... Однако, разыгравшийся не на шутку шторм и не думал затихать, подбрасывая на волнах брёвна с полуживыми юношами. С берега было видно, как едва различимый на фоне серых водяных гор силуэт то взбирался на их пенистые вершины, то камнем падал вниз, пока, наконец, совершенно не скрылся их виду, растворившись в седой свистящей круговерти...
Зарёванная Весёла металась по берегу, до крови кусая губы, и в отчаянии порывалась обернуться птицей, чтобы отправиться на помощь своему любимому. Благо Боня всякий раз вцеплялся в неё мёртвой хваткой, заставляя остаться на месте.
- Ну, куды?! Куды ты, глупая! - отговаривал он Мавку. - Разве ж в такую погоду летать можно? Да тебя в один миг молнией сожжёт! И сама сгинешь и робятам не поможешь...
- А что же делать по-твоему? Стоять и смотреть как они гибнут?!
- По-моему обдумать всё нужно, как следует, а уж опосля...
- Пока ты здесь думать будешь, Велимир у царя морского на дне окажется, вместе с Сулчу!... перебила лешего мавка.
- У Царя морского... - неожиданно просветлел лесовик, выпуская девушку из своих объятий.
- Ну, да... - пробормотала Весёла, взглянув на лешака, - а что?
- Хм, - радостно хмыкнул леший, - как же это я сразу-то про него не вспомнил!
- Водяной местный знать должен. Не иначе лиман-то днепровский у них про меж собой поделён. Потому - территория эта наверняка спорная, стало быть общаться им по-любому приходилось.
- А нам с того что? - недоумённо спросила мавка.
- Пошли сперва водяного сыщем, тогда уже и ясно станет, будет нам с того толк или нет. Давай токмо боярина подале оттащим, чтобы его вдругорядь не смыло.
Откатив с песчаной косы вдоволь нахлебавшегося воды Притыку, леший отряхнул от грязи свой латаный-перелатаный тулупчик, натянул на голову блестящий и, посчитав, что выглядит достаточно презентабельно, отправился искать подходящий омут, где по его разумению мог обитать местный водяной. Мавке ничего не оставалось, как последовать за своим товарищем. Вдвоём они долго шли вдоль берега реки, отыскивая подводное лежбище водяного. Боня внимательно всматривался в мутную серую воду и, время от времени, тщательно принюхивался, становясь на четвереньки.
- Здесь! - наконец решительно заявил он, усаживаясь под нависшим глиняным обрывом.
Мавка с удивлением оглянулась, пытаясь понять на чём основывается уверенность лешего, но промолчала и тоже уселась рядом с ним, ожидая, что будет дальше. Боня подобрал пару небольших, отшлифованных волнами камней, склонился над кромкой воды и начал ритмично постукивать ими. Простучав несколько минут, лесовик выпрямился и кивнул на омут:
- Подождём, небось в тину зарылся и спит, как медведь в берлоге - пока добудишься...
- Уж лучше бы поскорее! - нервно передёрнула плечами мавка, шаря взглядом по покрытой рябью поверхности воды.
- Знамо лучше, - согласился лешак, - сейчас ещё постучу...
Он постучал ещё раз, потом ещё, но но на поверхности так никто и не появился.
- Может и нет его тут вовсе? - с сомнением спросила Весёла.
- Здесь он, здесь, - заверил леший, - сказал же - спит крепко.
- Уверен?
- Угу, - кивнул Боня, снова потянувшись к камешкам.
- Ну нет, - не выдержала мавка, -сейчас я его сама разбужу!
Она покрутила головой и быстро полезла на высокий обрыв над речкой. Край обрыва сильно выдавался вперёд и едва держался над берегом, наполовину отделённый узкой глубокой расщелиной.
- Эй, не дури! - шарахнулся в сторону леший, догадавшись что задумала русалка. - Эдак ты его раздавишь, а не разбудишь. Какой нам тогда от него толк будет?
- А и так толку нет! - огрызнулась мавка, выбираясь на самый верх обрыва.
Она остановилась на мгновение, переводя дыхание и высоко подпрыгнула, стараясь обрушить в омут огромный глиняный пласт. Весила русалка немного, всего-то пуда три, однако нависший над водой край обрыва тоже едва держался. Поэтому, после очередного прыжка, земля под девушкой дрогнула и нехотя стала крениться, с треском обрывая корни растущих на склоне кустарников. Весёла едва успела соскочить с обвалившегося берега, с испугом провожая взглядом рухнувшую в омут огромную гору. Несколько тонн земли с ужасающим грохотом врезались в воду, подняв белые тучи брызг и выбросив кучи ошалелых рыб и лягушек на прибрежный песок. Мокрый с головы до ног Боня опасливо вылез из пожелтевших кустов ракиты и изумленно огляделся. На месте, где ещё минуту назад был глубокий омут, теперь возвышалась красно-бурая отмель. Рядом, на поваленных густых камышах, валялись выдранные с корнем кустарники и деревья вперемешку с тёмно-зелёными комьями водорослей. Посреди всего этого бедлама шевелились, поблёскивая чешуёй, оглушенные рыбы, от мелких пескариков до огромных жирных сазанов, растерянно ползали раки и остолбенело сидели изумрудно-зелёные лягушки.
Ну дела! - развёл лапами лесовик и указал на большую земляную насыпь в центре бывшего омута. - Похож, угробила ты водяного, а ведь я предупреждал!
Боня тяжело вздохнул и безнадёжно покачал головой, после чего уныло поплёлся по песку, сбрасывая обратно в реку ещё живых рыб. Делать больше по-видимому, ничего не оставалось. Расстроившаяся мавка побрела следом....