Первоначальная процедура кое в чём изменилась. Мне пришлось заново наполнять чашечку. После того, как я выкурил первую порцию, дон Хуан дал указание прочистить чашечку, но новой смесью он набивал её сам, поскольку у меня отказывала координация движений. Двигать руками мне стоило невероятных усилий. В мешочке хватило смеси ещё на одну порцию. Хуан заглянул в него и сообщил: сегодня я курю последний раз в этом году, так как мой запас подошёл к концу.
Он вывернул мешочек наизнанку и высыпал пыль на блюдечко с углями. Они вспыхнули оранжевым пламенем. Казалось, он положил на них лист прозрачного материала, который вспыхнул, оставив после себя причудливый узор линий. В пламени что-то быстро забегало зигзагами. Учитель приказал мне смотреть на линии. Я увидел нечто, напоминающее мраморный шар, катающийся туда-сюда по пылающей зоне. Дон Хуан склонился над блюдцем, сунул руку в раскалённые угли, вытащил шарик, положил его в чашечку трубки.
Потом велел сделать затяжку. В тот же момент комната как будто изменила своё положение. Я почувствовал глубокое онемение и ощущение тяжести.
Когда я очнулся, увидел себя лежащим на спине, погружённым в воду до подбородка, на дне мелкой ирригационной канавы. Кто-то поддерживал мою голову, это был дон Хуан. Первая мысль, которая мне пришла: вода имеет необычные свойства. Она была холодная и тяжёлая. Она тихонько плескалась, с каждым её движением ко мне возвращалась ясность мышления. Сначала от воды исходило ярко-зелёное гало (световое кольцо), постепенно переходящее в простую флюоресценцию (испускание света веществом). Потом всё исчезло, и остался поток обычной воды.
Я спросил учителя о времени суток. Он сказал, что раннее утро. Через некоторое время я окончательно проснулся и вышел из воды.
— Ты должен рассказать всё, что видел, — сказал дон Хуан, когда мы вернулись к нему домой. По его словам, он три дня пытался вернуть меня обратно. Сделать это оказалось чрезвычайно трудно. Я много раз пытался описать ему, что видел, но не мог сконцентрироваться. Позже, в течение вечера, я почувствовал готовность разговаривать и стал рассказывать, начиная с того момента, когда свалился на бок. Но он не захотел об этом слушать. Интерес для него представляло только увиденное мной после того, как он подбросил меня в воздух и я улетел.
Я мог припомнить только серию сновидческих образов и картин. В них отсутствовала последовательность. У меня было впечатление, что они всплывали, как пузырьки, в поле моего сознания, а потом исчезали. Но это не были обычные картины, на которые можно смотреть. Я находился внутри них. Принимал участие в них. Когда я вначале старался их припомнить, картины казались мне смутными бесформенными проблесками. Но когда начинал думать о них, то понимал: каждая обладала предельной ясностью, хотя и не относилась к обычному видению. Отсюда и возникало ощущение бесформенности. Образы были немногочисленные и простые.
Едва только дон Хуан упомянул, как он подбросил меня в воздух, я слабо вспомнил абсолютно ясную картину. Я с некоторого расстояния смотрел прямо на него. Затем очень точно смотрел только на его лицо. Монументальное лицо, испускающее свет. Волосы были желтоватые и двигались. Каждая часть лица двигалась сама по себе и светилась янтарным светом.
Следующая картина была такой. Дон Хуан действительно подбросил, а вернее сказать, швырнул меня прямо вперёд. Я вспомнил, как расправил крылья и полетел. Разрезая воздух, я чувствовал своё одиночество и с болью продвигался вперёд. Это более похоже на ходьбу, чем на полёт. Моё тело уставало. Не было никакого ощущения свободы полёта, раздолья и тому подобного.
Потом я припомнил момент, когда неподвижно рассматривал некий массив с острыми тёмными краями, окружённый мрачным болезненным светом. После этого я увидел поле с бесконечным многообразием огней. Огни двигались, мелькали, меняли свою яркость. Они напоминали ослепляющие краски.
Ещё в одном эпизоде перед моими глазами оказался какой-то предмет. Он был толстый, заострённый с одного конца и испускал вполне определённый розовый свет. Где-то в теле я ощутил внезапную дрожь и сразу увидел целое множество подобных розовых форм, приближающихся ко мне. Все они двигались на меня. Я отпрыгнул в сторону.
И в последней картине, какую я припомнил, было три серебряных птицы. Они излучали яркий металлический свет, похожий на блеск нержавеющей стали, но более интенсивный, подвижный и живой. Мне они понравились, и мы полетели вместе. Дон Хуан никак не прокомментировал мой отчёт.