3
Вика с трудом поднялась, и протянула руку к звонку…
И тут дверь резко распахнулась, а в дверях стояла её бабушка. Точнее ее, Вики, прабабушка!
- Вика!- расслышала она смутно знакомый голос, - ну что ж ты стоишь, заходи. А что не позвонила? Бабушка задавала вопросы один за другим, и, как казалось Вике, даже не ждала ответа.
- А отец где? Что же он не зашел?
Вика не успевала отвечать на её вопросы, а бабушка все спрашивала и спрашивала.
- А что, так поздно приехала, как домой возвращаться будешь? Ну, ничего, я тебе такси вызову.
- Я не поеду домой! - Вика решительно остановилась в коридоре. - Я не поеду домой. Я люстру табуреткой разбила, в магазин не сходила и Николе лицо разбила.
- А, это зачем? - удивилась бабушка.
- А, чтоб не приставал. Меня там Маргоша убьет.
- Викочка, да тебе всего-то тринадцать, какое «приставал»?
Но тут в коридор вышла та самая старушка, что открыла Вике дверь в подъезд.
- Зина, я же тебе говорю, что это твоя правнучка Вика, ну, и вот, это она и есть. У меня память на лица очень хорошая. Ну, что встали? Пошли чай пить.
И они пошли на кухню, пить чай.
- Мария Аркадьевна, - представилась старушка Вике, - но ты зови меня просто - баба Маша. Меня и мама твоя так же называла.
Они усадили Вику, налили чаю. Вика долго рассматривала стакан в подстаканнике. Здесь всё было для неё непривычно – и чай в подстаканнике, и заварка, и вышитые салфетки на столе, и доброжелательная неторопливая беседа. И пряники. Целая гора на тарелке с вышитой салфеткой.
- Что, внученька, смотришь? Непривычно? А мы любим чай. Да не с вашими пакетиками, а настоящий. Хотя, где его сейчас настоящий то взять. На - ка, вот, прянички, свеженькие, угощайся. А вот, хлебушек маслицем намазывай…
Она говорила и говорила, тихо, не суетясь, и Вика сама не заметила, как ушла усталость, напряжение, куда-то ушла душевная боль прожитого дня.
- Мы с Зиной тут давно уж свой век вместе коротаем. Хоть и соседи по квартире, а ближе родных. А как ты хочешь? Детей вместе ростили, потом маму твою. А как у тебя дела?
И Вика не заметила, как рассказала, о своей жизни, об отце, который совсем ее не любит, и о мачехе и ее сынке, и как ей помогли найти бабушкин адрес два дедушки, и как она переживала, что в квартиру вошла не та бабушка…
И Вика сама не заметила, как съела почти всю горку пряников, что стояла на столе.
- И что ж ты мне не позвонила ни разу? - расспрашивала баба Зина.
- Бабушка, я ж твоего номера не знала.
- Да, как же так? Твой отец на каждый праздник, на каждый твой день рождения - тут как тут. Я и подарки с ним передавала. Телефон, ботиночки зимние, деньги…
- Папа ничего мне не передавал – недоумённо подняла глаза Вика.
Она никак не могла понять, как отец мог так поступить с ней? И даже адреса бабушки не сказал. И имя специально наврал. Ну, конечно, она бы ведь спросила, где ее подарки от бабушки. Телефон, ботинки, деньги…
- Вика, ты меня слышишь? – вернул её к реальности бабушкин голос.
- Зиночка, - сказала вдруг Мария Аркадьевна, - пойдем ка, поможешь мне немножко, а ты, Вика, посиди пока здесь. Вот, хочешь еще пряничка?
- Нет, баба Маша,спасибо.
-Ну, посиди, посиди.
Мария Аркадьевна чуть ли не силком потащила подружку в коридор.
- Зина, ты что на девочку набросилась?
-Маша, дак я… подарки, деньги…, а она говорит, что не передавал. Как же так? И телефон. Ну, как так? В наше время и нет телефона?
