Здравствуйте мои дорогие читатели и подписчики! Мира вам и любви!
Сегодня я вам расскажу о человеке, который прошёл всю Отечественную войну, был тяжело ранен, но всё-таки выжил и до сих пор для меня является настоящим героем. Справедливости ради замечу, что, когда мы переехали на новую квартиру и он стал нашим соседом, я его очень боялся. В свои пять лет я не мог смотреть на изуродованного человека. Вот посудите сами: правой руки по локоть у него не было, левая представляла собой клешню из двух пальцев большого и среднего, остальные пальцы были удалены, а вся рука - в страшных, глубоких шрамах. Летом это было особенно заметно, ведь он часто выходил курить на лестничную площадку в одной майке. Его лицо для меня было ещё страшнее, такого в фильмах ужасов я никогда не видал, даже когда вырос. Так вот лицо в страшных шрамах от ожогов и хирургических швов, вместо правого глаза стеклянный протез, а правый внимательный, но никогда не закрывающийся, т.к. век не было. Обычно он носил очки, но когда был у нас в гостях или курил на лестничной площадке, то не стеснялся своего внешнего вида. Вероятно, он и не задумывался, что мне несколько страшновато. И тем не менее, я и сам не заметил, как привык к соседу-фронтовику.
Анатолий Григорьевич (Имя и отчество из этических соображений изменено) часто заходил к нам в гости и сидеть на кухне с моим отцом, разговаривая о жизни, спорте и ещё бог весть о чём. Конечно, они по чуть-чуть выпивали, но никогда не напивались. Пока я не подрос до определённого им возраста места мне на кухне вместе с ними не было! А уже лет с одиннадцати меня стали допускать к их мужским разговорам. И я сидел, развесив уши. Ох, о чём они только не болтали! Я и не задумывался в те времена что об этом можно говорить бесконечно долго. А говорили они о футболе, хоккее, политике страны, о событиях на ближнем и дальнем зарубежье, а также травили анекдоты. Я же хотел другой информации. И однажды улучив момент я всё же спросил:
- Анатолий Григорьевич, а как там на войне?
Он грустно улыбнулся изувеченными губами и сказал:
- Плохо там! Тебе лучше об этом не знать!
Не на такой ответ я рассчитывал, не на такой! Ведь пацаны, такие как я, в те времена хотели услышать о красочных боях, удивительных победах над врагом, о доблести и мужестве наших солдат! Но сколько бы я не расспрашивал Анатолия Григорьевича, он любую военную тему обходил стороной. Впрочем, когда я стал взрослым и познакомился с ребятами, которые прошли, через войну Афганистана, понял - они тоже не хотят говорить о войне!
Однако, однажды Анатолий Григорьевич рассказал мне маленький отрывок из своей фронтовой жизни, а именно, что с ним случилось и как он получил такое страшное ранение. Тогда сосед пришёл к нам очень расстроенный. И я, и отец сразу это поняли. Отец, не раздумывая пригласил его на кухню и налил сто грамм. И только, когда он выпил, тогда дрожащим голосом рассказал, что умер его друг, который спас его жизнь. Затем он выпил ещё одну рюмку и рассказал, что с ним случилось, почему он был ранен и кто его спас. Вот, что я запомнил из его рассказа.
Оказывается, Анатолий Григорьевич был разведчиком-диверсантом. За его плечами более пятисот вылазок в тыл врага. Они группой приносил на себе "языков", взрывами мосты, покушались на склады с оружием и делали диверсии на аэродромах, мостах, складах. С его слов он владел всеми видами оружия и мог одним прикосновением пальца лишить сознания любого человека. Последнему умению он даже обещал меня научить, но, как-то не сложилось - то у меня не было времени, то у него не было желания.
И вот зимой 1944 года (сосед так и не раскрыл тайну, где это было), они своим разведывательным отрядом возвращались с задания. Один из них тащил на себе "языка", другой - рацию, третий, а это был Анатолий Григорьевич - документы и оружие, отобранные у "языка", и ещё двое поменяли в случае необходимости того, кто устал - в основном тащившего на себе фрица. И вот значит переползают они линию фронта, и Анатолий Григорьевич почувствовал, как всем телом лёг на мину. Это был характерный щелчок, который ни с чем не перепутаешь!
- Постойте ребята! - позвал он своих друзей. - Заберите у меня документы фрица, а я здесь останусь!
Всё удивлённо посмотрели на Анатолия Григорьевича – чего это вдруг?!
- На мине я лежу, - пояснил тот, - противопехотной. Механизм уже сработал, поэтому деваться некуда - придётся взрываться! Вот только жаль, что в пустую! Мне бы с десяток фрицев с собой прихватить...
- Не дрейфь, Григорьевич! - сказал старший группы. - Сейчас что-нибудь придумаем...
- А что тут придумаешь...
