчику мир его мечты. В рамках самого романа таким Демиургом явно является фру Лундин — владелица лавки, которая дала Мио открытку для его отца. Но со второй главы начинается совсем иная сказка. Мио охватывает тоска. Он чувствует зов предназначения. Одна из моих любимых сюжетных линий в фильме та, что Мио может быть вовсе не тем принцем из пророчества, кто победит злого рыцаря Като. Мио идет сражаться, потому что так правильно, потому что только так он сможет вернуть всех детей их родителям. И он понимает, что если не победит злого рыцаря, то потеряет ту прекрасную счастливую жизнь со своим отцом, которую он только-только обрел. И всё равно ставит ее на кон. Потому что только это правильно.
И тут первая глава становится… не то, чтобы излишней, а полной подробностей, которые никак не влияют на остальную часть историю. Фру Лундин больше в повествовании не появится, хотя именно ее доброта поддерживала маленького Буссе. Почему опекуны усыновили мальчика, если он им был не нужен? Они хотели девочку, но почему-то не отдали мальчика обратно в приют, когда он начал их раздражать. А самый непонятный момент — это желание, которое загадал Бу Вильхельм Ульсон, когда освободил джинна. Он попросил отнести его в Страну Желанную — название, которое он узнал из открытки фру Лундин. Но джинн отказывает до момента, как видит в руках у мальчика яблоко и понимает, что это и есть потерянный принц. Секундочку. А как же желание, которое Мио так джину и не загадал?
В концовке сказано, что тетя Эдля думает, что Буссе просто до сих пор сидит в парке и играет с пустой пивной бутылкой, сочиняя сам для себя сказку, и мы можем поверить в то, что да, всё это — сказка, которую сам себе рассказывает одинокий мальчик. Но книга начинается с полицейского объявления о пропаже мальчика. Тетя Эдля не может думать, что он до сих пор в парке, скорее, сбежал с ворами, утопился в пруду или испарился в воздухе. Ни разу я не видела у Линдгрен такого несовпадения в любой книге, словно эта книга осталась невычитанной. Интересно, что и фильм пытается сохранить эту двойственность: отца Бенке и Мио играет один актер, что может значить, что мальчик просто мечтает, чтобы отец Бенке стал его отцом, а в некоторых вариантах (монтаж фильма в советской, шведской и английской версиях не совпадает) отсутствует сцена, как Буссе сбегает от опекунов, то есть можно поверить, что даже встреча с фру Лунден — это его фантазия у залитого дождем окна.
Но давайте всё же сделаем предположение, что Линдгрен вычитала книгу, и тогда первая глава приобретает совсем иной смысл, из нее мы и выведем нашу конспирологическую теорию. Фру Лундин работает недалеко от места жительства Буссе. Так совпало, что представительница волшебной страны живет по соседству с потерянным принцем? Тогда почему ей потребовалось так много времени, чтобы понять, что местный мальчишка и есть сын короля, которого он ищет все девять лет? Или всё-таки она там, чтобы присматривать за ним? На это очень похоже. Если мы предположим, что отец Мио врет, что не мог его найти, становится ясным, почему с его магическими способностями он так долго якобы не мог его обнаружить. В фильме Буссе сбегает из дома, где его не любят, с этого момента и начинаются его приключения, фру Лундин вручает ему открытку для короля, где пишет, что его сын уже в пути. Джинн вылетел из волшебной страны намного раньше, не открытка, которую Буссе бросил в почтовый ящик, позвала его в путь. Куда бы ни пошел Буссе, магия привела бы его в Страну Желанную, даже если бы он не нашел джинна, который отнес его туда.
