оглавление канала
Разумеется, никакими особо важными делами я не занималась после своей «прогулки». Периодически посматривала в окно, поджидая «гостей», но и особо не нервничая. Только подумала про себя, что чаще нужно выбираться в лес. Слишком много в этом доме накопилось всякого, и плохого, и хорошего. Слишком часто здесь бушевали эмоции, наполняя пространство своей энергией. А лес… Лес – это совсем другое. Там ты вольно, или невольно настраиваешься на общую волну, излучаемую вековыми деревьями, травами, и даже столетними мхами. И это приводит тебя в состояние покоя и равновесия, которые могут так легко прийти только в единении с природой.
Циркач, снующий у меня под ногами, вдруг жалобно заскулил и тихонечко тявкнул. Я выглянула в окно. В сторону дома ехал одинокий всадник. Даже издали, по его посадке, я узнала в нем Грёнхагена. Пожаловал гостенек… А где же его клевреты? Тьфу ты! Сотрудники! Конечно, сотрудники! Надо полагать, остались сторожить лошадей, загруженных железяками? Все правильно. Сначала нужно «разобраться» со свидетелями, а уж потом завозить всю аппаратуру. А то ведь, я, любопытная бабенка, начну, не ровен час, расспрашивать, что, да для чего, да зачем. А ему это точно без надобности. Я подхватила щеня на руки, заглянула ему в глаза.
- Слушай меня пес внимательно. Еды и воды я тебе за печью оставила вдосталь, смотри сразу все не слопай. Ящик с песком для твоих надобностей тоже там оставила чуток подальше. – Псеныш недовольно заворчал. Я возмущенно произнесла. – Разумеется, и никакой ты не кот, не привередничай. Обстоятельства такие, понимаешь? Поэтому сиди тихо, не скули, не лай. Я вернусь…, - тут я слегка притормозила. Виновато проговорила. – Не знаю, когда вернусь, но постараюсь побыстрее. Остаешься за старшего в доме. В общем, я на твое понимание очень сильно рассчитываю. Ну все, пожелай мне удачи…, - и добавила серьезно, больше для самой себя, чем для Циркача. – А она мне, я чувствую, ой как пригодится.
Чмокнула щенка в нос, надела куртку, схватила корзинку с кое-какой едой, заранее приготовленной, засунула свой нож за голенище высоких ботинок, и торопливо вышла на улицу. «Гость» уже привязывал своего коня у ограды. Я деловито, делая вид, что его не замечаю в связи со своей поглощенностью делом, пристроила замок на дверь, заперла его, а ключ положила под крыльцо. И тут «увидела» шагающего мне навстречу Грёнхагена. Тут же расплылась в улыбке и запела:
- О… Здрасьте… Вы опять к нам? А мужчин дома нет, они по делам разлетелись кто куда. А я, вот, - протянула ему чуть ли не под самый его аристократический нос свою корзинку, будто опасаясь, что он ее не заметит, – по ягоды собралась. Муж сказал, что земляника уже пошла по полянам, да вырубам. Думаю, чего мне без дела сидеть? Так хоть варенья какого сварю, мужикам полакомиться, да и время быстрее пролетит. А вы по делу или так, попроведовать по-соседски? – Наконец задала ему последний вопрос и замолчала. Надо же и человеку дать возможность сказать хоть что-то.
Грёнхаген с улыбкой смотрел на меня, но глаза оставались холодными, цепкими, как когти хищной птицы. Схватят – не вырвешься. Не забывая думать о ягоде, о нестиранном белье, об отлучке мужа, я продолжала улыбаться, ожидая от него ответа. Он оглядел меня с ног до головы, увидел и нож, торчащий за голенищем ботинка. Брови его чуть удивленно взметнулись вверх. Нож у меня был хороший, настоящий охотничий, кухарки таких не держат. Я про себя поморщилась за такую глупую оплошность. Детали… Все в деталях, по самым мелким из них можно определить и все остальное. Но кидаться с оправданиями, откуда, да почему у меня такой нож, было бы неправильно, и даже глупо. Просто стояла, продолжая зазывно и чуть смущенно улыбаться. «Гость» заговорил все с той же усмешкой:
- А я приехал предложить вашему мужу и хозяину дома работу. Жаль, что не застал. А когда они вернутся?
