В каждом человеке живет дух первооткрывателя. И для того, чтобы совершить открытие, не обязательно отправляться в дальние страны. В любом уголке нашей необъятной страны есть множество необыкновенных мест. Надо просто суметь их увидеть и открыть для себя.
ЮРИЙ СЕНКЕВИЧ
ЛЕГЕНДА ОБ АТЫШЕ И ВОДЯНОМ ДРАКОНЕ СИЛЯУСИНЕ
Эта легенда записана впервые мною со слов жителя деревни Карагайка Мустафина Мустай-агая почти шестьдесят лет тому назад. А было это так.
Золотая осень октября 1964 года казалась, будет вечной. Листы-падунцы, спрятавшиеся в взлохмаченных кронах высоких вязов, как бы свернутые в кожистые ладошки, накрепко держались там, не поддаваясь шальным ветрам. По-летнему теплый вечер стоял на изломе, когда мы с моим напарником подошли к реке.
Длинные тени высоченных осокорей перечеркивали речную гладь. Запоздалые, словно усталые, закатные лучи солнца высвечивали вершины хребта на противоположном речном берегу, где сосны, ярко-оранжевыми прочерками своих стволов, как бы надвое разделяли его нижнюю часть, отражаясь в зеркальной глади плеса погружавшегося в вечернюю полудрему. Было благостно и спокойно в окружающей нас тишине. Ничего не предвещало природной смуты, которая настигла нас через пару дней в таежной глухомани, вдали от привычного жилья с теплом и уютом.
Сейчас, по-прошествие почти шестидесяти лет трудно поверить, что мы с моим товарищем Евгением Поповым, вдвоем, с рюкзаками, весящими более трех пудов каждый, шли по бездорожью на поиски нового маршрута, нового пути к только что открытого мною нынешней весной водопада Атыш.
Минули несколько лесных сенокосных полянок, словно перебинтованных дорогами и прошитых стежками тропинок. Вышли к Инзеру. Все бы ничего, но через щербину перевала стал дуть нежданный ветер, небо вначале нахмурилось, а затем затянулось темными, наполненными дождем тучами. Срочно ставим палатку, разжигаем костер-нодью, как наиболее надежную «палочку-выручалочку», не гаснущую даже в самую разъяренную непогодь, ложимся спать.
Ночью пошел дождь вперемешку со снегом. Что делать? Возвращаться назад, когда уже пройдена большая часть маршрута, или идти дальше почти что в неизвестность. Глянули на реку. Волны беспрестанно толкали друг друга от одной скалы к другой. Перекаты, которые накануне мы свободно переходили вброд, ощерились, покрылись белесыми от нетающего в воде снега пенными шапками. Зато трудяга-костер накрепко сохранил нам угли с живительным теплом, спрятанным меж двух толстых еловых плах сверху надежно укрытых толстым бревнышком. Дождь и тающие лохмотья снега скатывались по нему на землю, не причиняя тлеющим углям вреда.
Для надежности и безопасности предстоящего пути всегда разрабатываются несколько вариантов его прохождения. Как принято говорить – на случай форс-мажорных непредвиденных обстоятельств.
Так на случай переправы через разлившуюся реку нами была взята одноместная резиновая лодка. Спасательный конец, именуемый туристами «морковка», пара концов веревок, другие туристские «причиндалы», обеспечивающие нам выживание в случае возникших экстремальных ситуаций. Как оказалось – все это нам впоследствии пригодилось.
Тогда, глядя на снежную завесу, мелькала мысль – зачем и кому это нам нужно? Баштуру, который командировал нас на поиски нового маршрута к водопаду Атыш – наверное, надо. Спортивная его сложность, которая бы влияла на выполнение нами спортивного разряда или звания уже была нам не нужна т.к. за плечами было столько дорог, что те, что сейчас встали перед глазами кажутся мелочью. Что же двигало нас вперед? Наверное, самоутверждение и закалка характера, который необходим всем, кто серьезно занимается спортом, тем более туризмом.
