Мы жили с Веркой Куреевой в одном подъезде. Я – на втором, она – на третьем этаже, – делится воспоминаниями детства наша подписчица, с которой изредка общаемся в реале. – Вместе с семьями въезжали в новый дом. Тогда нам было по шесть лет. Вместе топали в первый класс, и даже год сидели на одной парте у окна, от которого зимой тянуло холодом, хотя все щели в рамах были утыканы и заклеены полосками бумаги.
Это сейчас школа стоит измененная после капремонта. Окна, двери из пластика, новый пристрой, и территория изменилась. Появилась огромная автостоянка. В нашем детстве такого количества автомобилей, как сейчас, не было. И во дворе нашего дома были качели, песочницы, клумбы, молодые деревья, кустарники, а теперь все, как бритвой срезано: ни рябин, ни акаций. Маленький пятачок с двумя покосившимися качелями для детишек, а всё остальное пространство уставлено автомобилями разных марок.
С Веркой мы были – не разлей вода до класса девятого. Часто бегали друг к другу учить уроки, просто болтать, рисовать, обмениваться вкладышами от жвачек. На пустыре за соседним домом в зарослях боярышника строили домики. Придумывали разные игры, ведь тогда не было смартфонов. Мы в них не залипали, и бесконечно свободным было небо для полета нашей фантазии и разных придумок.
Но одно обстоятельство было напряжным! Верка часто была голодной. Нет, жили они хорошо! В квартире была модная по тем временам мебель, ковёр на стене, сервизы, хрусталь в стенке «Италмас», гарнитур на кухне местного лесокомбината, холодильник и всё, как полагается. Вот только в том холодильнике в часы прихода дочки из школы часто было «шаром прокати», как выражалась моя мама о пустом месте.
Конечно, после прихода тёти Оли с работы всё на плите шипело и скворчало, и ужин был обильным и вкусным. Моя мама не поощряла угощения у чужих, приучала есть только дома, но несколько раз тетя Оля усаживала меня силой за стол во время ужина и кормила до отвала. Кстати, оба родителя подружки были круглыми, как колобки. Верка не раз рассказывала, что отец с матерью и ночью наведывались к холодильнику. За завтраком взрослые доедали остатки ужина, а детям варили кашу. Чаще - манную. Днем оба обедали в заводской столовой, брат в детском саду, и только Вера питалась до ужина хлебом с чаем или … у нас.
У моей мамы был другая система приготовления еды. Приходя из школы, мы с братом всегда находили в холодильнике первое или второе, или то и другое. Я редко ела супы, но очень любила макароны. Мама заправляла их жареной морковью с луком, или фаршем, если был, или отваренные поджаривала со взбитыми яйцами. Из первых блюд обожала только борщ, но больше любила вторые блюда: жареную с кусочками мяска картошку, пюре, тефтели с рисом, пшенную кашу на молоке, гороховицу, вареники с творогом, кыстыбеи, но их, как и пироги с разными начинками или пельмени чаще с мамой делали в выходные дни. Если же знала, что после школы в холодильнике ждёт кастрюля с пловом, то летела домой, как на крыльях.
Приходя с работы, мама заморачивалась только с простеньким салатом, например, из капусты и лука, и разогревала вчерашнюю еду: суп и второе. Кормила семью, спокойно ела сама. Мы мыли посуду. Мама отдыхала немного перед телевизором, а затем отправлялась на кухню готовить пищу на следующий день. Горячие кастрюли с пищей остывали на подставках. Поздно ночью отправляли их в холодильник. Бывало, что перед сном отец снимал пробу со свежих блюд, но ел чуть – чуть. Потому был всегда стройным, в отличие от Вериного папки. Нам на ночь всегда было по стакану молока или кефира. Утром на завтрак была свежая каша, омлет или сырники, а приходя из школы, я знала, что обед ждет в холодильнике. Стоит только разогреть!
Верка удивлялась: «Откуда у тебя еда, если мать на работе?» Я пыталась объяснить, но она не могла понять, как можно оставлять еду не тронутой до следующего дня. «У меня папка ночь бы не спал, пока всё ни съел!» – заявляла она.
