Глава вторая.
По-прежнему не веря своим глазам, Мальвина продолжала смотреть в зеркало на своё кукольное отражение. Лукреция же стояла позади, за спиной девушки и также пристально смотрела в магическое зеркало, самое большое из тех, что были в доме. Неожиданно Мальвина увидела, как лицо куклы начало медленно стареть, а волосы её вдруг стали седыми, как под конец жизни Лукреции.
‒ Бабушка? – тут же узнала Мальвина в этой кукле свою бабушку.
‒ Да, это я, Мальвина, твоя бабушка Лукреция!
‒ Но… как… как это возможно? – по-прежнему не понимала Мальвина всё происходящее.
‒ Прошу тебя, кариньо, не спрашивай больше ни о чём! Я не могу выдать тебе всех моих тайн. Придёт время, ты всё сама поймёшь. А пока я оставляю тебе навсегда этот дом и это поместье. Всё это теперь твоё. А мне пора, прощай, ньетита миа!
Мальвина Виолетта бросилась обнять бабушку на прощание, но едва она сделала это, Лукреция, также обняв в последний раз внучку, растворилась буквально в воздухе, как привидение пропадает всегда с приходом рассвета. С одолевавшей её грустью девушка выглянула в окно и увидела бабушку, уже стоявшую у выхода с территории поместья и машущую рукой в окно, из которого теперь её провожала любимая внучка.
А молодой человек, которого Мальвина Виолетта хотела представить всей семье в качестве своего избранника, почему-то так и не пришёл на День Рождения своей невесты. Видимо, в тот праздничный вечер он нашёл себе другую невесту, с которой и мог провести тот день. Что же, когда-нибудь, через несколько лет они снова встретятся, но уже в ином качестве. Впрочем, об этом дальше. А ведь Мальвина Виолетта так ждала его!
Однако, теперь она провожала призрак бабушки, уже больше часа, как растворившийся с приходом нового дня. А с новым днём Мальвину, теперь уже кукольную хозяйку такого же кукольного домика, ждали и новые заботы. Теперь уж ей было не до того молодого и легкомысленного человека, что напрочь забыл про неё в такой важный для неё день.
‒ Ну, не пришёл – так не пришёл! Значит, забыл меня, значит, не любит, ‒ убеждала себя Мальвина, вытирая слёзы, которые теперь так и катились из её кукольных глаз. ‒ Ну, и чёрт с ним! Пусть ищет теперь себе другую невесту, если уже не нашёл! Что ещё ждать от этих изменчивых мужчин?! Проживу как-нибудь и без тебя, Фернандо Гонсалес! А ты ещё вспомнишь обо мне, только я буду уже очень далеко! Понял, Фернандо, очень далеко от тебя, предатель!
И такие обиженные мысли ещё долго-долго терзали девушку. Но жизнь продолжалась и теперь она была кукольная, и надо было жить дальше, по-новому, в новой, кукольной реальности.
Шли годы, наступил новый век, и кукольный домик Мальвины Виолетты теперь находился на новом месте и в новом поместье. Оно принадлежало семье Гонсалес. Так до боли была знакома Мальвине эта фамилия. И это при том, что первой ещё не довелось познакомиться с отцом новой молодой и беспечной хозяйки, с главой семейства. А им был тот самый Фернандо Гонсалес, не состоявшийся жених Мальвины Виолетты.
Однажды, по иронии судьбы, в каком-то гипермаркете особых игрушек Фернандо купил своей любимой доченьке Пилар большущий, огромный кукольный дом, и не подозревая даже, кому этот домик принадлежит. Каждый этаж этого «игрушечного» домика был примерно с рост дочери Фернандо Гонсалеса. Даже немного выше, так что девчонка легко могла войти в кукольный домик через парадную дверь и встать в холле в полный рост, подперев рукой потолок. И это было только на первом этаже, а ведь был ещё и второй, где в основном находились кукольные спаленки, библиотека и рабочий кабинет хозяйки домика – куклы Мальвины.
Девочка, конечно, знала, что у каждого кукольного домика обязательно есть хозяйка или хозяева. И Мальвину она тоже неоднократно видела за разными кукольными делами в домике. Частенько новая маленькая хозяйка забирала Мальвину из домика, унося её к себе в детскую, находившуюся на втором этаже основного дома в поместье. Конечно, Мальвине это было совсем не по душе, ведь девочка отвлекала её от важных домашних дел по хозяйству, но кукла, что есть мочи, терпела шалости ребёнка. Маленькая, несмышленая девочка пяти лет, что с неё можно было взять. К тому же, иногда с малышкой было интересно Мальвине, девочка была большой фантазёркой и в свои пять лет любила про себя сочинять всякие небылицы и рассказывать их родителям. Но в последнее время её родителям было не до историй, сочинённых маленькой дочкой, было много важной работы, и девочке ничего не оставалось, как рассказывать свои небылицы кукле Мальвине.