- Значит, не передавал. Ты на девочку-то глянь. Где это видано, чтоб в наше-то время дети в штопаных носках ходили? Куртка - почти летняя, девочке совсем уж мала. Кроссовки - каши просят. Нет, не похожа она на счастливого ребенка.
- Маша, но я же… да я и телефон, и ботиночки, Маша…
- Вот что, Зина. Помолчи!
Мария Аркадьевна вернулась на кухню.
- Так, девочка, поживешь у нас. В школу мы тебя определим. А завтра - телефон купим, и куртку нормальную.
- А, если Маргоша?…- Вика не успела договорить.
- А мачехе твоей, я знаю, что сказать. Не переживай.
Так Вика и осталась жить у двух бабушек. Она никогда не смотрела, и не рядила - эта бабушка родная, а это ее соседка. Они были для нее обе родные.
Когда Вика заканчивала десять классов, баба Зина заболела. Казалось бы, банальная простуда, но пришлось вызывать «Скорую».
- Высокая температура, сухой кашель. Я бы ее отправила в больницу, - сказала врач скорой помощи, - там и уход, и анализы, и… но, вот возраст.
- Так, - обратилась она к Вике, - родители твои где? Кто за бабушкой будет ухаживать?
- Мама с папой уехали, будут только через месяц, - А что она еще могла сказать?
- Ну, тогда оформляем бабушку в больницу, - приняла решение врач.
Утром Вика побежала в больницу. Баба Маша хотела пойти с ней, но Вика настояла, чтобы она осталась дома.
- Не надо! Болячек в больницах хватает. Так что, баба Маша, ты дома, за старшую!
На том и порешили.
В больнице Вику встретили неласково.
- Вот, чего ходишь? Пусть взрослые приходют, - напустилась на неё немолодая сестра приемного отделения, - Вот, листочки видишь на столе? Там по палатам всё расписано: какая температура, кто врач.
Вика пробежала глазами по листочкам, но бабушки в списках не оказалось!
- А её нет в списках, - взволнованно обратилась Вика к медсестре, не найдя бабушкиной фамилии.
- Ну, раз нет, значит, в коридоре лежит. Её же вчера вечером привезли?
Вика, молча, кивнула головой. В глазах стояли слёзы, сжимая горло.
- Как же так? Почему в коридоре? Её же ещё вчера привезли…
- А так. Мест нет. – И, потом, видя, что девчонка искренне волнуется, уже спокойнее спросила, - Сколько лет бабушке то?
- Восемьдесят… с небольшим.
- Ух, ты. Да тут и молодым то мест нет, а ты - бабушка. Вот сразу на погост и отправят твою бабушку.
- Куда? - не поняла Вика.
- На кладбище, - подсказала молодая девчонка в медицинском халатике, чуть постарше Вики, то ли медсестра, а то ли вообще ещё практикантка, дежурившая в приёмном покое.
- Нельзя её на погост, нельзя на кладбище. Она у меня одна, совсем одна.
Вика была не просто взволнована, она была в панике. Слёзы снова кипели на её ресницах.
- Тебя как звать-то, внучка? - спросила вдруг пожилая медсестра, - бабушка на каком этаже лежит?
- На третьем, - отозвалась молоденькая девчонка. - Пошли, я знаю, где. Меня Света зовут. Баб Кать, дай-ка нам халатик, для внучки.
- Так, не положено же, Светка.
- Да, кто там разбираться будет? Нас практикантов здесь сейчас - два курса. Пусть навестит бабушку.
И Светка, не очень-то обращая внимания на ворчание медсестры, схватила с вешалки первый попавшийся халатик.
- Светка, мать твоя ругаться будет.
-Не будет, баб Кать. Да ты так не переживай, мы только бабушку навестим, и вернем халатик на место. Правильно? – напористо спросила Света у Вики.
- Конечно, вернем. Только к бабушке сходим.
В глазах у Вики ещё стояли слёзы, но на лице уже сверкала улыбка.
