Он достиг просветления очень рано, будучи еще ребенком. Постиг великий дзен. Во втором классе, при подготовке домашнего задания, пытаясь начертить на чистом листе бумаги квадрат, он измерил одну свою канцелярскую линейку другой и с удивлением обнаружил, что шкалы на них не совпадают. Задача, в которой говорилось, что надо начертить и вырезать шаблон одного квадратного дециметра, со стороной десять сантиметров обычных, тут же стали куда менее интересными. Отец, молодой слесарь, ему с вопросом «А какая из линеек правильная? не помог, лишь сильнее запутав его: отцовский штангенциркуль ответственно заявлял, что с дефектом обе линейки.
— Но как же, Папа? Разве, они сломаны? — лишь удивлялся он, глядя на свои любимые линейки из школьного пенала.
— Нет, сынок. Мой штангенциркуль не врет, —отвечал ему отец, отправляя инструмент в кожаный чехол справленный на манер пистолетной кобуры.
Ученик, оторванный от задания, тут же отправился дальше в поисках более высокой точности. Микрометр Деда, токаря в годах, снисходительно заявил, что неправ и штангенциркуль отца, пусть при этом стоит он крайне близко к правде.
— Это совершенно никуда не годится! — ответственно заявил Дед, убирая похожий на серп инструмент в деревянную шкатулку и отправляя Отца за новым штангенциркулем.
— А как же мне отрезать полосу «ровно десять сантиметров» от тетрадного листа? — спросил у Деда он, — Выходит, мне всегда теперь надо с собой носить твой микрометр? А если он сам не точный, как быть?
Злосчастный квадратный дециметр никак не давал ему покоя. Сама реальность начинала плыть перед его глазами, ведь в доме не было ничего точного. Даже точное время по Москве что объявляли по радио и по которому подводили часы каждое утро на кухне, созданное из незыблемого монолита, собственной твердью заявлявшего о нерушимости истины, казалось, теперь было отмерено кривой линейкой!
— А зачем тебе бумаги полоса? — вмешалась в разговор сидевшая рядом кресле-качалке Бабушка.
— Чтобы потом разделить на квадрат, чтобы сделать квадратный дециметр! — с горечью в голосе ответил он
— Знаешь ли ты, Внучек, что все эти линейки верны, и при этом все они ошибочны. Самая правильная линейка будет для тебя та, на которой вовсе нет делений, — улыбнулась она и продолжила — возьми тетрадный лист, и вспомни, что одна клетка есть половина сантиметра, а две - целый. Отмерь по двадцать клеток, и прочерти по краю их квадрат, а после вырежи.
— А как же учитель узнает, что это ровно десять сантиметров? - недоверчиво спросил он.
— По клеткам. А для верности тебе стоит написать по краям гордые надписи: 10 См, чтобы точно поверили.
Недоверие сменилось недолгим озадаченным осознанием, а недавнее огорчение сменилось просветлением на лице и радостью выплеснулось наружу:
— Я понял! — гордо закричал он, и убежал в комнату делать уроки. Но через время вернулся: — Дедушка! А проверь угольник!
