Первый раз «по чем она – копеечка» я узнал после окончания восьмого класса школы. От кого-то из знакомых я услышал, что во время летних каникул, подростков берут на работу на завод и можно прилично заработать. В тот памятный год моя старшая сестра Наташа вышла замуж и вся наша семья – отец, мама и брат близнец собрались на свадьбу, в уральский город Златоуст. Я же уперся как упрямый осел, так мне хотелось почувствовать себя взрослым и самостоятельным, что от поездки отказался несмотря на родительские уговоры. Видимо на советских предприятиях действительно не хватало рабочих рук и я без больших проблем устроился в тарный цех томского электротехнического завода. Цех находился недалеко от основной территории предприятия и представлял собой огороженную деревянным забором площадку, на ней было несколько одноэтажных зданий в них размещались столярка, сборочная мастерская, администрация и большой деревянный сарай – склад готовой продукции. Вся эта площадка находилась посреди жилого городского района.
Моей задачей было сколачивать (собирать) из деревянных дощечек ящики, по краям они крепились металлической лентой из жести, внутрь укладывалась водонепроницаемая защитная бумага синего или черного цвета, которая почему-то называлась «пергаментом». В цехе работало полтора десятка рабочих и несколько таких же, как я «гаврошей» - подростков четырнадцати — шестнадцати лет. Большинство профессионалов были «немые», они работали на деревообрабатывающих станках и выполняли функции инструкторов, подростки сколачивали ящики и к станкам не допускались. Работа была сдельная, ящики были разной конструкции и соответственно разной стоимости, от 20 до 45 копеек за ящик. Я впервые в своей жизни столкнулся с замкнутым сообществом, все немые были членами «ВОГ» (Всероссийского общества глухонемых), соревноваться с ними в работе было бесполезно, таких производительных «людей — роботов» я больше нигде не встречал. Инструктор зажав губами дюжину гвоздей, без «лишних» слов демонстрировал поэтапно разные стадии сборки изделия, пользуясь специальными приспособлениями в виде упоров и уголков. Его действия напоминали действия отлаженного автомата, одной рукой он брал гвоздь изо рта и забивал его с одного удара. Держались поначалу эти ребята обособленно, одевались вне работы исключительно в импортные «шмотки», зарабатывали по тем временам «бешеные» деньги. У меня дела в первые дни шли не очень хорошо, домой я приходил выжатый как лимон, но по мере освоения необходимых навыков процесс пошел и любимое в детстве выражение отца – «гвоздя забить не сможешь», потеряло актуальность. Я втянулся в интенсивный график и стал получать от работы радость и даже испытывать удовлетворение от своих результатов.
В те времена в почете был спорт и при заводе существовала сильная футбольная команда, называлась она «Метеор» и участвовала в областном первенстве. По регламенту каждый коллектив физкультуры должен был иметь как взрослую, так и юношескую команды, а их игры были спаренными, сначала играли юноши, за ними взрослые. Футбольная команда была и у «немых», называлась она «Олимпия» и была чемпионом СССР среди глухонемых. Я играл за юношей и нас иногда подпускали на небольшое время к матчам взрослых. Через две недели моей работы «Метеор» должен был отправиться в вояж по северным городам области, предстояли спаренные матчи в Стрежевом и Колпашево. Когда я заикнулся о предстоящей поездке начальнику цеха, тот сказал: «Мальчик ты сюда пришел деньги зарабатывать!». Я рассказал о невозможности участвовать в турне тренерам заводской команды, одним из руководителей команды был Геннадий Федорович Воронов, спортивный судья и ветеран томского футбола и хоккея с мячом, более известный по кличке «Самовар». «Самовар» пришел в цех, оказалось что они с начальником старинные друзья и принес приказ от заводского начальства, по которому меня на неделю командировали в команду, с сохранением среднего заработка, футбол открыл передо мной и другие двери, но об этом попозже. В составе футбольного клуба я впервые посетил славный город Стрежевой, тогда не мог представить сколько с ним будет связано в будущем, побывали мы и в старинном районном центре Александрово, и в Колпашево. Запомнился огромный зрительский интерес стрежевчан к матчам, они проходили на грунтовом поле без травы, на одном из городских пустырей – стадиона в городе тогда не было. По периметру поле было окружено толпой болельщиков стоявшими в несколько рядов и горячо поддерживавших хозяев, немного было развлечений в то время.