Они поднимались по лестнице на третий этаж, и негромко разговаривали.
- Тебя как звать?
- Вика, Виктория.
- И я Света. А что родители твои к бабушке не пришли?
- Нет у нее никого, кроме меня. А если с бабушкой что случиться, то я лучше в детдом пойду, но только не к отцу с мачехой. Эта мегера меня со свету сживет.
- Знаешь, детдом тоже не сахар.
- Наверное. Но я думаю, что так - всё лучше, чем Маргоша и её сыночек.
- Вот, смотри, тут человек пятнадцать в коридоре. Ты пока бабушку ищи, а я - ещё кое-что гляну…
Куда ускакала новая знакомая, Вика не видала, зато она нашла бабушку.
А у той опять высокая температура. С трудом баба Зина узнала внучку.
- Вот и конец мой пришел, милая, – говорила она медленно, с трудом, тяжело дыша, - ты, внученька, Машу то слушайся. И, это, домой не возвращайся. Я тут, по телефону, с отцом твоим говорила. Слабый он человек, не потянет супротив своей…
- Повезли, – выскочила из-за угла Светка, (и откуда только взялась?) ухватила кровать, нажала какой-то рычажок и покатила ее по коридору.
- Куда? – едва успевая, летела вслед за ней по коридору Вика.
- Сейчас узнаешь!
И они вкатили кровать с бабушкой в какую-то палату, где, как раз, освободилось место.
- Сейчас приду. Жди тут, – командным голосом скомандовала Света, и Вика стала ждать.
Света пришла не одна. Она привела с собой врача.
- Папа, вот это - бабушка моей подруги, ты же сможешь помочь?
В ее вопросе было столько уверенности и надежды, а смотрела она на врача так искренне, что тот сначала аж отшатнулся, вроде как растерялся, а потом в его глазах вспыхнул огонёк радости…
- Конечно, конечно, Света.
Он достал блокнот с авторучкой, фонендоскоп, секундомер, и, придвинув к бабушкиной кровати стул, занялся своим делом.
- Как вас зовут?
- Зубко, Зинаида Георгиевна, - подсказала Вика, ничего не понимая. Врач записал, одобрительно кивнул.
- Так, хорошо, давайте-ка вас послушаем, - и врач продолжил заниматься осмотром.
А Света, ухватив Вику за рукав, вытащила её из палаты.
- Этот кавалер клинья бьет к моей маме. А я что? Я не против, все равно скоро вырасту, улечу из родного гнезда. Что же, маме одной куковать? Вот я и решила - пусть отрабатывает. Он сейчас бабушку твою на ноги вмиг поставит.
Так и получилось. Через неделю бабушка пошла на поправку, и Вика забрала её домой.
А Света и Вика подружились.
Время летело. Вика окончила школу и поступила в институт на бухгалтера. Уже на третьем курсе у неё появились свои клиенты, и она вела бухгалтерию в нескольких фирмах. Так было удобно - и в институте учиться, и за бабушками присматривать. Да и сидеть на шее у бабушки Вика не хотела. Нет. Она и без того в квартире и убиралась, и стирала, и варила, и за продуктами на базар и в магазин ходила. Но бабушки для неё уже давно стали родными, а наличные для карманных расходов, всё-таки, нужно иметь свои.
Она уже знала, что сначала и баба Зина отписала на нее свою комнату, а потом и баба Маша.
- Живи, девочка, радуйся жизни.
И только одно не давало ей покоя.
Мама.
Почему она так и не приехала?
И тогда баба Маша посоветовала ей написать заявление в полицию - пусть они возьмутся за поиски мамы.
Заявление приняли не сразу. Сначала дежурный послал Вику в кабинет к оперуполномоченному.
- Вам в пятнадцатый кабинет, там капитан, ему все и расскажете. По коридору налево.
Вика сначала постучала в дверь и потом осторожно заглянула. Кабинет совсем небольшой, весь заставленный старой обшарпанной мебелью. Возле окна за широким столом – офицер. Вика не разбиралась в званиях, и не могла понять - это капитан, к которому ее послали или нет?