Старший группы не ответил. Он облез вокруг Анатолия Григорьевича и сказал:
- С права рядом с тобой, где-то метр, засыпанная снегом воронка... Мы её сейчас откопаем, а ты с мины ныряй в неё!
- Не успею, - засомневался Анатолий Григорьевич.
- А ты попробуй! Авось повезёт!
- Авось? - удивился мой сосед. - Давай не будем пробовать! Вы ползите домой, тащите "языка", а я чуть попозже бабахнусь!
- Не, так дела не будет! - сказал командир.
Он дал команду остальным ребятам и те быстро очистили от снега старую воронку.
- Ты воронку видишь? - спросил командир.
- Видеть то я её вижу, но только ничего от этого не ожидаю!
- И не ожидай, - согласился командир. - Просто сделай, что я тебе говорю!
Анатолий Григорьевич обречённо кивнул. Он хорошо знал своего командира - тот не отстаёт, пока своего не добьётся!
- Мы отползём на безопасное расстояние. Как только Васильич три раза ухнет филином, ты кувыркаешься в воронку! Будешь ранен - мы за тобой приползём, нет - приползёшь ты к нам.
Вариант с гибелью старший группы даже не упоминал!
- А если, - начал было Анатолий Григорьевич, но командир оборвал его:
- Без никаких "если"! Понял?
- Понял, - согласился Анатолий Григорьевич.
Отряд уполз, а он постарался устроиться, как можно удобнее для рывка. Не так-то просто это оказалось. Снег под руками проваливался и опора была слабая, а при этом шевелиться было нельзя, чтобы мина не сработала. В общем, только он приноровился, как три раза прокричал филин. Анатолий Григорьевич сплюнул и резко оттолкнулся в сторону воронки. Не успел он ещё приземлиться в воронку как раздался взрыв. Это сработала мина! Взрывной волной его перевернуло, а осколки вонзились во всё его тело. Анатолий Григорьевич немного пролежал на спине и попробовал перевернуться на живот, чтобы ползти к своим, но не тут-то было. Тело перестало его слушаться! "Значит, ранен, - подумал тогда Анатолий Григорьевич. - Буду обузой!" и чуть не расплакался от этой мысли.
Товарищи подползли неслышно. Сразу определили, что случилось и переместили его на плащ-палатку.
- Оставьте меня, - попробовал сказать Анатолий Григорьевич, но собственного голоса не услышал.
- Молчи! - приказал командир. - Тебе нельзя говорить!
Это Анатолий Григорьевич и так понял. Значит задело и горло, - решил он. Удивительно, что он видел звёзды, или это ему так казалось.
Немцы же не оказались безразличны и к взрыву мины и уже через несколько минут накрыли квадрат миномётным огнём! Началась такая бомбёжка, что сосед отказался её описывать. Вероятно, и не мог бы он её описать, так как не мог уже видеть. Только представить себе мог хорошо. "Удивительно, как вообще все выжили! - сообщил Анатолий Григорьевич. - более того -"языка" даже не ранило, а вот ребята мои осколки поймали, но через неделю уже были в строю! А вот мне досталось госпитальных щей по самую макушку!" Анатолия Григорьевича штопали долго часа три. Он терял сознание два раза потому, что наркоза не было, а спирт уже не действовал. Женщина хирург бурчала:
- Руки придётся ампутировать!
Анатолий Григорьевич смог прошептать:
- Хоть одну оставь! Хоть одну...
- Ладно, - пообещала хирург. - Посмотрим, что получится...
Получилось, конечно, не очень хорошо, но, как сказал Анатолий Григорьевич:
- Хорошо хоть так! Ложку и вилку в руках держать могу – уже хорошо. Сам себя обслуживаю – отлично!
На этом он свой рассказ и закончил, лишь сообщил, что тот самый командир, который спас его, умер. Почему и как было не известно, соседу не сообщили. А в тот день, когда Анатолий Григорьевич пришёл к нам расстроенный, он получил письмо от родственников командира, потому и расстроился вдвойне: узнал поздно и на похоронах не побывал. Однако, позже я узнал, что он всё же съездил на могилку к другу...
Больше Анатолий Григорьевич к этой теме не возвращался, да и я перестал спрашивать, понимая на сколько сложна эта тема. Однако, однажды он сам рассказал мне ещё один рассказ из фронтовой жизни, и я его тоже напишу, но гораздо позже, когда к тому придёт время. Кроме, того имея такую инвалидность он занимался моделированием самолётов, и об этом тоже позже будет мой рассказ.
Вы уж извините, мои дорогие читатели и подписчики, что в этот раз история получилась не как обычно весёлой, а немного грустной, но, наверное, и об этом тоже надо говорить и писать, особенно в последнее время.
А у вас, были знакомые, прошедшие Великую отечественную войну? И интересны ли вам такие рассказы? Или их лучше избегать?
Спасибо, что прочитали!
Не забывайте комментировать, лайкать и подписываться.