Когда я вернулся из поездки в цех, то обнаружил что отношение ко мне со стороны как администрации, так и «глухонемых» изменилось в лучшую сторону. Мне стали давать дорогие заказы, узнал что ящики для продукции идущей на экспорт, отличаются от обычных тем, что для них использовались лента и гвозди имеющие хроматиновое покрытие зеленовато-желтой окраски с радужным оттенком и цена таких ящиков была на 5-7 копеек дороже. Все «гавроши» мне жутко завидовали. «Немые» стали проходя мимо похлопывать дружески по плечу и несколько раз показали полезные навыки, интересно от кого и как они узнали о моем увлечении, позже с несколькими из них я встречался на футбольных полях и мы приветствовали друг друга как старые знакомые. В результате мой первый заработок составил 78 рублей 80 копеек. Деньги я принес в ладошке маме, мне долгое время нравилось так с ними расставаться. Мама пошла со мной в магазин и истратила их на меня, купила красивый дефицитный эластиковый спортивный костюм болгарского производства и кожаные венгерские туфли, желтого цвета. В курточке от костюма я ходил в школу, используя ее вместо пиджака. Все вещи оказались очень удобными и прочными, использовал я их лет семь, до полного износа.
В первой четверти обучения в девятом классе, произошли два знаковых судьбоносных события оказавших большое влияние на всю мою дальнейшую жизнь. Первое – я переболел гепатитом В, проще «желтухой», последствия ощущал всю жизнь. В тот год важным для меня был пропуск спартакиады в Красноярске, на которую я очень хотел попасть. Второе печальное событие произошло после того, как я подал не сильно заморачиваясь о последствиях, предварительное заявление во Владивостокское мореходное училище. От военкомата был направлен на медицинскую комиссию, во время прохождения которой мне закапали в глаза «атропин», в результате получил близорукость – 1,75 на оба глаза, никаких извинений со стороны врачей не было, маме они сказали – произошла непредвиденная реакция. Близорукость первые годы прогрессировала, так как я играл в хоккей, да еще и вратарем, пришлось использовать очки, что поставило крест на профессиональной спортивной карьере. «Слепых вратарей не бывает» - такой вердикт директору ДЮСШ-4 озвучил тренер томской команды мастеров. Правда за команды коллективов физкультуры играл до тридцати одного года, во всех командах ко мне приклеилась кличка «слепой». Однажды шутники тайком от меня на шлеме, нанесли надпись: «Осторожно слепой!», лишь в перерыве я сняв маску понял, почему нападающие соперников весь тайм улыбались, глядя в мою сторону. После окончания школы, хотел поступать на факультет физического воспитания в педагогический институт, за неделю до экзаменов мне вернули документы, из-за того же зрения, отец правда вскоре договорился с кем то, но я туда больше не пошел, в результате в первый год после окончания школы в Вуз не поступил.
По настоянию дальновидного отца я устроился в вычислительный центр при ТПИ, отец оказался прав, год проведенный в обществе инженеров выпускников политеха и «ТИАСУР» стимулировал во мне интерес к профессии инженера электроника и оказал влияние на дальнейший выбор профессии. Видимо свойства нашей памяти таковы, что события далекой молодости вспоминаются ярче чем последние годы работы, когда один день похож на другой как мы с братом, были похожи в детстве. Вспомню несколько забавных эпизодов этого периода. Коллектив в центре был молодой и дружный, люди делились на операторов и инженеров по обслуживанию ЕС ЭВМ, поначалу я выполнял обязанности оператора, постепенно под руководством опытных наставников стал производить несложные работы по обслуживанию отдельных устройств ЕС ЭВМ. Сейчас трудно представить, но две машины ЕС 1020 и ЕС 1022 занимали почти целый этаж трехэтажного корпуса. Самыми престижными среди инженеров считались специалисты обслуживающие процессоры и дисководы памяти. Процессоры и дисководы занимали отдельные помещения, оборудованные кондиционерами и автоматикой регулировки климата, полы представляли собой конструкцию фальшь – полов квадраты из легких металлических сплавов, закрепленные на специальном каркасе, под плитками были проложены все коммуникации силовых кабелей. В каждом блоке процессоров было несколько модулей в которых располагались стойки с многочисленными платами, внушительных размеров. Вместо устаревшей машины ЕС 1020 велся монтаж новой ЕС 1033. Монтаж вела бригада специалистов из Минска, несколько мужчин в возрасте от 30 до 40 лет, командовала ими молодая симпатичная женщина, как правило, она находилась в гостинице и связь с бригадой осуществлялась по телефону. Однажды у ребят возникли большие проблемы, выслушав их она указала номер ячейки и даже назвала плату на которой нужно искать неисправности, через некоторое время пожаловала в центр сама. Взяв в руки плату она с помощью лупы внимательно ее рассмотрела, а потом как говорится «ткнула носом» товарищей в плату, одна из проводящих дорожек оказалась с трещиной, после ее ремонта все заработало. Это вызвало неподдельное восхищение наших инженеров, на моих глазах рухнул миф «бабы в технике дуры».
