Итак, генерал-аншеф граф Суворов приступает к основной своей миссии в Финляндии по совершенствованию укреплений границы со Швецией. Надо бы отметить, что инженерное дело Суворов хоть и не любит, но не только хорошо в нем разбирается, а еще и имеет обширную практику в постройке великого по несопоставимости затрат к конечному результату возведения на Кубани дополнительной оборонительной линии, соединившей Кубанскую линию с Моздокской. Что успешно было осуществлено великим полководцем всего за три месяца, в тяжелых погодных условиях, в 1778 году.
На этот раз объем работ еще обширней и грандиозней. Суворову предстоит кардинальным образом усилить большей частью каменные укрепления Фридрихсгама, Вильманстранда и Давидштадта (Давыдова); исправить и усилить оборону Нейшлота; соорудить целый ряд новых мощных фортов, одну большую крепость; а также, каналы и другие второстепенные сооружения, целью которых является постройка нового стратегически важного порта, в противовес шведскому военному порту Свеаборг.
Работы под энергичным руководством Суворова отличаются высоким темпом и интенсивностью на всем протяжении шведской границы. Это происходит благодаря тому, что Александр Васильевич, поставив перед подчиненными посильные задачи, не сидит сложа руки, а все время находится в пути, безостановочно инспектируя всю границу. Только таким образом от начальников строек можно было в те времена добиться ощутимых результатов, поскольку все они при предыдущих руководителях привыкли к постоянной праздности.
Строительство ведется нарядами рабочих от крестьян и от армии. Солдатам платится за работу по 5 копеек в сутки, согласно нормы утвержденной Екатериной II, по представлению Суворова. Но, не смотря на то, что Александр Васильевич хочет как можно скорее закончить строительные работы в Финляндии, чтобы получить опять назначение на войну; великий полководец при этом остается верен своим принципам и требует от солдат Финляндской дивизии еще и обязательного воинского обучения. Поэтому, при безостановочном проведении работ, Суворов проводит ротации личного состава. Пока одни работают, другие обучаются. А перед роспуском на зимние квартиры абсолютно все солдаты проходят через общевойсковые учения и маневры.
Александр Васильевич считает трудовую жизнь солдата необходимым условием военного благоустройства, а военную подготовку войск — самым важным требованием, никакими другими требованиями не отменяемым.
В высших сферах Санкт-Петербурга, с подачи конечно же небезызвестного нам графа Ивана Петровича Салтыкова, начинаются разговоры о том, что Суворов не жалеет солдат, эксплуатирует их бесчеловечно с целью выслужиться самому, и оттого они в огромном числе болеют или убегают за границу. Говорят, что Суворов, имея странный взгляд на медицину и лечебницы, закрыл вовсе госпитали, а потому несчастные солдаты мрут как мухи. Толкуют, что необходимо прекратить такие ненормальные порядки; что следует воспретить чудаковатому генералу изнурять солдат непосильными работами (например, жжением извести) и после работ строевыми учениями и маневрами; что убыль людей в Финляндии доходит до громадной цифры.
Генерал аншефу графу Суворову приходится защищаться. В конце концов, Александр Васильевич пишет в Военную коллегию такое суровое послание: «Военной коллегии известно, что я в Финляндии имел, через 10 месяцев, умерших более 400, бежавших свыше 200, а больных, слабых и хворых оставил свыше 300. Это определяет клевету, недоумие и лжесвидетельство. Хотя оное теперь оставляю, но впредь за такие плевелы буду утруждать коллегию о разбирательстве, поелику мне честь службы священна». Таким жестким ответом Суворов несколько охладил пыл петербургских злопыхателей, на некоторое время избавившись от преследования с их стороны.
