Расскажу одну страшную историю из своего детства. Вернее, не страшную, а малоприятную, но поучительную.
Я выросла на севере, за полярным кругом. 9 месяцев у нас стоит полярная зима. В мае ещё лежит снег, местами в тундре он есть и в июне. А в сентябре опять выпадает. Отопление в домах запускают уже ко дню шахтёра в августе.
Тундра, конечно, имеет свою прелесть, особенно, летом. Куда ни бросишь взгляд, везде - бескрайние разноцветные равнины (кустарник и травы) с голубыми окошками озёр . Зимой - это снежные поля до горизонта.
Но в вечной мерзлоте не растет даже картошка. Климат суровый. Воздух смешан с угольной пылью из-за окружающих шахт. Зимой стоят лютые морозы под 50 градусов, пурги, ветра больше 20 м/сек. Лето короткое, часто прохладное, да так, что можно в плаще проходить всё время. Комары.
Поэтому очень важно в течение года хоть куда-нибудь выезжать, в места с более благоприятными погодными условиями. Особенно, детям.
Понятно, что своих дач и пионерских лагерей в Воркуте нет. Да и к чему они нужны там? Все стараются в отпуске выехать на юг, или хотя бы в среднюю полосу России.
Вот и администрация нашего города была озабочена организацией вывоза детсадовских ребятишек и школьников в более здоровые природные места.
Например, наш детский сад "Сказка" каждое лето выезжал на Азовское море. Там в каком-то поселке для нас снимали дачу. "Дача" - это так называлось. На самом деле это было что-то наподобие небольшого детсада с группами, кухней, верандочками во дворе. Даже воспитатели были наши.
Я была там 2 раза, когда у мамы не было летнего отпуска. Нас водили на море и на прогулки, кормили, укладывали спать.
Всё это я помню отрывочно, так как была мала. Зато отлично запомнила, как сильно скучала по маме.
Школьников вывозили в пионерские лагеря. Было 2 постоянных лагеря, принимающие нас, северных детей: один под Ярославлем в лесу, другой - на море в Геленджике.
В пионерском лагере я была всего лишь однажды, зато запомнила эту свою поездку на всю жизнь.
Обычно мы каждый год ездили на море с мамой, братом, бабушкой. Иногда - в деревню к родственникам отца в Воронежскую область.
В этот раз у мамы отпуск был позже. Чтобы я не болталась зря на северном холоде, было решено отправить меня в пионерлагерь в Ярославль.
Мне было 11 лет. Я была домашним, скромным ребёнком.
И вот, медкарта и путёвка оформлены. Мама со слезами провожает меня на железнодорожном вокзале. Нас садят в поезд, распределяют по вагонам. И мы отправляемся в Ярославскую область.
Тут стало известно, что с нами с определенной станции поедут в лагерь дети из интерната. Ну, с инерната, так с интерната. Жалко их даже. Всё-таки, без родителей растут.
И вот эти "бедненькие" детки загрузились в поезд. И здесь начался ад.
Во-первых, эти несчастные разговаривали почти на одном только мате. И до самого конца лагерной смены мы (т.е. обычные семейные дети) очень скучали по нормальному русскому языку.
Во-вторых, многие из интернатовских были очень наглыми, жестокими и агрессивными. Особенно, мальчишки. Они пробовали устанавливать свои порядки. Правда, их, конечно, осаживали воспитатели и вожатые. Но они, всё равно, гнули свою линию изподтишка.
Один мальчик, старше меня года на два, отчего-то привязался ко мне ещё в поезде и всячески доставал.
Когда мы приехали на место, нас стали расформировывать на отряды. Каков же был мой ужас, когда я узнала, что буду находиться вместе с интернатовскими, которых было 80% нашего отряда! По возрасту подходили.
Честно скажу, эта смена была настоящей школой жизни. По крайней мере, для меня точно. Но, думаю, и для других семейных детей тоже.
Лагерь стоял в лесу. У каждого отряда был свой корпус со спальнями, умывальнями и холлом. Туалеты были на улице в небольшом отдалении от корпуса, среди деревьев.
Узнав характер и выходки "несчастненьких" деток, мы с девчонками ходили в туалет только по несколько человек. Одной туда идти было элементарно опасно.
Интернатовские обижали, задирали, обзывались, ругались, плевались и т.д. Трудно перечислить всё, что они вытворяли. Циничность этих обездоленных не знала предела.
Взрослые пытались контролировать ситуацию, но это было не так то просто.
Помню, кто-то из отмороженных одной девочке прижёг плечо сигаретой. И она потом ходила со следом от ожога.
Представьте моё психологическое состояние в этом лагере. Я - домашний ребенок, мамина дочка. У нас дома никто не ругался матом. Родные далеко. Сюда ведь не приедешь на выходные, как делали родители детей в Средней полосе России. Ехать двое суток на поезде. Только письма да еще бандерольки из дома, содержимое которых после раздела с ребятами заканчивалось через полчаса после вскрытия.
Я жутко скучала и каждый день писала маме слёзные письма, навроде Ваньки Жукова, "Забери меня отсюда!". Позже мама мне рассказывала, что после каждого письма она собиралась за мной в дорогу, но бабушка её отговаривала, мол, подожди ещё немного, привыкнет.