Ранее в здании вычислительного центра размещалась кафедра металловедения и в подвале куда вела небольшая винтовая лестница, была комната с большим камином. Силами работников центра был проведен субботник, в помещении оборудовали удобную комнату отдыха, топили камин рулонами бумаги. Из мебели имелся большой стол и два дивана, ламповый радиоприемник, который без помех принимал «Голос Америки» и другие западные радиостанции, шел 1979 год и по нему можно было узнать новости о мировых событиях без цензуры. В центре широко использовался спирт и в комнате отдыха частенько по вечерам стали собираться компании отдельных инженеров. Как я заметил выше, где-то через пол года работы мне стали доверять обслуживать устройства ввода с перфокарт и перфолент. Я получил в свое распоряжение полку в небольшом сейфе, где хранил тряпочки для протирки оптических датчиков и 200 граммовую бутылочку со спиртом. Однажды утром к нам в гости пришел начальник центра, распорядился приготовить к проверке содержимое, налил из бутылочки часть содержимого в металлическую ложку и попытался поджечь, жидкость отказалась гореть. «Не с того карьеру начинаешь, пацан!» - сказал он мне, я смотрел на это ошалелыми глазами и не вымолвил ни слова, тогда я еще был трезвенником. Вечером когда я пошел со смены домой, начальник нагнал меня на улице и похлопав по плечу извинился: «Я старый дурак зря тебя перед людьми опозорил. Не сообразил сразу, не держи зла» - сказал он. На душе полегчало, позже передо мной извинились более старшие коллеги, а я окончательно стал своим в коллективе.
Запомнился один из пользователей, они приносили задачи в виде колод перфокарт и занимали верхние этажи центра. Их отдел выполнял договоры от стат управления, администрации и других заказчиков. Звали программиста Алексей, он имел вид интеллигента прежних времен, обладал козлиной бородкой, лет тридцати пяти – сорока возраста, одет всегда был в коричневый костюм тройку. Свою вторую половину в разговорах с нашими инженерами он всегда величал: «Моя коряга». Однажды восьмого марта, как водилось в те времена, был накрыт праздничный стол и после торжественной части, с поздравлением милых дам было организовано застолье. На торжественную часть пожаловала и «моя коряга» работавшая в находившемся по соседству, административном главном корпусе политехнического института, кем не знаю. Дама выглядела лет на десять моложе мужа, смотрелась очень эффектно и была просто красива, Леша прыгал вокруг нее как старенький козлик и использовал обращаясь к ней выражения – зайка, мой цветочек, лапочка и т.д. После торжественной части, дама покинула наше общество, для празднования в своем подразделении. Когда все расселись за столом, кто-то из инженеров, глядя на товарища вдруг сказал: «Моя коряга, моя коряга» - весь стол грохнул от хохота.
