Глава третья.
Сказать, что увиденное потрясло девушку до глубины души – не сказать ровным счётом ничего. Ей – дочери богатого аристократического рода Мендисабаль никогда раньше не приходилось посещать такие места. Её тут же охватило чувство, что она в одночасье очутилась в далёком диком средневековье, хотя керосиновые лампы появились позже. К тому же, в бараке вообще не было никакой мебели, даже ржавой раскладушки для хоть сколько-нибудь удобного сна здесь не было и в помине. Не было ни шкафов с одеждой, ни книжных полок, ни кухонного стола, за которым можно было бы нормально есть. Видимо, Армандо Гонсалеса младшего кормили, как животное, если вообще чем-то кормили. При всём этом было даже удивительно, что его ещё не додумались посадить на цепь, как сторожевого пса. А ведь Фернандо Гонсалес при желании мог дойти и до этого. И кто бы остановил его, кто бы узнал об этом, если никто из членов семьи никогда не бывал в этом бараке и не заглядывал даже в него? А Армандо в силу особенностей своего развития не до конца понимал, что с ним происходит, что с ним делает его же родной брат, который должен был защищать его, а вместо этого всячески унижал и эксплуатировал, как крепостного слугу.
Не понял сразу Армандо, и кто его гостья, ведь раньше он никогда не видел её, такую красавицу-куклу. А лилипут, хоть и любил по-своему кукол, но никогда не думал, что они бывают такими – живыми и разумными.
‒ Кто Вы, милая девушка? – замедленным темпом речи спросил Мальвину Армандо.
‒ Мальвина Виолетта, а Вас как зовут? – поинтересовалась в ответ Мальвина.
‒ А я – Армандо, Армандо Гонсалес хуниор.
‒ Красиво, Армандо... И что Вы тут делаете, в таком доисторическом помещении? – продолжала любопытствовать кукла.
‒ Живу... ‒ как будто несколько стыдливо ответил Армандо. ‒ А что здесь ещё можно делать?
‒ Живёте? – удивилась Мальвина. ‒ Но как... как здесь можно жить? Здесь же нет ничего, совсем ничего!
‒ Ну, почему ничего? – почему-то оправдывался карлик. ‒ Свет есть.
‒ Слава Богу, что хоть свет есть! – с некоторой усмешкой ответила на это кукольная девушка.
‒ А без света здесь бывает страшно, Мальвина Виолетта. О-о-чень страшно! – продолжал сетовать Армандо, заламывая себе руки от нервоза.
‒ Бедный, я представляю себе...
‒ Я – не бедный, мой брат – богатый, о-о-очень богат-тый! Это о-он меня с-сюда поселил...
‒ Твой богатый брат тебя сюда поселил? – по-прежнему не понимала Мальвина.
‒ Это у нас с ним игра такая: «Богач и слуга». Он – богач, а я – его слуга, мы с детства в эту игру играем. И всегда он – богатый, а я – бедный.
‒ Ужас какой-то! – возмутилась кукла. ‒ Сдаётся мне, милый друг мой, что Вы с Вашим братом заигрались! Не пора ли ролями поменяться?!
‒ Я об этом не ду-умал... ‒ продолжал оправдывать своё положение Армандо.
‒ А надо бы!... ‒ продолжала также возмущаться Мальвина.
‒ Но-о, мой брат очень стро-о-огий, он бьёт меня, если я провинюсь.
‒ Что?! Бьёт тебя?! Ой, простите... Вас?! – ещё больше завозмущалась девушка.
‒ Я его понимаю, я же слуга...
И тут Мальвине Виолетте всё сразу стало ясно: богатый и здоровый брат унижает и угнетает больного и слабоумного. Такой чудовищной несправедливости Мальвина не собиралась терпеть, несмотря на свой несколько горделивый и своенравный характер.
‒ Как зовут Вашего брата? – поинтересовалась вдруг Мальвина.
‒ Фернандо...
‒ Фернандо Гонсалес? – уточнила девушка, почти догадавшись, кто это может быть.
‒ Да-а, а... почему-у Вы интересуетесь? – недоверчиво посмотрел на куклу Армандо.
‒ Да, так... просто. Ну, вот что, Армандо, так больше продолжаться не может! Понимаете?! То, что делает Ваш брат, ‒ подло и нехорошо! И это ещё мягко сказано! Я не хочу, чтобы он обижал Вас, и не допущу этого!
‒ Да, кто же Вы, Мальвина? Почему сеньора так неравнодушна к моей судьбе? – испугался почему-то Армандо.
‒ Ну, во-первых, я пока ещё сеньорита, ‒ поправила Мальвина Армандо. ‒ Я не была замужем, поэтому сеньорита. А во-вторых, Армандо, Вы не должны меня бояться, ведь я – не враг Вам! И в-третьих, давай-ка перейдём на «ты»!
‒ На «ты»? – совсем опешил Армандо от такого предложения молодой кукольной госпожи. ‒ Но как я могу, ведь Вы – сеньорита, а я...
‒ А ты – сеньор! Сеньор Армандо Гонсалес, и хватит уж Вам, мой милый друг, играть в слугу! Не к лицу это Вам! – настаивала на своём кукла, всё же как-то просяще и в то же время сочувственно смотря на Армандо.
‒ Сеньор Армандо Гонсалес? Вы хотите, чтобы я был сеньором, Мальвина? – по-прежнему не до конца понимал Армандо.