Ах, как же многого Пилар не знала о своей любимой кукле! А кукла тем временем вела личный дневник всей своей кукольной жизни и записывала в него и те истории, которые ей о себе рассказывала Пилар. Зачем она это делала, было неизвестно, но думаю, что Мальвина хотела сохранить их на память, ведь Пилар на тот момент ещё не умела читать и писать. Этому её научили уже в школе. Пилар и подумать не могла, что её любимая кукла Мальвина – это не Мальвина из сказки о Буратино, сбежавшая когда-то из театра Карабаса-Барабаса, не актриса кукольного театра, не кукла-игрушка, а вполне себе живое и разумное существо – маленькая и очень миленькая кукольная женщина, но с раненным сердцем. И рану эту ей нанёс отец Пилар – Фернандо Гонсалес. А вот об этом до определённого времени не знала сама Мальвина.
Однако, помимо хозяев большого дома и Пилар, были и другие, не менее интересные для Мальвины Виолетты члены этой семьи. Ведь у Фернандо Гонсалеса была ещё и старшая дочь – Кармен Гонсалес, на десять лет старше Пилар, которая на тот момент училась в колледже. На каникулы она всегда приезжала к родителям и к младшей сестрёнке, которую частенько дразнила за её особенности. Пилар с рождения была не совсем здорова. Был и ещё один член семьи не от мира сего – младший брат Фернандо – Армандо Гонсалес. С рождения у него диагностировали гипотиреоз щитовидной железы и, как следствие того, органическое поражение центральной нервной системы (ОПЦНС). К тому же, Армандо вырос карликом и существенно отставал в психическом развитии.
Надо сказать, Фернандо был весьма эгоцентричным и заносчивым человеком, явно презирающим всех бедных, больных и убогих. Как и многим представителям буржуазного сословия, ему была присуща чрезмерная гордыня и жестокость. Он угнетал своего младшего брата так же, как и всех слуг, которые работали в доме и в поместье. И не мудрено, ведь таким же был и отец Фернандо – Армандо Гонсалес старший, служивший лично самому диктатору Франко. Фернандо Гонсалес был очень горд тем, что его более дальние предки, жившие ещё в семнадцатом-восемнадцатом веках, были одни – плантаторами, а другие и вовсе пиратами.
А Армандо Гонсалесу младшему с рождения не повезло ни с братом, ни с отцом. Оба они весьма жестоко притесняли и унижали его, как могли, при каждом удобном случае. Мать Фернандо и Армандо умерла вскоре после родов младшего, и за беднягу некому было заступиться, а жена Фернандо всегда была нейтральна и никогда не вмешивалась в отношения между братьями.
На самой окраине родового поместья Гонсалес находился барак – ветхая постройка, сохранившаяся ещё со времён феодализма, где держали бедных крепостных крестьян как рабов, заставляя их работать чуть ли не целый день, по 14-16 часов. В нём без всяких элементарных удобств, в полнейшей антисанитарии, в грязи и кромешном вечном мраке коротал свои безнадёжные вечера бедный Армандо. Именно туда его определил жить старший брат, как слугу, как какого-то бомжа, как дворовую собаку определяют на проживание в собачью конуру.
И сколько бы Армандо Гонсалес ещё жил в таких условиях, одному лишь Богу известно. Но однажды его судьба коренным образом изменилась. Изменилась в тот счастливый день, когда Армандо встретил Мальвину Виолетту, в тайне от хозяев большого дома прогуливавшуюся по дорожке, выложенной по всему периметру поместья. Мальвина всегда была очень мечтательна и романтична и любила проводить время на склоне вечера за прогулками по аллейкам среди деревьев, росших на просторах огромного поместья. А в тот вечер она случайно забрела на то место, где находился ветхий, покосившийся от времени барак, в одном из окон которого очень тускло мелькал слабый огонёк керосиновой лампы, единственной во всём бараке.
‒ Интересно, ‒ подметила удивлённая кукла, ‒ кто может жить в таком доме? Если это вообще можно назвать домом… Войду-ка и посмотрю.
Но не будучи уверенной, что её радушно примут, как дорогую гостью, решила не спешить и для приличия постучалась.
‒ Простите за столь поздний визит! Здесь есть кто живой? – спросила кукла Мальвина.
‒ Один живой, наверно, всё-таки, есть... ‒ весьма приглушённо и грустно, но в то же время с некоторой иронией над самим собой и над своим положением ответил Армандо.
‒ А… Можно к Вам?
‒ Ну, заходите, коли уж пришли! – по-прежнему обречённо и безнадёжно бормотал обитатель барака.
И Мальвина, преодолевая некоторый страх перед неизвестностью, всё же вошла в сарай, где и впрямь излучала слабый свет лишь одна керосиновая лампа, висевшая буквально под самым потолком. А прямо под нею, на голом земляном полу сидел очень грустный карлик ростом, по-видимому, чуть выше куклы, посетившей его в тот необычный вечер.