Позавтракали, залили в термос на перекус в дороге сладкого чая и двинулись, вперед зная, что к вечеру должны выйти к дому лесосплавщиков стоящего на левом, нашем берегу Инзера. В основном шли вдоль реки по сохранившимся гужевым дорогам, оставшимся как от времен железоделательного «Французского» завода, так и тех, что связывают ныне деревни-аулы, стоящие по берегам реки.
Наброшенные поверх штормовок и рюкзаков накидки да сапоги-болотники спасали нас от дорожной хляби и мокроте льющейся с небес. Отгоняя от себя мысли, что вполне возможно рабочие лесосплащики, глядя на свалившуюся на них непогоду, вполне могли уйти в свои деревни. Согревало то, что в любом случае в их доме нас ждет крыша над головой, оставшееся тепло от печки—буржуйки, как непременного и надежного атрибута людей этой нелегкой таежной профессии. Дождь практически перестал, превратившись в тяжелые хлопья снега, через которые смутно угадывалась дорога.
Невольно вспомнилась и та, которой мы в мае шли к Атышу. Тогда кто бы мог предполагать, что нас ждет не дорога, а ее подобие – сплошные буераки, осклизлые спуски и такие же подъемы. Завалы из рухнувших поперек тропы могучих деревьев. Но самым главным для нас было отсутствие стопорного ориентира, за который обычно не следует заходить. Шли к водопаду зная. что до нас ещё к нему никто из туристов, краеведов и даже живущих сейчас географов пока ещё не приходил.
Сейчас же было несколько проще: мы точно знали, что изба есть, а в ней очаг, у которого можно было отдохнуть, высушить одежду и, кто знает, встретить людей, которые наверняка помогут нам советом в выборе кратчайшего пути к вожделенному водопаду Атыш. Хлябь под ногами монотонно чавкала. Говорить больно--то не хотелось, но невольно вспоминалась моя недавняя первая встреча с красавцем-водопадом.
В лесном деле я не дилетант, как-никак окончил лесохозяйственный факультет и лес знаю не понаслышке, но тогда такого густого чернолесья, сплетенного космами лиан хмеля, да еще скрученного понизу плетьми ежевичника, я никогда не встречал. Усугубляли наше продвижение по уремному чернолесью «костры» из бревен и пиленных для изготовления древесного угля дров, ежегодно заносимых в пойму во время весеннего молевого сплава по реке Лемезе. Как в сказке о «Шурале», вставали они на нашем пути, заставляя делать лишние обходы или перелазить через них.
Я не считаю себя писателем, а лишь добросовестным учителем, пытливым географом да закоренелым туристом. Но открывшегося нам тогда чуда природы и первые впечатления от него обычного человека-созерцателя остались в моей памяти и поныне.
Шум падающего потока воды не был слышен. Возможно, этому мешал треск ломающихся под ногами сучьев, шум листвы и ветки деревьев, хлещущих по капюшону штормовки. Но, пожалуй, главным было то, что часто мы, несмотря на предвкушение предстоящей встречи, просто не были готовы к ней. Прежде чем услышать шум водопада, мы почувствовали его присутствие в появляющейся разреженности крон деревьев и проблеске в них синевы неба.
Картина, представшая перед нами, была чудная. Матовая голубизна, казалось бездонного озера, обрамлялась кронами смешанного леса. В их зелень ярко-оранжевыми и бледно-розовыми мазками красок вкрапливались цветущие растения – татарское мыло и шиповник, росшие у самой кромки озера. Высокие пихты и пихточки - подростки источали земляничный аромат. Нескончаемый поток воды падал вниз из чрева пещеры, взбивал в озере пенистые волны и те, нескончаемой рябью, бежали к его берегам и успокаивались там, в прибрежных зарослях. Лишь на восточном берегу озера они неустанно бились в каменистую осыпь, круто уходящую вверх, в сторону зева пещеры.
