(Дети Замолксиса. Часть 9. Эпизод 2)
О том, что в 175 г. до н.э. бастарны вновь предприняли попытку перехода через Истр (в этот раз, кажется, по собственной инициативе) сообщает Павел Орозий (IV. 20, 34), но этот поход сорвался из-за неудачного форсирования Дуная.
В 168 г. до н.э. на сцене вновь появляется Клондик, но неожиданно вернулся к границам Македонии, правда войско его существенно уменьшилось за прошедшие 10 лет: «Упустил он и мощную подмогу галлов, бродивших тогда по Иллирии. (3) Шло к Персею десять тысяч конников и столько же пехотинцев, быстрых, как конники, — в сражении они вскакивали на коней, потерявших всадников, и продолжали бой. (4) Договор с галлами был такой: по прибытии каждый конный получал десять золотых, пеший пять, а вождь — тысячу. (5) Персей с половиною своего войска шел из элпейского лагеря им навстречу, объявляя по окрестным селениям и городам вдоль дорог сбор продовольствия, чтобы всего было вдоволь: хлеба, вина, скота. (6) Сам он вез дары галльским начальникам — коней, конские уборы, плащи; было у него и золото, но самая малость, чтобы раздать немногим, а толпу он думал завлечь посулами. (7) Дойдя до города Алманы, Персей стал лагерем на берегу Аксия, а галльское войско уже дожидалось обещанных денег подле Десудабы, в стране медов. (8) Туда Персей отправил одного из своих придворных, Антигона, с приказом: перенести лагерь к Билазоре (это в Пеонии), а начальникам всем явиться в лагерь царя. А стояли галлы в семидесяти пяти милях от царского лагеря и Аксия. (9) Антигон исполнил царское поручение и от себя сказал, сколь много всякого добра припас для них царь заботливою рукой, так что путь им лежит среди полного изобилия, и какими подарками встретит царь их старейшин — будет там и одежда, и золото, и кони. На это галлы сказали, что там видно будет, (10) и спросили, привез ли он с собой золото, чтобы сейчас же раздать, как условлено, каждому коннику и пехотинцу. (11) Ответа не последовало, и тогда Клондик, галльский царек, сказал Антигону: «Ступай к царю и скажи: галлы с места не сдвинутся, покуда не получат золота и заложников!»
(12) Когда царю об этом доложили, он собрал совет, но, увидев, к чему все станут склонять его, и привыкши лучше стеречь казну, чем царство, принялся твердить, что галлы и вероломны и дики, что и в прежние времена от них многие пострадали (13) и что опасно впускать в Македонию такую большую толпу — как бы не натерпеться от этих союзников больше, чем от врагов-римлян. (14) Довольно-де будет и пяти тысяч всадников, которые будут и на войне полезны, и не так многочисленны, чтобы их бояться.
27. (1) Всем было ясно, что царь боится только платить, но никто не отваживался подать ему совет, хоть тот и просил его, и снова Антигон отправился к галлам объявить, что царю надобны только всадники, числом пять тысяч, а остальных он не держит. (2) Услышав это, варвары подняли ропот. Возмущались оставшиеся без дела: понапрасну-де снялись с места. А Клондик вновь спрашивает: есть ли у царя с собою золото хоть для тех пяти тысяч, которых он хочет? (3) Но Антигон снова пустился в околичности, и галлы, не тронув лукавого вестника, на что он и сам едва ли надеялся, воротились к Истру, опустошив по пути придорожные области Фракии».
