Коррупция (взяточничество, казнокрадство) - какова её среда? Естественно – это среда власти, хоть маленькой, но власти, т. е. госструктур; и самая опасная для страны коррупция - в верхних эшелонах власти.
По-разному борются с коррупцией в буржуазном и в народном государстве. В этой связи интересно, а главное поучительно, сравнить коррупцию в России и в Китае. Западные страны пока не трогаем: там это явление безусловно есть, но за многие века специфика жизни и жестокие законы отформатировали сознание населения так, что «внизу» коррупции мало, а на «верху» она – законный бизнес, называемый лоббизмом.
Прочёл интересную статью на «мособлинформ.ру» от 07.11.23 «Как наказывают за коррупцию в Китае, и как в России при Путине? Сравниваем наказание в двух странах». Материал интересен тем, что позволяет сравнить эффективность борьбы с коррупцией материализма в коммунистическом Китае, и в России, де-факто исповедующей либеральную идеалистическую идеологию.
Преклоняющийся перед большими деньгами лицемерный либерализм, явно не может вести последовательно борьбу с коррупцией, ведь «ворон ворону глаз не выклюет». Именно подобная антиматериалистическая, противоестественная позиция, отражённая в пословице, мешает российской власти вести реальную борьбу с коррупцией. Пока борьба идёт вяло, не так решительно и последовательно, как хотелось бы. Впечатление – что наша борьба с коррупцией бьёт по низкому кругу власти, а вот «верх», с которого начинает «гнить рыба» не доступен правоохранителям.
Для начала маленькое упражнение на понимание сути материалистического мировоззрения. Представьте, вы, находясь в здравом уме и в спокойной обстановке, обдумываете нанести ущерб государству, который позволит вам обеспечить себя (семью) на всю оставшуюся жизнь... Предположим, что закон предусматривает за это преступление наказание: а) 5-10 лет; б) пожизненное заключение или смертную казнь.
Простой вопрос: при каком варианте вы пошли бы на преступление легче? Ответ очевиден – вариант «а», ибо инстинкт самосохранения в природе – вещь абсолютно объективная и материальная.
Автор пишет, что «проблема коррупции в Китае является такой же острой, как и в России». Однако, в отличие от нашей власти, китайские коммунисты буквально выжигают этот порок из общества с помощью очень сурового наказания. Эффективны ли такие меры? Давайте разбираться, - предлагает он.
Надо подчеркнуть, что с точки зрения коммунистов (прогресса общества) алчность в форме взяточничества и казнокрадства безусловно является моральным пережитком прошлых эпох, пережитком капитализма…
В 2013 году Си Цзиньпин стал председателем КНР, борьба с коррупцией сильно ужесточилась. Например, была запущена «Небесная сеть», система по поиску и поимке сбежавших за границу чиновников («лисы»), и конфискации украденных средств. Только за 2019 год Китай поймал в разных уголках мира 1634 сбежавших взяточников и казнокрадов. Благодаря своевременной работе, в казну было возвращено почти 3 миллиарда юаней ($434 700 000). Ясно, что теперь сбежавшим чиновникам, стало небезопасно скрываться даже за рубежом.
Мы можем только завидовать такой последовательной борьбе с казнокрадами и взяточниками, в которой прозрачен идеологический подход: никто не смеет обкрадывать народное государство и наносить ему моральный ущерб.
Проворовавшемуся чиновнику в Китае в лучшем случае грозит чувствительный тюремный срок и конфискация имущества. Только за первые 5 лет правления Си за решеткой оказалось более миллиона казнокрадов, включая, министров, их заместителей, губернаторов и других высокопоставленных лиц.
Если чиновник проворовался или получил взятку в особо крупном размере, то его ждет только смертная казнь, которую иногда могут заменить на пожизненное заключение. Последний показательный случай произошел совсем недавно: главу китайской госкомпании Лай Сяомина (председатель совета директоров крупнейшей финансовой госкомпании Китая China Huarong Asset Management Co) приговорили к смертной казни за взятку в $277 млн.
В апреле 2016 года Верховный народный суд и Верховная народная прокуратура КНР объявили минимальный размер взятки или растраты госсредств, за который предусмотрен смертный приговор. Он составил 3 млн юаней (примерно $463 тыс. на апрель 2016-го). Приговор может быть условным, если есть смягчающие обстоятельства.