На склоне горы, над ее черными глазницами пещер, ветер шевелил прошлогодние высохшие травы и невысокие кроны чилиги. На отвесных, уходящих в озеро, скалах высвечивались оранжевые пятна накипных лишайников. На самом пороге водопада поражал воображение мох, изумрудно-зеленым цветом покрывающий всю его ступень.
Гармония падающей воды, дрожащее своей рябью озеро, приникшая к его прохладе листва растений и взметнувшиеся ввысь скалы, создавали картину сказочности, нереальности. Вот эта ярко-радостная картина и осталась в моей памяти по сей день.
Что там и говорить, осознание того, что до нас здесь не было ни одного туриста, ни одного ученого географа, что мы первыми увидели это чудо природы, и уточнили его правильное место нахождения на ручье Атыш, а не на реке Лемеза, которое ранее было указано на физических картах Башкирии. Все это переполняло наше молодое самолюбие.
Человек всегда учился пониманию красоты в университете природы, познавая ее тайны, облагораживая в ней свою душу и обогащая свои чувства. Но эта, кажущаяся вечно непоколебимой красота весьма уязвима и виноват в этом сам человек, что и произошло впоследствии, когда водопад стал местом паломничества людей-потребителей этой красоты. Но это случилось значительно позже – в конце семидесятых годов, когда пустили в строй железную дорогу Карламан-Белорецк. А пока мы, втянув головы под капюшоны штормовок, шли вперед, погрузившись в свои мысли в поисках новых путей к Атышу. Сейчас, глядя на то время, когда я был полон сил, энергии и молодого безрассудства, кажется невероятным, как можно было вдвоем с тяжелейшими рюкзаками за плечами искать новые пути к водопаду Атыш. Искать новые подходы к нему со стороны Инзера, основываясь лишь на собственном туристском опыте, собственных недавних знаниях о его точном местонахождении. Сейчас это кажется безрассудством. Но, что было – то было.
Непогода непогоде рознь. Тот вечер накрыл нас не только тьмой, но и усилил ее тяжелыми мокрыми хлопьями снега непрестанно валившего с невидимого неба. Присутствие жилья, в котором есть живые люди, загодя, с осени готовящие русло Инзера к весеннему молевому сплаву древесины, мы почувствовали по запаху дыма идущему из трубы, топящейся в ней печки. Каково же было изумление рабочих увидевших нас входящими к ним, как не прошеные гости. Им было не понять, зачем в такую непогодь идти к Атышу? Тем более, что придется идти вверх, в лоб преодолевать крутой заснеженный правобережный склон Инзера. Но нам это было сделать необходимо, так как две тропы, ведущие к Атышу, шли через большую сенокосную поляну Яланкас с торчащей на ней, в то время, пожарной вышкой. Именно эта огромная поляна и являлась для нас надежным площадным ориентиром мимо которого не промахнешься.
Рабочие, сидевшие на лавке вдоль дощатого стола, по обычаю хозяев угостили нас чаем, а мы их своим «НЗ», припасенным на всякий случай. Они никак не могли поверить, что мы просто так, не за деньги, а выполняя задание туристской организации, шли на поиски новых путей, новых маршрутов к водопаду Атыш. Разговорились. Оказалось, что они живут в двух близлежащих деревнях – Карагайка и Габдюково. Что через день-другой они заканчивают свою работу и уходят в свои деревни.
Керосиновая лампа, стоявшая на столе, с нахлобученным потрескавшемся стеклом, тускло освещала дом. Рядом со мной на широкой лавке сидел небольшого роста пожилой сухощавый рабочий-башкир. После нашего угощенья, почесывая ладошкой свою редкую бородку, на мой вопрос – бывал ли он у Атыша? – улыбнувшись, ответил, что: не раз т.к. их бригаду почти каждую весну посылают на разбор «костров» из бревен и на Лемезу, и гоняют по всему Инзеру.
Уставшие за день рабочие ложились на свои места - широкие дощаные полати, накрепко закрепленные вдоль стены избы. Намаявшись за день по очистке реки от хлама, они вскоре уснули.
Продолжение следует.