Очевидно, что именно об этих же событиях говорит Аппиан, хотя в последнем случае вместо «бастарнов» и «галлов» у него упоминаются «геты». Сначала он сообщает о переговорах с бастарнами: «Римляне относились подозрительно к быстро усилившемуся Персею; особенно их раздражала дружба и близость к нему эллинов, которым внушили ненависть к римлянам римские военачальники. А когда и послы, отправленные к бастернам, сообщили, что они видели сильно укрепленную Македонию, хорошее снаряжение армии и обученную молодежь, все это еще более обеспокоило римлян» (XI, 1). Наконец, рассказывая о скупости Персея, Аппиан неожиданно говорит о гетах: «он послал к гетам, жившим за Истром», а затем: «Когда геты перешли Истр, то было договорено дать Клойлию, их предводителю, тысячу золотых статеров, каждому всаднику - десять, пехотинцу - половину этого; все это составляло немного больше ста пятидесяти тысяч золотых. Персей послал им несколько хламид, золотые ожерелья, коней в подарок предводителям и десять тысяч золотых и, приблизившись, вызвал Клойлия. Последний спросил пришедших, несут ли они золото, и узнав, что его у них нет, велел вернуться к тому, кто их послал. Персей, узнав об этом, так как бог вновь отнял у него разум, стал вследствие своего непостоянства среди своих друзей обвинять гетов как народ по природе неверный и старался показать, что он боится принять в свой лагерь присланные ими двадцать тысяч; он говорил, что едва может принять десять тысяч, которых он может победить, если они и поднимут восстание.
3. Он сказал это друзьям, другое же он придумал для гетов и просил у них половину войска, обещая дать причитающееся золото. Такой непоследовательности был он исполнен, беспокоясь о деньгах, которые незадолго перед тем должны были быть брошены в море. Клойлий, увидя возвращающихся послов, громко закричал, спрашивая, принесли ли они золото, и, когда они хотели что-то сказать, велел им сначала ответить на вопрос о золоте. Когда же он узнал, что они не имеют его, не желая даже слушать их, он увел назад свое войско» (XVIII. I, 1-3).
Итак, в течении 10 лет, в трудах двух античных историков, которые переписывали более раннего автора, Клондик/Клойлий превращается из «вождя бастарнов» в «галльского царька», бродящего с войском по Иллирии, и «предводителя гетов», живущих за Истром. Ранее я не придавал этому значения, считая, что «галлы/галаты» и «бастарны» это просто синонимы («галатов» декрета Протогена я также отождествлял раньше с бастарнами). «Гетов» можно было бы принять за ошибку. Но, М.Е. Ткачук был более прозорлив. Сравнив эту «путаницу в показаниях» с археологической ситуацией в Дакии, он отметил, что она полностью совпадает с данными источников, в которых Клондик оказывается и бастарном, и гетом, и галлом.
Тут возникает вопрос, а где пропадал Клондик 10 лет, прежде чем вновь попытаться поучаствовать в римско-македонской войне? Ответ, возможно, сохранился в одном отрывке Помпея Трога, который рассказывает о загадочном конфликте бастарнов с даками. Отрывок этот дошел до нас в сокращении Юстина. Рассказывая, довольно путанно, с многочисленными экскурсами в прошлые и будущие события, о конфликте римлян с Филиппом V и Персеем, он приводит следующий рассказ: «Даки же потомки гетов (другой вариант перевода – «молодая отрасль»). Когда они при царе Ороле несчастливо сражались с бастарнами, царь в наказание за трусость заставил их, ложась спать, класть голову на то место, куда обычно кладут ноги, и прислуживать своим женам так, как до того им прислуживали жены. И это было отменено не раньше, чем они доблестью смыли бесчестье, которым они запятнали себя на войне» (XXXII. 3, 16). Есть мнение, что этот Орол – на самом деле царь гетов Роллес, союзник римлян в конце I в. до н.э. Мне эта мысль была очень симпатична, так как у Помпея Трога вслед за преданием об Ороле следовал явно экскурс в историю подвигов царя Буребисты, объединившего гетские племена в 60-40 гг. до н.э. В прологе XXXII книге Юстин сообщает краткое содержание: «Здесь в виде отступления рассказано о событиях в Иллирии: как галлы, захватившие Иллирию, возвратились обратно в Галлию. [Следует рассказ] о древнейшей истории Паннонии и об усилении даков благодаря царю Буробусту» (также, как мне кажется ошибочно, стоит имя «Рубобостес»). Если сравнивать то, что Юстин написал в прологе и пересказе этой книги, получается, что история Орола была в то же время предысторией Буребисты.