‒ Ну, наконец-то, начало доходить! – обрадовалась сеньорита. ‒ Послушайте, Армандо, я хочу предложить Вам жилище, гораздо лучшее, чем этот, не побоюсь такого слова, сарай. Вы уж меня простите, но домом это не назовёшь при всём желании.
‒ А где Вы живёте, Мальвина? – перебил вопросом Мальвину Армандо.
‒ Я как раз об этом и хотела сказать. Мой кукольный домик находится совсем недалеко от большого дома, от главного дома поместья.
‒ Меня туда не пускают, мне запрещено туда ходить, Мальвина.
‒ А Вам и не нужно заходить в главный дом, Армандо. Я предлагаю Вам жить в моём доме.
‒ Вы предлагаете мне жить в Вашем доме? Но Вы говорите, что он у Вас кукольный? – всё никак недоумевал лилипут. ‒ Кукольные домики – они же маленькие, как в них можно жить?
‒ Ну, так и мы с Вами высоким ростом похвастаться не можем, верно? – заметила Мальвина, подмигнув своему новому другу. ‒ Не волнуйтесь Вы так, Армандо! Мой кукольный домик сделан как раз из расчёта на наш с Вами рост. Поместимся оба и вполне свободно.
‒ Мне стало интересно увидеть Ваш дом, Мальвина! Но дозвольте мне всё же проститься с моим прежним жилищем, всё же столько лет прошло здесь.
‒ Весьма странное у Вас желание, ‒ подметила Мальвина, пожав плечами. ‒ Ну, ладно, прощайтесь и потушите лампу под крышей, чтобы не возник пожар.
Армандо последовал совету Мальвины, окинул последний раз взглядом всё помещение барака, потушил керосиновую лампу, помахал ей зачем-то рукой, затем папским крестом окрестил все стены внутри барака и, просто закрыв за собой дверь, отправился к новому дому вслед за Мальвиной, которая осталась ждать его на улице.
Уже совсем стемнело, когда Армандо и Мальвина отходили от старого барака, который вот-вот должен был рухнуть. Луны на небе не было видно, но фонари, расставленные вдоль аллей, исполосовавших всё поместье вдоль и поперёк, хорошо освещали дорогу новой, только что образовавшейся молодой паре. Теперь они шли, взявшись за руки, чтобы Армандо, плохо ориентированный в пространстве, не потерялся в лабиринте бесконечных аллей.
Они очень долго гуляли по дорожкам поместья, как по ночному городу, и только к девяти часам вечера подошли к дому Мальвины Виолетты. В окнах дома горел свет, хотя в самом доме никого не было. Так было задумано, что свет автоматически включался в парадной, на кухне и ещё в нескольких комнатах, чтобы, придя домой поздно вечером или вообще ночью, хозяева не тыкались вслепую в темноте в поисках включателя.
‒ С Вами ещё кто-то живёт? – снова смутился Армандо.
‒ Нет, Армандо, дома никого нет, и я живу одна в целом доме. Знаете, иногда он мне кажется пустым, холодным и неуютным при всём его удобстве, при всей его красоте. Чего-то вечно не хватает, а вернее, кого-то. Родственники все разъехались, кто куда, у родителей тоже теперь своё имение на самом юге Испании... ‒ недоговорив, Мальвина уткнулась в плечо маленького мужчины, который был чуть выше её ростом, и заплакала, ей так захотелось побыть слабой и беззащитной, чтобы Армандо приласкал и утешил её.
За всю свою кукольную жизнь Мальвина теперь третий раз давала волю слезам. Первый раз, когда оплакивала бабушку, второй – из-за предательства Фернандо, а третий – сейчас, просто захотелось, чтобы Армандо обратил на неё внимание, как на женщину, хоть и кукольную. Ей захотелось выплакаться ему в жилетку, чтобы он спас её от тоски и одиночества. Ей вдруг захотелось его любви. И сама она понимала и чувствовала, что начинает любить этого маленького и одинокого человека, униженного и угнетённого за его болезнь.
Армандо поначалу даже не знал, как реагировать на такое сентиментальное поведение куклы. Он испугался, потому что никогда раньше не видел, чтобы куклы плакали, и не предполагал, что такое возможно. Но, быстро сообразив, что от него требуется, обнял Мальвину и начал ласкать и утешать её. Он вдруг понял, что небезразличен ей, далеко не безразличен, что она, может быть, единственная, кому он нужен в этом мире. Он вдруг почувствовал, что всем сердцем любит её и не сможет отныне без неё жить. Поняв это, он со всей своей нежностью поцеловал её в губы и сказал ей дрожащим голосом:
‒ Ты не одинока, я с тобой, я люблю тебя, Мальвина! Я хочу быть с тобой всегда!
‒ Я тоже тебя люблю, Армандо! – сказала Мальвина и тоже со всей своей нежностью, которая только может быть в кукольной женщине, обняла Армандо за шею.
И так, в нежных объятиях друг друга, они ещё долго стояли перед тем, как войти в дом. И эта ночь была первой ночью, полной любви, ласки и нежности, в жизни их обоих. И это прекрасно, что они были первыми друг у друга. Ведь с Фернандо Гонсалесом у Мальвины Виолетты никогда не было близости, до неё дело так и не дошло. И счастье быть по-настоящему любимой она испытала уже в новой, кукольной жизни.
