Материал опубликован в №10 печатной версии газеты «Культура» от 26 октября 2023 года.
О приключениях архивов Ларионова и Гончаровой, Ивана Морозова и Александра Бенуа — в материале «Культуры».
ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ ГОНЧАРОВОЙ И ЛАРИОНОВА
«ПРИСТРОЙТЕ МОИ РУКОПИСИ В РУССКИЙ МУЗЕЙ»
ПУШКИН И БИБЛИОТЕКА ВОЛЬТЕРА
Серьезные испытания выпали на долю музея в 1917-м. После взятия немцами Риги Эрмитаж эвакуировал свои фонды, в том числе и архивные документы, в Москву. Ящики с сокровищами разместили в Оружейной палате, Большом Кремлевском дворце и Историческом музее, где они хранились вплоть до конца 1920 года. Следующим испытанием стали страшные события Великой Отечественной, когда музей вновь вынужден был эвакуировать экспонаты. Их упаковали в экстренном порядке, управившись за 20 дней; не забыли и важнейшие архивные документы. Драгоценный груз увезли на Урал. До блокады удалось отправить два эшелона с экспонатами, а вот третий уже не успели — эти ящики спрятали в подвалах Эрмитажа, где были созданы бомбоубежища.
«РУСОМАНИЯ» МАРЛЕН ДИТРИХ
Как показывают документы, Морозов поддерживал художников, помогал им материально. Сохранилось письмо от того же Серова: «Многоуважаемый Иван Абрамович! Ежегодно об эту пору приходится обращаться к Вам за временной помощью. Денег, оставленных семье (как всегда, впрочем, бывает), вдруг не хватило. Писал в Ливадию кн. Орлову, просил выдать и выслать жене часть стоимости почти оконченного портрета княгини — но до сих пор ответа нет, что меня беспокоит. Прошу Вас очень, Иван Абрамович — не отказать и на сей раз в моей просьбе и послать жене моей Ольге Федоровне — 600 руб. (Ваганьковский переул. Дом Клюкина)». Как пишет Наталья Александрова, революцию Морозов принял стоически: снял картины со стен и поместил их в специально оборудованную комнату — «несгораемую кладовую», а с осени 1918 года начал готовить экспозицию к приему посетителей. Его тщательно собираемая коллекция была национализирована и в 1923-м объединена вместе с Щукинской в Музей нового западного искусства, фонды которого в 1948 году были поделены между Пушкинским и Эрмитажем.
«Дорогой мистер Рихтер!
Почитаемый герр Рихтер!
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста,
Скажите мне, где
Я выступаю в театре «Лицеум»
Я свободна для Вас в любое время!
Записка приблизительно датируется сентябрем 1964 года: Рихтер в то время выступал на Эдинбургском фестивале. Второй автограф выполнен на голубой бумаге с парижским адресом Дитрих: 12 Авеню Монтень 8. Вероятно, эта записка была послана пианисту за кулисы во время концерта:
Почитаемый!
Слушаю Вас
Скорее всего, записка относится к середине 1960-х — середине 1970-х: в те годы Рихтер часто выступал в Париже. Марлен Дитрих вспоминала о великом пианисте: «Я была на его концерте, когда публика сидела, окружая его даже на сцене. Во время исполнения сонаты умерла женщина. Вызвали врача, ее вынесли из зала. Я думала: какая это удивительная смерть. Огромная волна музыки должна была унести ее с собой. Рихтер не разделял моего мнения. Он был поражен, совершенно подавлен случившимся. Совсем не считал себя тем артистом, каким являлся в действительности. Не многим — даже большим художникам — свойственно это. По отношению к себе они самые строгие критики и редко бывают довольны своими достижениями».