Но Верка была голодной не только в гастрономическом отношении. Я поняла это в подростковом возрасте, когда она, как бешеная, начала влюбляться и бегать то за одним парнем, то за другим.
Однажды меня остановила в школьном коридоре высокая красивая старшеклассница. Спросила, в моем ли классе учится Куреева. Я ответила, что она моя подруга. Девушка заметно обрадовалась, потом наклонилась надо мной и негромко сказала: «Передай подружке, чтобы она перестала названивать в нашу квартиру и вызывать брата Виктора. От её звонков всей семье покоя нет. С ней мы по телефону говорили, бесполезно! – добавила сердито. – Мои родители собрались идти к завучу жаловаться на навязчивость твоей подружки».
Стало до ужаса стыдно за Верку, и так противно на душе, словно мне лично плюнули в лицо. Помню, вошла в кабинет истории злая и на Верку, и на Витьку из параллельного, и на его голубоглазую, похожую на актрису Екатерину Климову, сестру.
Конечно, поговорила с Веркой. Она сначала взбесилась, обиделась, потом нашла новый объект любви – пацана на год старше. И понеслось! Прохаживалась в перемены возле его класса, поджидала во дворе школы, не отпуская меня от себя, заставляла передавать записки и злилась на отказы. Потом узнавала домашний телефон. …Через пару месяцев её оставила после уроков классная. Я слышала, стоя в коридоре, как ругала Курееву за навязывание себя парням. Знаю, что приходила домой к Верке, говорила с матерью. Та после ухода классной отлупила дочку веником, но ума не добавила.
В девятом классе к нам пришла новенькая, Лада. Ее посадили со мной. Умная, эрудированная, а главное, гордая, самодостаточная девчонка. Она меня покорила. Наша группа модниц, как они себя позиционировали, нося самые кричащие шмотки с рынка, пыталась на неё круто наезжать. Стрёмно же было, когда ей одни пятаки ставили, а им – трояки. Но мы с вечным «рыцарем» Венькой молчать не стали. Был в классе спортсмен – пацан, влюблённый в меня ещё с детского сада, и всякий раз, когда надо было, грудью вставал на защиту. Так что мы с Венькой нашим мочалкам такой отпор дали по поводу Лады, что все заткнулись. А у меня появилась новая классная подруга, за которую не приходилось краснеть. Но и Верка ничуть не страдала. На ее любвеобильность клюнул пацан из двенадцатой школы, с которым случайно познакомилась в парке, и после уроков она, счастливая, неслась на очередное свидание, забыв обо всем, в том числе, обо мне.
Говорили, что в техникуме, куда поступила, Верка тоже бегала за парнями. Вышла замуж на последнем курсе. Сдавала экзамены с огромным животом. Муж у неё попивает и под горячую руку жену поколачивает. Она терпит. О разводе даже не думает.
Лада училась в Москве, замужем за успешным бизнесменом. Муж, образно говоря, на руках носит. Мы до сих пор с ней поддерживаем связь. Как-то вспомнили о судьбе Веры. Лада впервые подробно услышала, как та жила в семье, не получая не только физической пищи в ожидании ужина, но и элементарного внимания, заинтересованности родных в её судьбе, ведь у матери с отцом на первом месте было достижение высокого материального уровня, не даром же первыми среди соседей, продав свою отечественную машину, купили иномарку. Лада сказала, что навязчивое поведение Веры в отношении парней объяснимо, что не получив в семье необходимый багаж заботы и любви, она искала это на стороне:
– Вот такие недолюбленные будут терпеть жестокого или непутевого мужа, довольствоваться крохами любви, которые перепадают, когда благоверный в хорошем настроении и состоянии. Жаль, что родители Веры не задумывались о том, что если родили, то надо любить своих детей, особенно девочек, и не бояться показывать свою любовь. Тогда девочка с протянутой рукой в ожидании, что в ладошку бросят любви хоть крошку, не станет бежать по жизни за кем попало…
Все мира, добра и любви!
Следующая история "Страшилки - принцессы..."