- Здравствуйте, а меня к вам послали.
- Садитесь.
Вика тихонько, бочком присела на приставленный к столу стул.
Офицер долго перекладывал бумаги на столе, старательно выдвигал ящики, а только потом взглянул на Вику.
- Где заявление?
- Какое? - не сразу поняла девушка.
- Вы сюда с чем пришли?
- Ни с чем. У меня нет ничего. Только паспорт.
- Девушка, вы зачем пришли сюда?
- У меня мама пропала.
- Вот и пишите - пропала мама, как зовут маму, если есть фото - приложите.
Как раз в эту минуту, в комнату вошел молодой паренек.
- О!Гриш, - обрадовался капитан, - помоги девушке заявление составить, обед скоро.
Парень подсел к Вике, и недовольно спросил
- Когда мама пропала? А может, она просто к новому хахалю поехала, ну, и загуляла там, знаете, сколько таких случаев.
Он хотел спросить что-то еще, а потом глянул на Вику и осекся, замолчал.
- Вы ее знакомым друзьям звонили? Давайте её номер телефона, сейчас сотовый запрос сделаем, и найдется ваша мама.
Тон был совсем другой. Доброжелательный и отзывчивый.
- Я не знаю мамин номер. У неё, наверное, и телефона тогда ещё не было.
- Как это так - не было? - это не совсем укладывалось в голове молодого человека.
- Она давно уже пропала, - пояснила Вика, - тогда не у всех ещё были телефоны.
- А давно - это когда? - задал вопрос оперуполномоченный. - Я уже и не помню того времени, чтобы телефонов не было.
- А это было – уже…
- Что ж раньше-то не написали? Вот когда пропала гражданка, тогда и надо было искать.
- Я тогда не умела писать, - Вика говорила тихо, едва слышно. - Мама сказала, что приедет и заберет меня, но так и не приехала.
- Вы не переживайте. Сейчас заявление напишем и найдем вашу маму. Я, кстати, Григорий, помощник оперуполномоченного.
- Практикант он, - засмеялся капитан, и иронично качнул головой, - ишь, ты - помощник.
Парень улыбнулся, а Вика засмотрелась на искорки в его глазах.
Заявление написали, но, когда Вика достала единственную фотографию, и увидела, что Гриша хочет приложить ее к заявлению - испугалась.
- Гриша, Григорий, у меня, кроме этой фотографии от мамы ничего не сохранилось….
Парень повертел фотокарточку в руке.
- Это мы сейчас исправим, - сказал он, на мгновенье задумавшись, и куда-то ушел.
- А отец что заявление не написал, он-то писать умел? - с усмешкой спросил капитан.
- Он тогда с мамой развелся, женился по-новой, ему не до поисков было.
- Вот оно как? Поищем, конечно, мы твою маму, но, тут уж не обессудь - разное в жизни случается.
Но тут вернулся Григорий.
- Вот, держите.
И он протянул Вике фотографию. Как за такое короткое время он успел, она не поняла, но парень протянул ей обновленное фото. Лица стали четче, цвета ярче и насыщенней.
- Я две принес. Одну вам, а другую к заявлению приложим, а это оригинал.
- Спасибо, вам, - Вика была просто в восторге от нового фото.
Прошла неделя, другая. Из полиции не звонили, и Вика перестала бросаться к каждому телефонному звонку. А через два месяца скончалась баба Зоя, и её стало не до воспоминаний о золотистых искрах в глазах «помощника оперуполномоченного»
А ещё через три месяца похоронили и бабу Машу. Осталась Вика одна. Она пару раз пыталась звонить отцу, но тот не сильно был рад её звонкам, и Вика перестала ему досаждать.
Почти через месяц после похорон бабы Маши раздался звонок в дверь.
«Кто это?» - подумала Вика, глядя в дверной глазок.
На лестничной клетке стоял пожилой мужчина. Он кого-то напомнил Вике, но вот кого?