Я пожала плечами.
- Да кто ж их знает… Может сегодня, а может и на несколько дней ушли. Я в мужские дела не вмешиваюсь. – Махнула выразительно рукой, - Да и, к слову говоря, ничего я в их делах не понимаю. У меня своих хлопот полон рот. – Опять изобразила я затюканную и не очень умную бабу.
На несколько минут повисло молчание. Вроде бы, все что нужно было сказать, уже было сказано. «Фон», наверное, ожидал, что я приглашу его в гости, но я сделала вид, что не поняла его стремления попасть в дом. Помявшись еще несколько секунд, я виновато спросила:
- Ну так я пойду… А то у меня еще сегодня стирка намечалась. Дел много… - Шмыгнула я носом, изображая легкое нетерпение.
Грёнхаген кивнул головой, развернулся, и направился к своей лошади. Уже вскочив в седло, проговорил:
- Ну так вы, голубушка, уж передайте мужчинам, что приезжал с таким предложением. Если вы не против, я завтра еще раз наведаюсь.
Я активно закивала головой, так, что чуть платок не развязался на волосах, и, чтобы уж у него не оставалось никаких сомнений в моей понятливости и гостеприимстве, помахала рукой, продолжая напрягать мышцы лица в радостном оскале. Дождавшись, когда «Фон» скроется за деревьями, я зашагала в лес. Зайдя за первые густые кусты, росшие на опушке, принялась играть в разведчиков. Залегла за толстым поваленным стволом ели, и принялась наблюдать за дорогой. Сколько так пролежала, не знаю, но тело стало затекать от неподвижности. А дорога по-прежнему была пустынна. Никто не ехал, голосов не слышно. Тут до меня стало доходить. Они же не совсем идиоты. Ну пригонят они сюда лошадей с аппаратурой, а тут и хозяева объявятся, здрасьте-приехали, кто тут у нас по хутору шарится, да по какой такой надобности. Нет, думаю, сегодня они не приедут, слишком рискованно. Но на всякий случай, решила проверить. Пошла по краю леса вдоль дорого, как заправский индеец в дозоре. Никого. Прошла на довольно большое расстояние почти до самой деревни. Результат прежний. Значит, они сегодня не рискнут. Ну и хорошо, нашим, как говорится, легче. Почти с чистой совестью отправилась в лес. Земляники и впрямь не мешало бы набрать.
Под пологом леса шла обычная жизнь. Где-то вверху, в самых кронах резвились белки. Их цоканье вплеталось очень гармонично в общую музыку леса. На небольших прогалинах земляника и вправду была уже спелой. Надоедливые комары звенели хором вокруг меня, словно отродясь не пили человеческой крови, и сейчас только собирались ее попробовать. Отмахнувшись от докучливых насекомых, я наклонилась, собрав несколько ягод в ладонь. Поднесла их к лицу, вдыхая неповторимый аромат, и осторожно, медленно, одну за одной слизнула с ладони. Нежная, почти воздушная, сладкая мякоть таяла во рту. Я даже глаза закрыла от удовольствия, на мгновение позабыв обо всем на свете.