Да я, конечно, немного попривыкла, но уже ближе к концу смены, когда сдружилась с девчонками, перестала впадать в шок от выходок интернатовских детей. Но не прежде, чем опали и пришли к нормальному размеру мои бедные ноги, опухшие от расчесов после комариных укусов и не влезавшие ни в одну обувь. Не прежде, чем научилась стирать своё нижнее бельё холодной водой и прятать от других детей гигиенические средства (какие они в то время были!). Я ведь уже довольно рано, как раз в тот год стала девушкой. А в лагере всё на виду. Женщины меня поймут.
Короче, это был такой трудный для меня месяц, что и слов нет.
Кроме того, тот самый более взрослый мальчик не переставал интересоваться моей особой. Вполне возможно, я ему нравилась. Или он просто нашёл себе жертву. Не знаю. Но выражал он свой инерес весьма своеобразно и неприятно для меня. То щипнёт, то юбку задерёт, то обзовёт.
В конце концов, мне это жутко надоело. Я прямо не знала, что мне делать.
Однажды мы с девчонками сидели в нашей спальне. Она у нас была большая, на 10 человек.
Мы откуда-то пришли и ещё переодевались. У меня на кровати лежали деревянные плечики для одежды.
Тут заходит к нам компания пацанов. Среди них этот неприятный мне тип. Не помню, как его звали.
Он поворачивает в мою сторону и начинает опять говорить какие-то гадости.
И тут не знаю, что на меня нашло. Видимо, чаша терпения переполнилась последней каплей.
Ни слова не говоря, я хватаю эти самые плечики и со всей силы обрушиваю на своего обидчика. Раздается его вой. Плечики вдребезги.
Он хватается за руку. Но вроде, ничего я ему не сломала. Но испугала и покорябала знатно. Наверняка синяки остались надолго.
Девчонки смотрят на меня во все глаза.
А я и сама не поняла, как это у меня вышло. Как-будто это и не я была в тот момент. Помню, что не испытывала никаких эмоций абсолютно. В голове - холодное презрение. Ни капли жалости.
Через несколько секунд я испугалась по настоящему. Тем более, что этот пацан взревел как раненый зверь и пошёл в мою сторону. И другие возмущённые мальчишки тоже.
Казалось - ничто меня уже не спасёт.
Но в этот момент в спальню зашли воспитатель с пионеровожатой. Мальчишки, дико ругаясь и угрожая расправиться со мной позже, ретировались.
Девчонки стали выражать мне своё восхищение. Никто не осмеливался связываться с этими отморозками.
А я пришла в себя и испугалась не на шутку. Ну, думаю, кранты мне. Где-нибудь подкараулят, и будет мне "счастье".
С этого дня мы с девчонками держались стайками, по одиночке не выходили.
Но знаете, мои опасенья не оправдались. От слова совсем.
Этот придурок, наконец то, оставил меня в покое. И даже стал обходить стороной. Видимо, на всякий случай. Скажет, ну её, ненормальную, тихоня-тихоня, а кто знает, что у неё в голове!
Я же получила хороший жизненный урок. Надо всегда защищать себя, тех, кто тебе дорог, близких, свои интересы, своё достоинство. Пусть страшно. Но если правда за тобой, значит нужно идти в бой. Пусть обидчики знают своё место и не лезут к нам.
Хотя вообще то, я человек очень мирный, доброжелательный, как Кот Леопольд ( "Ребята, давайте жить дружно!"). Не люблю ссоры и конфликты. И обычно до конца стараюсь всё решить мирным путём. Но видимо, всему есть свой предел.
С девчонками с того момента мы еще больше сдружились. Смена подходила уже к концу. Мальчишки с интерната перестали особо нас задирать. И мне даже кажется, что они научились от нас нормально разговаривать. Хотя по идее, должно было быть наоборот.
Самое лучшее время из всей лагерной смены было - возвращение домой на поезде. Особенно, когда интернат слез на своей станции, а мы поехали дальше. Свобода! Тепло. Окна открыты. Пахнет свежескошенной травой. Мы носимся по вагону, поём песни. Взрослые махнули на нас рукой и не обращают внимание. Я еду домой, к маме!!! Это было настоящее счастье.
Много можно было бы ещё рассказывать про ту смену в пионерлагере. Про постоянное чувство голода, хотя кормили нас нормально. Как мы воровали хлеб в столовой. Как выступали на конкурсах ради приза - пряника или конфеты, потому что безумно хотелось есть.
Про ежедневные утренние зарядки и пионерские марши. Про поездку в Ярославль на международный слёт пионеров, где мы познакомились с болгарскими ребятами, а с одним из них мы потом долго переписывались, причём, он писал на ломаном русском языке. Про прополку картошки на полях, куда нас дважды возили помогать колхозу. А я не могла отличить ботву от сорняков, ведь у нас на севере картофель не зреет. Про купание в речке и походы в близлежащее село за фруктовым цветным сахаром - вкусным-вкусным!
Много ещё чего.
Больше в пионерские лагеря я не ездила. Не было никакого желания.
Но одна эта летняя лагерная смена была для меня как целая жизнь. Трудная, но, наверно, нужная и полезная. Лично для меня.
