Погруженный в молчание серых высоток туман стал таким вязким, что казалось бы, вытяни палец — затянет его тут же, смакуя по фаланге, как голодный зверь. Каменные здания, вытянутые по струнке, было не отличить — один от другого. Застенчиво отводили глаза блеклые стекла, пытающиеся уловить остатки рассвета солнечными бликами.
Прохладные пальцы касались зеленого поручня. Неровного, морщинистого как лицо старика. Он собирал на себе слой за слоем буграми свежую краску, застывающую под палящими лучами весеннего солнца. Никто и не думал о том, чтобы снять предыдущий, потрескавшийся слой. Как и в жизни: красивыми фасадами, натянутыми сетками с изображениями домов закрывали треснувшие постройки. По плечам сонно рассыпавшись покачивались головы змей. Лениво шипящих, либо и вовсе понуро свесившихся. Будто измотанные за ночь добирали свой сон сейчас, в пасмурное утро.
-Загляни в глаза мне, - шипящий голос слышен еле-еле. То ли прикрытый туманом, то ли связки уже не справляются, сорванные в немом крике своему одиночеству.
Шаг за шагом, перебирая пальцами по зелени железа.
Шаг за шагом, когда каждый дается сложнее предыдущего, либо же наоборот, легче?
Проще идти, когда знаешь к чему.
Или же наоборот, тяжелее, с не менее тяжелыми думами на душе.
Что идти ты можешь, только когда есть к чему. Пальцы сжимаются, больно впиваясь в ладонь длинными ногтями.
-Загляни в глаза мне, - голос нарастает с каждым последующим шагом. Черные зрачки скользят по пустым улицам, по домам, в окнах которых прячутся напуганные дети человечества. Постепенно плечи теряют прямую линию гордо вздернутого подбородка, оставаясь голодными и сегодня. Сгорбившись, будто сравниваясь возрастом с треклятым поручнем по правую руку, удерживающим пересыхающую реку.
«О том что в мире, где нас растили — так много гнили, так мало мира.» - пробивающийся из наушников звук затихает вместе с удаляющейся фигурой, исчезающей в молоке тумана.