Ну, конечно! И она открыла дверь.
- Здравствуйте. Я - Сергей, сын…
- …бабы Маши, - подсказала фразу Вика. - Я вас узнала. Ваша фотография стоит на комоде, то есть, не ваша, а дяди Антона. Но вы очень на него похожи. Заходите.
И Вика, сама не зная зачем, запустила в дом этого, совсем не знакомого ей, человека.
- Сергей Антонович, я чай пью, хотите чаю?
Он прошел в квартиру, окинул взором старые, обшарпанные обои в коридоре,
- Можно, я в комнату зайду?
- Да, конечно! - открыла перед ним дверь Вика, а он застыл у двери, словно боялся сделать этот шаг и войти в комнату, но все таки сделал и удивленно повернулся к Вике.
- Тут все как было при маме и отце?
- Конечно! Когда дядя Антон скончался, баба Маша ничего менять не стала, и ремонт они делать в квартире не стали, я имею в виду обеих бабушек, - пояснила Вика.
Они сидели на кухне и пили чай с пряниками.
- Баба Маша пряники не любила, но всегда покупала. Это уже баба Зина сказала мне, что сын у нее любил чай с пряниками. И она покупает их в надежде, что он придет.
- Любил, - подтвердил Сергей Антонович.
- А хотите, я вас на кладбище свожу? Покажу, где могила. Вы и проститься сможете. Негоже это…
- Мамину? А отец, знаете, где похоронен?
- Знаю. Баба Маша велела подзахоронение сделать.
В дверь опять кто-то зазвонил, Вика метнулась в коридор и провела на кухню дядю Вову.
- Показывай, кто тут Сергеем назвался?- А увидав гостя Вики не удержался.
- Эх, Серега, Серега, что ж ты родителей то бросил?
- Вовка, да я не знал, не знал. Каждый месяц Вальке деньги слал, чтоб матери передавала. Я же, как с отцом разругался, так все ждал, когда он меня простит. Вальку спрашиваю, как отец, а она в ответ - злой он на тебя, лучше не показывайся. А как отца схоронили, так Валька в ответ только одно – «мать, говорит, всё тебя винит в смерти папы, видеть тебя не желает. Я, говорит, и не сознаюсь ей, что деньги от тебя. То лекарства куплю, то еды какой, то фруктов». А я, дурак, верил.
- Никто не навещал бабу Машу. Ни разу. Я двенадцать лет тут живу, - изумилась Вика.
- Сестрица твоя, аккурат после похорон пришла. Театр тут показывала, головой от пол билась. Спозаранку явилась, а уж на ногах едва стояла.
- Да я уже понял, что деньги Валька на пьянку спускала, врала мне всё. А тут - звоню Вальке, как мама? Та в ответ, все хорошо, только денег на лекарства надо, а я слышу - гулянка у нее. Спрашиваю, - какой повод? А она мне и выдаёт - , да как же, Сереженька, мамочка то наша померла, уже месяц скоро как.
Я прилетел. Сначала к Вальке. А там... Я сразу понял, куда мои деньги уходили.
Вот пришел. Вика открыла, в комнату впустила.
- Ты, вот что, Серега, извини, конечно, только Мария Аркадьевна комнату свою по завещанию Вике оставила. Ты уж не серчай. Но Вика, добрая душа, за обеими бабушками ходила. А Мария Аркадьевна уже года три как на улицу не выходила. На балконе посидит, воздухом подышит. Четвертый этаж. Лифта нет. Сам понимаешь.
- Конечно, спасибо, Вика. Это правильно. Я завтра с утречка подъеду, вы дома будете?
- Конечно, я на дому работаю, бухгалтерию веду. Бабушек надолго одних не оставишь… - Вика смутилась, поправилась, - не оставляла… Валентину я не пускала, а вы зайдите, возьмите, что хотите на память - документы, фотографии, ещё что там…
Вика подвела Сергея к родительской могиле.