Согласно данным Центра исследования смертной казни школы права Корнеллского университета, узаконенные методы казни в Китае — смертельная инъекция и расстрел. В 2009 году Верховный народный суд постановил, что инъекция более гуманна, и с 2010 года практика расстрелов в Китае прекратилась.
А как наказывают коррупционеров в современной либерально-буржуазной России?
Конечно, некоторые проворовавшиеся чиновники получают реальные сроки, дают 5, 8, иногда даже больше 10 лет. Такое наказание является «абсолютно смешным» не только по китайским меркам, но и по здравому смыслу. Однако, чаще всего, чиновники получают условные или минимальные сроки. Например, известное дело «Оборонсервиса», когда за ущерб в почти 650 млн рублей чиновница Васильева пробыла в колонии чуть больше месяца. 8 мая 2015 г. Васильеву приговорили на 5 лет, а уже 25 августа её отпустили по УДО. А не так давно она стала почетным академиком Академии художеств РФ!..
И плевала власть на наше с вами возмущение по этому поводу, прекрасно зная, что на очередных выборах она и так обязательно «победит».
Если рассматривать недавние случаи (2021 г.), то бывшему замначальника земельных отношений в Новосибирске, который в результате земельных махинаций нанёс городу ущерб в 14 млн руб., дали 1 год условно. Подобных случаев, к сожалению, очень много, и они подтверждают догадку о том, что коррупция в форме круговой поруки глубоко проникла в тело государства… Круговая порука – это объективная материальная сила, не позволяющая борцам с коррупцией подняться выше определённого уровня чиновников.
Следовательно, нужна политическая воля, последовательность и жёсткость, чтобы её сломить, и тут мы невольно выходим на проблему идеологии (мировоззрения) государства, тип общества… Видимо, вполне оправданно возникает сомнение по поводу способности нашего буржуазного государства вести жёсткую борьбу с коррупцией.
Теперь подытожим: дают ли свои плоды системные методы борьба с коррупцией в Китае?
Итак, по индексу восприятия коррупции (ИВК - формальный показатель, который включает оценку уровня восприятий коррупции экспертами и предпринимателями по стобалльной шкале) за 2020 г. Китай занимает 78 место в мире, а Россия 129; то есть коррупции в Китае в 1,6 раза меньше, чем в России. Это при том, что население Китая в 10 раз больше. За 2021 г. у Китая уже – 25 место или 68 баллов, а у России – 136 место, 28 баллов (чем больше баллов, тем меньше коррупция). Даже если учесть неминуемую политическую предвзятость при подсчёте ИВК, всё равно картина с коррупцией в России при «смешных» наказаниях и, например, поблажках чиновникам по декларированию имущества и т. д. и т. п. пока явно ухудшается.
Опыт Китая показывает, что бороться с коррупцией нужно системно (совокупность законодательных и организационный мер) и жестко, а «не точечно, выбирая кого-то из чиновников, чтобы потом раздуть из этого сенсацию». Такая борьба больше похожа на борьбу финансово-политических кланов; на сведение личных счётов; на умиротворение населения, на форму манипуляции простыми людьми.
В заключении автор пишет: «Только с помощью самоочищения власти, выстраивания прозрачных связей между ею и народом можно построить процветающее государство, и китайский опыт это лишь подтверждает».
К сожалению, он не добавил, что «выстраивания прозрачных связей между ею (государством - пч) и народом» возможно только в «социалистическом», народном государстве. Российское государство, отражающее интересы небольшой кучки людей, которым принадлежат богатства страны, объективно построено на лицемерии и манипулировании народом.
Следовательно, китайский опыт нам «не подходит», - «мы же не звери, чтобы жестоко наказывать чиновников, ведь завтра могут и меня спросить: от куда деньги на яхту или домик в Альпах!», - видимо, так думают большинство наших «народных» избранников.
Таким образом, ненасытная алчность наших чиновников в атмосфере невежественного либерализма, занявшего пустующее место национальной госидеологии, не позволяет пока создать объективную материально-мотивированную жёсткую систему борьбы с коррупцией.