Тогда для чего было отправлять Мио жить в мир людей и заставлять семью, которой он был совсем не нужен, воспитывать его? Видимо, по той же причине, которой воспользуется много позже Джоан Роулинг, когда будет писать сказку про наследника волшебников, которого третирует его приемная семья. Жизнь в стране обычных людей защищает Мио от злого рыцаря Като, который тоже знал пророчество о принце-победителе. Нигде в пророчестве не сказано, сколько лет должно быть принцу, и Мио, которому предстоит бросить вызов рыцарю, похищающему детей, только девять лет. В первый же день после встречи с отцом Мио зовет предназначение, и он едет слушать песни птицы Горюн, после чего принимает решение поехать в страну Вечной ночи, чтобы сразиться со злым рыцарем. И не стоит забывать, что, несмотря на зов, Мио может быть вовсе не тем принцем из пророчества, он может погибнуть в этой схватке. В какой-то момент каждый из героев повести принимает решение, что дальше ждать нельзя, что несколько часов счастья мальчика с отцом, несколько часов, даже не дней, счастливого детства стоят опасности сражения со злом. Что рискнуть собой мальчику лучше, чем вырасти в безопасности, но несчастным.
Что до джинна, то тот так и остался должен принцу желание. Которым Мио вряд ли воспользуется, так как все его желания сбылись.
Метафизика братьев Львиное сердце
Да уж, в наше время эта сказка цензуру бы не прошла. Да и в те времена она вызывала шок. Не тем, что пара маленьких мальчиков сражается против сил тьмы, и даже не тем, что всё происходит в загробном мире, а тем (спойлер алерт), что, как бы помягче выразиться, в следующий загробный мир они переходят по собственному желанию.
Что ж, я обещала не использовать набившую оскомину теорию про «это посмертный опыт» или «это ему привиделось». А, вы полагаете, этот прием использовала сама Линдгрен? Да, она подтверждала всё — и то, что всё приключение является посмертием, и что никакого посмертия нет, всё только видится Карлу в агонии, вот так вот, обе версии сразу верны и отстаньте. Почему-то взрослые считают, что для детей более утешительно читать про видения в агонии, чем про приключения, которые могут их ждать в загробном мире. Ну, видимо, это утешительно для них, подтверждает их взгляд на мир, а, следовательно, поучениями они вобьют этот взгляд на мир и своим детям, после чего, вырастая, уже они будут искать эту веру и в других: «Уф, ну, все разделяют то, во что я верю, значит не я один такой сумасшедший».
Моя конспирологическая теория будет в этот раз о самой Линдгрен. О ее вере, которая нормальна для человека, пережившего Вторую мировую. И о том, почему я ненавижу экранизацию Карлсона, о чём уже говорила. Волшебство в ее сказках реально. Пеппи на самом деле поднимает лошадь, а к ней приезжает отец, ставший королем. Карлсона видят взрослые, и он не просто фантазия одинокого Малыша. А потому моя теория состоит в том, что никакого «реального» мира не существует. Наш мир — один из многих, в который стремятся попасть те, кому плохо в других мирах, такая же волшебная сказка для кого-то. Эти люди попадут уже сразу во взрослые тела и, быть может, будут забывать о том, как жили в других мирах, как люди в Нангияле не говорят о своих прошлых жизнях, забыв о них и веря, что всегда жили в Нангияле, что именно там — реальный мир. Что и в наш мир будут прибывать спасители, когда у нас будет наступать «время злых и страшных сказок». Что это путешествие одинокое, что в каждом новом мире надо будет начинать новое приключение, а, быть может, если так сложатся обстоятельства, то терпеть и ждать приключений в новых мирах, так как приключение не заканчивается никогда, каждый мир полагает себя «реальным», но ни один им не является. Карл и Юнатан не встретят своя маму в Нангияле, ведь они, когда настанет время ее перехода, уже будут в Нангилиме. Переход — одинокое занятие, но они нашли друг друга и будут вместе во всех мирах, помня о своих братских узах, о том, кто они есть. Потому что таков путь для тех, кто, как и Линдгрен, верит, что волшебство и приключения никогда не заканчиваются!
Текст: Энджи Эфенди
Больше интересных статей, фактов и рецензий в Telegram-канале Лайвлиба. Подписывайтесь!