Домой я вернулась уже ближе к вечеру. Циркач, заслышав мои шаги, тоненько заскулил. Открывая замок, я приговаривала:
- Мы же с тобой договаривались, что ты ждешь меня молча… Непослушный пес…
Я отворила дверь, и «непослушный пес» стал вокруг меня скакать, словно он и вправду пробыл в заключении неделю. Мы с ним еще немного побеседовали, пока я засыпала ягоду сахаром, а после пошли на улицу. Циркач носился по двору, радуясь свободе, а я просто сидела, наслаждаясь покоем, смотрела на мечущихся в небе стрижей, и думала… Ни о чем я не думала. Бессонные ночи давали о себе знать тяжелой, какой-то липкой усталостью. И я решила, что сегодня вполне могу позволить лечь спать пораньше. Легкое состояние тревоги, владевшее мною в первой половине дня, тоже застряло, как муха в меду, в моей усталости. Я попыталась проанализировать, чем оно было вызвано. Нашествие ворогов сегодня не ожидалось, так почему? С Божедаром все было в полном порядке. Наша связь была настолько тесной, что я чувствовала малейшие изменения, происходящие не только с его здоровьем, но даже с его настроением. Ладно… Утро вечера мудренее. Мне нужно как следует выспаться, чтобы мыслить четко и трезво. Я не думала, что «фон» со своей компанией надолго нас оставит в покое. И тут, как на войне, нужно было использовать каждую минутку затишья.
Что мне снилось я вспомнить не могла. Какой-то удушливый туман, мешающий видеть. Где-то, в этом самом тумане, кто-то жалобно, почти по-детски не то плакал, не то скулил. А я никак не могла сдвинуться с места, словно мои ноги намертво прилипли к земле. Звук стал настолько раздражающим, что я с трудом разлепила глаза, пытаясь ощутить реальность. Рядом с кроватью сидел Циркач и, задрав свою мордочку кверху, выл тоненько и жалобно. Кое-как поднявшись, я просипела:
- Ребенок… Что на тебя нашло? Чего не спим и мне не даем?
Щен суетливо подскочил ко мне и стал требовательно тявкать. И тут я, скорее увидела, чем почувствовала. Словно продолжение моего сна, по полу в комнате стелился сизый туман. В первый момент я даже толком не поняла, что происходит, но мгновенно вскочила с кровати, торопливо напяливая на себя штаны и всовывая ноги в ботинки. Никакой это не туман!! Это дым! Дом горел! То, что его подожгли, в этом я не сомневалась ни секунды. Всякие там «нечаянно выпавшие угольки из печки» исключались однозначно. Печь с вечера я не топила. Да и пламя было снаружи, а не изнутри дома. Мгновенно выхватила из-под кровати старое ружьишко, которое Божедар оставил дома, взяв с собой мой карабин. Быстро проверила заряд, и рванула к дверям. С первой попытки дверь не поддалась. Я в недоумении уставилась на нее, ничего не понимая, видимо, все еще не до конца проснувшись. Толкнула ее со всей силы плечом. Она слегка дернулась, но опять не открылась. Понятно… Дверь подперли снаружи, и подперли чем-то очень тяжелым. Я метнулась опять в комнату. Выбить окно? Ума хватило этого не делать. Сработает, так называемая, обратная тяга, и меня накроет огненным вихрем.
Циркач жался к моим ногам и жалобно скулил.
- Не бойся, пес, прорвемся… И не с таких ситуаций выбирались.
Подхватила щеня левой рукой и зажала под мышкой. Песик притих, испуганно поглядывая на меня. Я вернулась в сени. Там уже было полно дыма, и в небольшом окошке, почти под самым потолком виднелись языки пламени. Поставила ружье к стене, схватила платок с гвоздя на стене и замотала лицо, оставив открытыми только глаза. Паника – плохой советчик. Постаралась успокоиться, отрешиться от происходящего. Прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Дым лез в нос, щипал глаза. Надсадный кашель заставил меня согнуться пополам. Циркач под мышкой жалобно заскулил.
- А ну цыть!!! Без тебя хватает забот! – Прохрипела сквозь кашель я на несчастного псеныша.
Он испуганно притих, только стал дрожать мелкой дрожью у меня под мышкой. Времени оставалось все меньше, скоро здесь кислорода совсем не останется, и я просто задохнусь. Ну это вряд ли я доставлю вам такое удовольствие! Ждать замучаетесь! Я еще на ваших похоронах простужусь…