Как известно, белорусские СМИ сеют ненависть, пишут исключительно пасквили, а в перерывах работают на спецслужбы. В иностранных редакциях, наоборот, сидят люди со светлыми лицами, которые рассуждают о вечном (например, что такое свобода для соседа), пишут высоким слогом (о последних диктатурах Европы) и денег от правительства не берут (годовой бюджет средненькой интернет-структуры начинается от 500 тысяч у.е.)
Но самое главное — особист из американского посольства никогда не заносит их шефам темник, где сказано, как и о чем писать. Между тем, это никакая не самодеятельность, а системная информационная работа, где литературные негры в разных странах гребут, как на галере, под удары барабана и исключительно спиной вперед, не видя конечной цели.
На западе этот флот из галер называется «независимыми медиа» (США контролируют около 70% мировых инфохолдингов), и подчиняется этот флот вполне себе военным задачам.
Гибридная журналистика
Если включить на полуслове любое ток-шоу, скорее всего, вы попадете на выражение «гибридная война». Означает оно ровно то, что наравне с законными воинскими формированиями страны N в конфликте участвуют экстремисты, террористические группировки, наркокартели, черные продавцы и покупатели топлива, а заодно местные ОПГ, секты и ЧВК. Все они имеют какой-то боевой потенциал, и американские хозяева щедро бросают их на амбразуру, как это было в Сирии.
Если это ваши парни, то о них писать надо либо хорошо (для этого придумано гордое слово «повстанцы» — например, «чеченские повстанцы захватили Беслан»), либо уже ничего, если «повстанцы» обнаглели и отрезают головы на камеру. Чтобы не ошибиться, солидные СМИ, типа «Радио Свобода», делают для сотрудников внутренний словарь, где жестко прописано, как то или иное событие и группировку можно называть. Американцы искренне считают, что мышление начинается с языка, и, если черное долго называть белым, оно, как минимум, приобретет серый оттенок. Поэтому Крым называют «аннексированным», СВО — «вторжением», а освобожденные территории — «оккупированными».
Фейки — это не дезинформация
Говорить неправду человек начинает еще в детском саду, но теперь для старого доброго вранья придумали английское слово «фейк». Однако разница с бытовой ложью все-таки есть. Условно, раньше листовку-дезинформацию надо было сбросить на окопы противника с самолета. Фейк же подразумевает, что сама информация и канал ее доставки слиты воедино — скажем за это спасибо интернету и нашим телефонам. Как правило, фейки распространяют через соцсети, они имеют огромную аудиторию, которая моментально нарабатывается, если фейк «зашел». Более того, вражескому самолету уже не надо кружить над ставкой командующего и сбрасывать ему пачки бумаги — ваше руководство прочитает фейк быстрее вас, и никакая ПВО и кольцо оцепления от вражеской информации не спасут.
Отсюда и специфические цели фейка — он рассчитан не на то, чтобы вы охали и ахали, глядя на расправы над пленными, которые устраивают пьяные теробороновцы или харьковский «Азов». А чтобы ваши командиры (не важно, военные или гражданские) приняли какое-то нужное противнику решение. Это решение может быть военным — например, начать отход, поддавшись на провокацию (если источники пишут, что ВСУ вас скрытно окружило и надо срочно отступать) или, условно, прекратить брать вражеских пленных и устроить такие же пытки ВСУ-шникам, что выведет конфликт на новый виток жесткости. Либо это может быть политическая задача, как в случае с Бучей — убедить весь цивилизованный мир, что надо сдавать деньги на противодействие «русскому геноциду». Понятно, что информационные волны бьют и по простому человеку, но западный специалист исходит из того, что вы либо ни на что не влияете, либо вам ни холодно, ни жарко. А вот начальство, безусловно, находится в зоне риска.