- Оба они здесь… Вы тут посидите на лавочке. Пообщайтесь. Родители они всегда детей понимают… а я бабушку навещу.
Она оставила его одного. Зачем мешать. Ему так многое надо им сказать…
Почему, почему мы дети забываем о наших родителях, и только, когда они покидают этот мир, понимаем, как много мы им не сказали при жизни, как много не сделали того, что должны были. Но время не стоит на месте, оно несется бешеным аллюром, и его не вернуть. Не вернуть мгновений общения и любви, и что остается? Только память о тех мгновениях, что были, были очень давно.
Перед отъездом Сергей Антонович снова зашел к Вике, долго сидел в комнате родителей, а уходя, забрал с собой альбомы с фотографиями, несколько безделушек на память, а Вике отдал плотный конверт.
- Это Вам.
- Мне?- удивилась Вика
- Вам.
Она смотрела ему в след, и только, когда он уже ушел, открыла конверт.
В нём лежала небольшая записка.
«Вика, я благодарен Вам за все, что вы сделали для моей мамы, но прошу вас сделать еще совсем немного. Я оставил вам карту, она в маминой комнате, поставьте родителям памятник, и поухаживайте за могилой. Я вас очень прошу. Сестре я доверить этого не могу, вы сами понимаете почему».
Вика зашла в комнату бабы Маши. На комоде, где всегда стояла фотография стариков, было пусто, на столе лежал лист бумаги, а сверху банковская карта. Вика протянула руку взяла бумагу.
И тут раздался звонок в дверь.
Это, наверное, Сергей Антонович что-то оставил, решила Вика, открывая дверь. Но на пороге стоял Григорий, тот самый практикант, который помогал ей писать заявление о пропаже мамы. Только сейчас он был в форме, и уже не напоминал того юношу, что принёс Вике новые мамины фотографии..
- Виктория Игоревна?
- Да, Гриша, это я.
Вика расстроилась, что Гриша не узнал ее. Хотя, с другой стороны, кто она ему?
Парень тоже смутился.
- Виктория Игоревна, я … - он замялся, но взял себя в руки, - …вам надлежит…нет, не так, - и вдруг, совсем по простому, – …там, по вашему заявлению, есть новая информация.
- Маму нашли? - обрадовалась Вика. - Как она, где живет, а я смогу поговорить с ней по телефону, или она приехала.
- Виктория Игоревна, я на машине, давайте проедем.
- Давай…, давайте, поправилась она. Я только… Сейчас.
Вика метнулась в квартиру, схватила сумочку. Мама нашлась, мама. Она сможет с ней поговорить, увидеть. Ведь она осталась совсем-совсем одна в этом мире, а тут мама нашлась! Мама! Как же она безмерно рада.
Вика заскочила в комнату бабы Маши. Убрала в шкафчик оставленную Сергеем карточку. И бросила взгляд на лист бумаги на столе.
А потом остановилась. Она держала в руке нотариально заверенный документ. Сергей, понимая, что сестра может подать в суд на отмену решения бабы Маши, передал свою долю ей, Вике.
Вика медленно вышла из квартиры, закрыла за собой дверь. Она неторопливо спускалась по ступенькам, Григорий шел следом.
И вдруг страшная мысль пронзила всё её существо.
А почему мама сама не приехала? Почему? Не смогла? У нее другая семья? И Вика ей больше не нужна? За свою короткую жизнь Вика пережила так много предательства, что, наверное, не удивилась бы и такому повороту событий. Она шла, уже понимая, что мама не приехала.
Ехать было совсем недалеко. Только Григорий провел ее совсем в другой кабинет. К следователю. Молодая женщина, с усталыми глазами, посмотрела на Вику и стала раскладывать на столе фотографии. Гриша сел рядом.
- Ну что ж, Виктория Игоревна, - обратилась к Вике следователь, предварительно проверив ее паспорт. – Вот, посмотрите фотографии. Вы что-нибудь узнаете?
Она раскладывала перед ней фото с какими-то сумками, игрушками, вещами.