Получал я за труды оклад 90 рублей, 40 в аванс – 50 в зарплату, деньги выдавали на втором этаже в специальной комнате. В дни получек очередь была длиною во весь коридор. Выдавала деньги общественный кассир – очень симпатичная дама, значительно старше меня. Всей нашей фирмой заведовал профессор Ямпольский, его зарплата была кратно больше моей. Однажды, при получке я был одарен вышеуказанной кассиршей суммой рублей на четыреста превышавшей мою зарплату, на робкие попытки возразить дама выставила меня за дверь фразой: «Получил, иди не мешай мне работать, столько людей в очереди». В коридоре подержав в руке доселе невиданную мною сумму денег, я без очереди вошел в кабинет и с порога решительно заявил: «Вы мне дали зарплату в восемь раз больше!». Тогда дама соизволила проверить ведомость и выяснила, что по ошибке одарила меня профессорскими деньгами, правда сообщив мне: «У меня хорошая память, я бы вспомнила. Молодец, спасибо». С тех пор в очереди я не стоял, проходя мимо мадам хватала меня за локоть и вела в кабинет, деньги получал раньше всех.
По весне начальник центра предложил мне остающееся до календарного отпуска время, отработать на стройке, подсобником каменщика: «Денег заработаешь, а в отпуске глядишь в институт поступишь. Наши инженеры идут на стройку неохотно». Я с радостью согласился. Строительство велось по инициативе вышеупомянутого профессора Ямпольского, строящееся здание впоследствии называлось УНПК (Учебный научно-производственный комплекс), на первом этаже размещался вычислительный центр, где разместили самую мощную ЭВМ серии ЕС 1060, она же оказалась и последней. Здание имело четыре этажа, строилось из красного кирпича, наружные стены со второго по четвертый этаж облицовывались белой плиткой. Строила здание бригада, которую профессор сманил с других строительных предприятий высокими заработками. Бригадира запомнил хорошо, фамилия его была Ваганов, как рассказывали другие работники бригады он был знатным каменщиком. В один из первых день когда я там появился, перед уходом на обед бригадир мелом разметил плиту перекрытия и дав мне кувалду сказал, надо разрубить плиту по вдоль, согласно разметке. Работяги ушли, а я остался один на один с плитой. Я с детства занимался спортом, имел силу и здоровье, ума поменьше, поэтому предстоящая работа меня не испугала и не насторожила. С огромным трудом, отбив все руки и проявив «корчагинский» энтузиазм, с хрипом «врёшь, не возьмёшь» я разрубил проклятую плиту к приходу бригады с обеда. Когда каменщики вернулись, на их лицах при виде разрубленной плиты, отразилось полное изумление, которое они даже не пытались скрывать. «До тебя, двое предшественников неделю рубили» - сказал один, второй обращаясь к бригадиру молвил: «Этот парень нам подойдет». Бригадир усмехнулся и обратился к крановщику: «Подай ка сюда, вон ту плиту». Когда кран поднял плиту на этаж, он сказал мне: «Теперь смотри!». Вот тогда я понял, что сила не самое главное в этой жизни. Как известно верхняя сторона бетонных плит очень толстая, нижняя намного тоньше, кроме того в плитах бетоном залит каркас из металлической арматуры, а внутри они имеют полые отверстия в виде труб. Бригадир быстро пробил отверстия между арматурами, потом скомандовал крановщику перевернуть плиту, легко прорубил тонкую обратную сторону, он с помощью крана приподнял длинную сторону плиты и под место будущего разлома поставил на торец пятидесяти миллиметровую плаху, плиту опустил. Через некоторое время плита разломилась под собственным весом, точно по проведенной черте! С тех пор я был первым помощником каменщиков — подавал лопатой раствор, носил кирпичи и тяжелую облицовочную плитку, колол плиты. Профессор, чтобы стимулировать работников, после 17:00 платил в двойном размере, до обеда мы занимались подготовкой, а после него до 21:00 выдавали объем кладки на-гора. За месяц работы, кожа моя стала чуть светлее негра, меня научили класть кирпич и плитку, выполнять обязанности стропальщика. За проявленное усердие я получил зарплату в четыре раза выше своего месячного заработка и набравшись физических сил успешно справился с вступительными экзаменами в Вуз, забыл сказать что, готовился к ним по выходным, под руководством пенсионера математика.
Через год после окончания института я столкнулся с первыми персональными компьютерами, описанные мною вычислительные центры заменил небольшой ноутбук, прогресс стремительно меняет нашу жизнь.