Картинка для начальства
Если вспомнить изрядно надоевший 2020-й год, то его главной задачей было не вывести людей на улицу (что успешно получилось, но не привело к победе). А расколоть правящую группу, чтобы предатель нашелся, поверил в свои силы и выступил на стороне «мирного протеста против насилия». Поскольку желающих не оказалось, кроме дурачка — бывшего директора театра, то ситуация забуксовала и никак не развивалась в течение 5 месяцев.
Отсюда можно сделать вывод, что если вы начальник любого уровня, то вы тоже находились в зоне риска. Например, директору завода пытались навязать стачком, мастеру цеха — забастовку, преподавателю — сорвать занятия. В нормальной обстановке озабоченных политикой граждан отправляют в пешее путешествие или просто за дверь, но в условиях, когда из каждого телефона визжат о падении режима, а тем более, если в стране 2-3 дня нет интернета, система начинает шататься на всех уровнях. Помочь здесь может только личный пример — делай, как я — и поэтому взрослым людям приходиться выходить с автоматом (кстати, не к враждебной толпе, а к «своим» силовикам, обозначая присутствие и готовность идти до конца).
Самая честная в мире аналитика
Теперь представьте себе ситуацию, когда полутона исчезли, сладкий шепот из независимых СМИ прекратился, а в соседнем государстве идет война. Ваши умные передачи про свободу, интервенцию против Лукашенко и помощь ВСУ вроде бы слушают, но основная опорная группа уехала в Польшу и погрязла в бытовых проблемах, а-ля как поменять паспорт. Можно, конечно, пропагандировать их до бело-красно-белого цвета, но это мало что даст.
Тогда систему СМИ перенацеливают на сбор информации изнутри. Если вы человек лет 30, у вас остался какой-то круг старых друзей и родственников, которые расскажут, почем хлеб в магазине, как народ одет в общественном транспорте и что там обсуждает. Но за такую информацию очень мало платят, посольские работники знают это и без вас. А выхода на какие-то центры внутри власти у вас больше нет, потому что в вас видят уже не студенческого приятеля, а противника, который работают на иностранную спецслужбу. Если «старый друг» вступил в переписку, то, скорее всего, пишет не он, а польский особист, который сначала спросит про хлеб, а потом возьмет на вилы самим фактом переписки и будет шантажировать. В Беларуси это знает каждый ребенок в патриотическом клубе.
И тогда для получения какой-то новой и ценной информации остается только одно непаханое поле — это белорусская пропаганда, которая цветет, пахнет и вьется плющом по польскому забору. Так бедные сотрудники независимой прессы подсаживаются на обязательный ежедневный просмотр белорусских телепрограмм, радиопередач, стримов и прочтение прессы. Ни один человек внутри страны так внимательно не изучает «Минскую правду», как это делают сидящие в Варшаве и Литве крепостные. Правда, белорусский режим и не скрывает, что работает для них, а заграничным товарищам, не стесняясь, часто передает приветы Григорий Азаренок.
Конечно, прочитав от корки до корки «Минскую правду», можно сделать какой-то вывод из расположения статей, набора тем и авторов, качества краски и бумаги. В стиле того, что в Беларуси еще есть лес, раз есть бумага, а раз есть лес, то в нем, возможно, живут медведи, но сейчас они впали в спячку. Примерно так выглядят отчеты глубоких аналитиков и бывших звезд тутбайки, от которых хозяева требуют хоть каких-то новых фактов и выводов.
Но, увы, жизнь беспощадна к предателям. Теперь им приходиться шевелить мозгами и гадать на кофейной гуще, а не переписывать слитую информацию от источников как свою «аналитику». Сытые времена прошли, и теперь бывшие источники-чиновники, смотря на вас через прицел, потому что из интернет-портала с талантливыми специалистами и самой крупной аудиторией вырос напористый, но очень тупой центр государственного переворота. И если раньше мальчики-аналитики были первыми парнями на деревне, то теперь им приходиться быть последними на польской галере, где еще и рухнула кормовая рубка — правительство Моравецкого. В таких условиях можно остаться не только без кормы, но и без корма. Но особого сочувствия это не вызывает.
Автор статьи: Андрей Лазуткин.