- Вы что-то узнаете?
Фотографии ложились на стол одна за другой. Их было много, и все они мельтешили перед глазами. И вдруг!
- Вот, - Вика ткнула пальцем в фото, - вот это мамино платье. С ромашками по подолу.
На другом фото Вика узнала мамины босоножки. Она вспомнила, как папа ругался с мамой из-за этих босоножек.
- Вот мамины босоножки. Они с папой из-за них ругались.
Ей почему-то казалось, что следователь должна знать, что мама с папой ругались из-за этих босоножек. И это именно эти босоножки.
Но та просто собрала фото, разложенные на столе, и протянула бумагу на подпись
- Вот здесь подпишите, и Вы свободны. Только, вам надо сдать анализ на ДНК. Григорий, отведи девушку в лабораторию.
- Зачем ДНК? - удивилась Вика.
- Так надо, - Григорий взял ее под локоть, и вывел из кабинета. - Так надо, Вика. Так надо.
- А мама? Это ее вещи! Маму нашли?
- Понимаешь, Вика, нашли. Нашли под Донецком захоронение. Там и взрослые, и дети. И пока не понятно, как они погибли. Идет следствие. А ДНК - это чтобы идентифицировать останки. Извини, Вика, я знаю - это горько. Но надежда, что твоя мама жива, и столько время не звонила, не приезжала… Ты и сама понимаешь. Но есть то, что я хочу тебе сказать. Как знать Вика, может взяла бы тебя мама с собой и ты лежала бы там рядом с ней. Так что не кори ее, что оставила тебя.
Вика присела на краешек стула. Ей хотелось просто поплакать, но слез не было. Она видела этого парня всего второй раз в жизни. Да и после их первой встречи прошло больше года. Просто Гриша ей понравился, и Вика часто думала о нем.
- Гриша, у меня больше никого в этой жизни не осталось, и если и мамы теперь нет… то ты, ты… просто ты не понимаешь. Никого. Никого. Я одна! Даже бабушки ушли, бросили. Все меня бросили.
И, вдруг, слезы покатились по её щекам. И хотя он был для нее совсем чужим, она не смогла удержаться.
- Вика. Нет, нет. Так не бывает в жизни. Человек не может оставаться одиноким…
Он еще что-то говорил и говорил…
А Вике вдруг стало стыдно. Зачем она вот так? Совсем незнакомому человеку, да ещё расплакалась…
Она встала. Собралась, вытерла платком глаза.
- Пойдемте, Григорий. Надо сдать анализ. Я хочу похоронить маму. Если это она.
И она пошла сдавать анализы. В лаборатории сказали, что ждать надо будет недели две-три.
- Можно, я отвезу тебя домой? - спросил Григорий.
- Нет, Гриша. Я хочу побыть одна, прогуляться.
Домой Вика возвращалась уже поздно. В подъезде, возле квартиры, на корточках сидела девочка.
Как я когда-то, усмехнулась Вика и, открыв дверь, вошла в квартиру.
Она уже сняла туфли, обула тапочки, но та девочка, в подъезде, все не выходила у неё из головы. Четвертый этаж. Обычно, подростки тусуются на первом. И вдруг, словно молния, словно открытие.
Олеся!
Вика бросилась в коридор, открыла дверь. Девочки не было…
- Олеся! - закричала Вика на весь подъезд, - Олеся!
И бросилась вниз по ступенькам. Она догнала её.
Это действительно была Олеся. Она стояла на лестнице площадки второго этажа.
- Олеся. - Вика прижала сестру к груди. – Я тебя не узнала! Как же ты выросла, сестренка.
Они сидели на кухне и Олеся рассказывала.
