04 ноября 1836 года по старому стилю (16 ноября 1836)
Утром, в девятом часу, в квартиру Пушкина на Мойке городской почтой доставлено письмо. Имени отправителя нет.
В содержании письма Пушкина извещают, что он единогласно избран заместителем великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом Ордена.
Письмо написано по-французски. Как вы видите, писавший его старался изменить почерк.
«Историограф» добавлен ради троллинга: всем известно, что Пушкин пишет «Историю Петра» и как бы претендует на звание историографа Российской империи, которое носил покойный Карамзин.
В то же утро конверты с дипломом рогоносца на имя Пушкина получили еще в шести домах: Вяземские, Карамзины, Виельгорский, Елизавета Михайловна Хитрово, граф Соллогуб (вернее, его тетка), Клементий Россет. Это — ближайшее пушкинское окружение, в котором одни и те же письма могли адресоваться сразу нескольким лицам. Отправители рассчитывали, что друзья Пушкиных вскроют эти конверты, подумав, что это какой-то веселый розыгрыш...
Хитрово не стала разбираться, что там, и просто отправила нераспечатанный конверт Пушкину. Михаил Юрьевич Виельгорский — в III Отделение. Остальные уничтожили или просто не передали письмо Пушкину.
Владимир Соллогуб тоже не понял, что это за послание, и решил лично отнести его поэту:
«Я жил тогда на Большой Морской, у тетки моей Васильчиковой. В первых числах ноября (1836) она велела однажды утром меня позвать к себе и сказала:
— Представь себе, какая странность! Я получила сегодня пакет на мое имя, распечатала и нашла в нем другое запечатанное письмо, с надписью: Александру Сергеевичу Пушкину. Что мне с этим делать?
Говоря так, она вручила мне письмо, на котором было действительно написано кривым, лакейским почерком: «Александру Сергеичу Пушкину». Мне тотчас же пришло в голову, что в этом письме что-нибудь написано о моей прежней личной истории с Пушкиным, что, следовательно, уничтожить я его не должен, а распечатать не вправе. Затем я отправился к Пушкину и, не подозревая нисколько содержания приносимого мною гнусного пасквиля, передал его Пушкину. Пушкин сидел в своем кабинете. Распечатал конверт и тотчас сказал мне:
— Я уж знаю, что такое; я такое письмо получил сегодня же от Елисаветы Михайловны Хитровой: это мерзость против жены моей. Впрочем, понимаете, что безыменным письмом я обижаться не могу. Если кто-нибудь сзади плюнет на мое платье, так это дело моего камердинера вычистить платье, а не мое. Жена моя — ангел, никакое подозрение коснуться ее не может. Послушайте, что я по сему предмету пишу г-же Хитровой...
Он говорил спокойно, с большим достоинством и, казалось, хотел оставить все дело без внимания. Только две недели спустя узнал я, что в этот же день он послал вызов кавалергардскому поручику Дантесу, усыновленному, как известно, голландским посланником бароном Геккерном».
Обо всех событиях в последние месяцы жизни поэта читайте в телеграм-канале «Год с Пушкиным». Подписывайтесь, чтобы держать руку на пульсе его жизни. Скоро этот пульс перестанет биться.