М.Е. Ткачук соединив данные Помпея Трога, Тита Ливия и Аппиана с археологией, предложил следующую реконструкцию событий: в 179 г. до н.э. Клондик во главе 30 тысяч бастарнов отправился в Иллирию, а затем какое-то время провел в землях придунайских кельтов, часть которых он подчинил (может быть, как раз трансильванских кельтов?), а также соседних даков – потомков гетов. переселившихся сюда в IV в. до н.э. Это и сделало его в глазах античных авторов «галльским царьком» и «предводителем гетов». Таким образом, у нас появляется возможность не только датировать войну бастарнов с Оролом в пределах 179-168 гг. до н.э., но и локализовать эти события в Трансильвании. В пользу последнего говорит то обстоятельство, что Помпей Трог писал именно о даках, которых называет «потомками / молодой ветвью гетов». После срыва переговоров с Персеем, Клондик увел свое бастарно-гето-кельтское воинство не в Дакию (предание об Ороле намекает, что дакам все-таки удалось одолеть своих притеснителей), а через Фракию к местам проживания своих сородичей – бастарнов. По пути они, как сообщает Тит Ливий, разорили фракийские земли. Досталось, судя по всему, и Скифскому царству в Добрудже, как мы видели в 8й части.
После возвращения Клондика на родину, скорее всего, складывается та этнополитическая картина, которую описывает Страбон (VII. 3, 17): «В глубине страны обитают бастарны, граничащие с тирегетами и германцами; бастарны также, быть может, германская народность и делятся на несколько племен. Действительно, одни из них называются атмонами, другие – сидонами; те, что владеют Певкой, островом на Истре, носят название певкинов, а самые северные, обитающие на равнинах между Танаисом и Борисфеном, - роксоланов».
История блужданий Клондика/Клойлия, как показал М.Е. Ткачук, прекрасно сочетается с археологическим контекстом бастарно-дакийской культуры к востоку от Карпат (Поянешти-Лукашевка) и дако-бастарнской культуры к западу от гор. Но, она также раскрывает еще одну археологическую загадку. Для раннего этапа дакийской культуры в Трансильвании характерно «исчезновение» погребального обряда: археология не способна его уловить. Мы уже видели, что такая же ситуация сложилась в скифо-гетских поселениях Нижнего Поднепровья. Аналогичная картина наблюдается в кельтских землях Баварии, Тюрингии, Гельвеции и отчасти Богемии ок. 120-100 гг. до н.э. (рубеж фаз латенской культуры C2/D1). Это период так называемой кельтской «промышленной революции» и расцвет цивилизации оппидумов. В.Е. Еременко и М.Б. Щукин объяснили это явление вражеским завоеванием, опираясь на указание Плиния Старшего: «В древности самым явным признанием победы считалась передача зеленого стебля. Она означала отказ от обладания землей, от пользования производящей и питающей силой почвы, даже от погребения в земле: этот обычай, как я знаю, до сих пор сохранялся у германцев» (XXII, 8). У дунайских кельтов это явление совпадает с активностью кимвров и тевтонов. В Дакии же М.Е. Ткачук предложил связывать исчезновение погребений с победой бастарнов над даками Орола. С «отказом» даков «от права пользования производящей и питающей силой почвы» можно связать также и загадочное «наказание», которому Орол подверг свой народ. Исследователи давно объясняли это с образом чего-то невозможного.
Итак, спустя 100 лет к западу от Карпат вновь появляются потомки лесостепных гетов, воскресших для новых деяний, словно птица Феникс. Пройдет еще сотня лет и эти даки превратятся в могучий народ, решающий судьбы всего региона. Этот Феникс будет дакийским драконом с волчьей головой.