- Знаешь, я, наверное, еще была маленькой, и ничего не понимала. А когда подросла, да соображать стала… но и тогда, родители, не стесняясь меня, говорили обо всём. Мама требовала от отца больше денег. А у того не было. Он ей прямо так и заявил - проси у своего хахаля, от которого своего сынка-оболтуса поимела. А потом Артур кредитов понабрал. Мама - к отцу Артура, а тот ее просто послал – сама, мол, виновата, что такого урода воспитала, а ко мне больше не лезь, я ни тебе, ни ему ни копейки не дам. Я дома была, сама все это слышала. Мама с кредитами Артура сама рассчитывалась. А этот раздолбай – опять занял у кого-то на «развитие бизнеса» почти миллион, и за неделю прогулял его в казино, да в клубах. Мама хотела, чтобы отец квартиру продал, стала искать документы на нее. Вот тогда ей папа и сказал - умойся, Маргоша, квартира эта Викина. Скажи спасибо, что она тебя с нее еще не выгнала. И, вообще, пора тебе валить отсюда со своим сынком. Только свалила не мама, а папа. Уехал на вахту. А через два месяца вернулся, собрал вещи, и больше не возвращался. Я иногда ему звонила, но он не был рад моим звонкам.
Олеся замолчала, но Вика понимала, что это еще не конец рассказа. Так и вышло.
- А недавно Артур опять занял денег. Еще больше. Только старые долги не отдал, а новые деньги опять прокутил. Я в тот день в школу не пошла. Контрольная должна была быть. А двойку получать – кому охота? Артур не знал, что я дома. Они с Кикой ко мне зашли, а я под одеялом в угол забилась. В комнате полумрак. Они меня не заметили. Слышу, Кика советует Артуру продать меня. То ли в бордель, то ли на органы. Знакомые у него есть, так что он устроит. Я едва дождалась, когда они уйдут из дому, и отцу позвонить. Реву, прошу - забери меня, хоть куда, только забери. Я ведь и мыть и готовить, все умею. Мама, как отец уехал, пошла работать на две работы, домой, едва ноги волоча приходила, всё деньги за Артурчика выплачивала. Лучше бы выгнала его на улицу. Но у нее, по-моему, крыша поехала. Она мне такую пургу гонит! Все говорит - вот сейчас Артур повзрослеет, и пойдет работать, и будем мы с тобой, Олеся, как сыр в масле кататься. А у самой руки трясутся. У нее же образования нет. Работает продавцом, а по вечерам еще и полы моет. Деньги, за сданную квартиру, все должникам Артура уходят. Да при этом, еще и деньги, все равно, Артурчику сует. Дома уже жрать нечего. Хорошо Маринка, моя подружка, из многодетных. Их в школе бесплатно кормят, а она не ест, вот и подкармливает меня.
- Так ты, наверное, есть хочешь? – Вика была поражена. Глубже падать Маргарите было некуда.
Олеся закивала головой.
- Очень.
- Господи, да как же ты? – всплеснула руками Вика, - давай, я тебе, хотя бы, бутерброды сделаю.
Она достала колбасу, масло, батон. Включила чайник.
- А сегодня, - продолжила Олеся, - одеваюсь после уроков, и вижу через окно - у школьных ворот Кика стоит, а рядом машина. Я сразу поняла, что он за мной приехал. Я бегом в черный ход, хорошо открыто было. Звоню отцу, он не берет. Пишу ему: «Папа, меня сегодня убьют». Он тогда твой адрес скинул. И вот я тут. А ты мимо прошла, знаешь, как обидно было...
- Олеська, да я тебя в последний раз видела, когда тебе всего четыре было.
Они сидели на кухне до утра, пили чай и разговаривали. Две сестрёнки.
Они были очень разные, но у них было так много общего.
Эпилог.
А на другой день в дверь Вике опять позвонили…
- Гриша? – изумилась она.
- Здравствуй, - и он протянул три алых розы. – Это, что бы поднять тебе настроение.
Она смотрела на него с радостью и удивлением.
- А это, - и Гриша достал из портфеля коробку конфет, - чтобы не выгнала сразу.
…но это уже совсем другая история!
С Вами была Яна Ярова. Подписывайтесь на мой канал. Читайте другие рассказы и истории, которые вполне имеют место быть.
Удачного дня!