Надо ли объявлять войну? Кто это должен делать первым? И, собственно, зачем это нужно?
В детских дворовых «справедливых» разборках тот, кто первый начинал драться, признавался неправым, хотя мог защищать честь и достоинство, таким образом ответив на оскорбление. С взрослением мы понимали, что «ударивший первым» получал ощутимое преимущество – на этом, собственно, и вся драка могла закончиться, смотря как ударить. Правда, начавший драку мог пострадать – его могли признать виновным по суду и наказать как зачинщика. А вот в международных отношениях нанести упреждающий удар и вовсе считается нормальным явлением.
По окончании Второй мировой войны из мировой практики полностью исчезла довольно любопытная юридическая и дипломатическая процедура в международном праве и международной политике, как объявление войны. Она заключалась в официальном, в установленном порядке предупреждении одним государством другого о прекращении между ними мира и переходе в состояние вражды.
В соответствии с III Гаагской конвенцией 1907 года, прежде, чем объявить войну, стоило сделать предупреждение, в котором обосновать, почему это необходимо. При этом о состоянии войны должны быть немедленно уведомлены нейтральные державы.
Безусловно, это была полностью формальная процедура, но с соблюдением ряда некоторых джентльменских норм поведения. Они мотивировались тем, что на вражеской территории могли находиться свои подданные, и при определённых условиях им пришлось бы туго.
Так, например, в июле 1914 года сербский воевода (звание, эквивалентное генерал-фельдмаршалу в иных армиях) и начальник Генерального Штаба Радомир Путник отдыхал в Австрии. Начало мировой войны застало его прямо на спа-курорте Бад-Глейшенберг. Указ о мобилизации сербских войск был издан 25-го июля, а сама мобилизация была объявлена днём позже. Документы хранились в сейфе Путника, ключи от которого он благополучно забрал с собой. Его верным подчиненным пришлось взрывать сейф, чтобы добраться к секретным планам.
Сам воевода, попытавшись вернуться в Сербию, был арестован в Будапеште и получил свободу только после личного приказа главы австрийского Генерального Штаба Конрада фон Хётцендорфа, который, по-видимому, не воспринимал пожилого и больного Путника как серьезного противника.
Проявив невиданное по сегодняшним меркам благородство, австрийцы препроводили 67-летнего Путника по своей территории прямо до границ с Сербией. А могли бы и убить!
Объявляла ли Россия войну первой - когда и кому именно?
Да. И не один раз. Так, например, во время русско-турецкой войны 12-го апреля 1877 года Россия первой объявила войну Турции. В Манифесте Императора Александра II, в частности, говорилось о желании решать проблемы только войной :
«… Исчерпав до конца миролюбие Наше, Мы вынуждены высокомерным упорством Порты приступить к действиям более решительным. Того требуют и чувство справедливости и чувство Собственного Нашего достоинства. Турция отказом своим, поставляет Нас в необходимость обратиться к силе оружия…».
В ночь на 14-е мая того же года началась переправа через Дунай у Браилова - русские войска вступили на территорию Румынии.
За 24 года до этого ситуация была практически идентична. 14-го июня 1853 года последовал Высочайший указ Императора Николая I о занятии Россией Придунайских княжеств. Тон и характер данного документа безапелляционно возвещал о правоте сильного .
«... Истощив все убеждения и с ними все меры миролюбивого удовлетворения справедливых Наших требований, признали Мы необходимым двинуть войска Наши в Придунайские Княжества, дабы доказать Порте, к чему может вести ее упорство…».
Спустя неделю начался переход русских войск через Прут у Леово (граница России и Османской империи) и форсированное движение с целью скорейшего занятия Бухареста, куда войска прибыли 3-го июля.
20-го октября последовал Манифест о войне с Турцией , который также полыхал воинственным тоном:
«…Мы также возвестили им, что все старания Наши склонить Порту, мерами дружеского убеждения, к чувству правоты и добросовестному соблюдению трактатов оставались бесполезным; почему и признано было Нами необходимым, двинуть войска наши в Придунайские Княжества…».
Собственно, и предыдущая русско-турецкая кампании 1828-1829 г.г. шла по точно такому же сценарию: 14-го апреля 1828 года Николай I первым объявил войну Оттоманской Порте и приказал войскам наступать:
«… Порта вызывает Россию на брань, грозя ей войной истребительной…
…вместе с твёрдой уверенностью в правоте Нашего дела, Повелели мы войскам нашим двинуться…».
Как видно и здесь правота напрямую ассоциировалась только с применением оружия. 25 апреля 95-тысячная армия П.Х. Витгенштейна вступила в Бессарабию и вскоре обложила крепость Браилов.
В общем и целом, как минимум три последних раза в войнах со своим южным соседом Россия предпочитала «действовать на опережение», объявлять войну и нападать первой. Но тогда (150-200 лет назад) это не считалось зазорным, а объяснялось необходимостью и даже правотой и здравой логикой (потому что «с нами Бог» и все такое).
Османская империя всё время рассматривалась Россией как страна, на которую можно (и даже нужно) нападать (поскольку она – «больной человек Европы»), исполнив вековую мечту европейцев изгнать турок из Европы (т.н. «восточный вопрос»). К тому же, Порта была очень упряма в «своих заблуждениях» и далека по религиозным соображениям (чужие - не христиане ведь).