Нищим попрошайкам больше не подаю. Перестала это делать лет десять назад. А подтолкнули меня к этому, сами же «голодные». Как-то ходили по улице приезжие. Не цыгане. Больше было похоже на семью с ближнего востока. Да и между собой они разговаривали на тюркском. Не знаю, как объяснить. Я из Казахстана. И слова жок, бер, нан. Понять могла. Правда, со мной, когда я вышла к калитке, женщина, просившая еду, разговаривала на ломаном русском. Плохо, но понять можно.
Просила она именно еду. Детей кормить. Просила обувь, может, есть малая. Мол, деток у них много. Любой размер можно. Я же и поверила. Забежала на кухню. Собрала пакет. Макароны, хлеб, сама пекла. Немного яиц. Половину утиной тушки. Вышла, отдала. И не поняла, отчего женщина скривилась. И спасибо как-то сказала, зло. Но пакет взяла и пошла по улице дальше. Я вышла на дорогу, посмотреть, куда пойдёт. И увидела, что попрошаек по улице человек шесть. Во все дворы стучались. После собрались все на углу, заглядывают в пакеты. Кто, что дал. Громко смеялись. Тут же бросили пакеты с продуктами и двинулись дальше. Я не поленилась, пошла свой пакет забрала. Не нужны им продукты. Они поэтому и просят малые вещи. Зная, что именно на это деньги дадут. А еду просят, чтобы разжалобить. С тех пор не подаю.
Сегодня очередные «голодные» по дворам ходили. По всей вероятности табор, где-то рядом встал. Женщины цыганки со спящими младенцами на руках. Что интересно, малыши у них всегда безмятежно спят. И не груднички уже. Я даже выходить во двор не стала. Постояла просительница. Собаку подразнила и ушла. А вот соседка, напротив, за калитку вышла. Послушала, что ей старая цыганка говорит. Да и запустила во двор. Я чуть подождала. Не выходят. Ну, думаю, окрутит сейчас бабу Тому. Нам только вчера пенсию принесли. Точно знаю, она с дедом наличкой получает. Оделась, пошла к соседке. Баба Тома и калитку закрывать не стала, так открытой и бросила. Во время я зашла. Цыганка сидела у стола на кухне, а соседка спешила к ней по коридору с кошельком.
- Тёть Тамара, здрасти! Соль есть? - Как можно громче спросила я. До бабы Томы не сразу дошёл смысл моих слов. А цыганка, поняв, что я испортила ей всё, быстро переключилась на меня.
- Ай, молодая, красивая! Дай погадаю. Есть в твоём окружении Света. Вспоминай. Есть Света, зла желает. Позолоти ручку, всё скажу. Ничего не утаю.
- Есть говорю, и Света, и Лена, и Юля. Много кого есть. Шла бы ты старая отсюда.
- Зачем так грубо? Доска гробовая над тобой. Всё вижу, всё скажу. - Затараторила старая.
- Я тебя сейчас этой доской, да по башке и перетяну. Пошла вон отсюда! - Оглядываюсь, а баба Тома в комнате спряталась. Я уж тогда и осмелела, матом на старуху. Дулю в кармане свернула, мало ли. Глаз не хороший. Мысленно стену кирпичную перед собой возвела. Вытурила нахалку.
Баба Тома благодарила потом, плакала. Деньги ведь уже понесла. И на что повелась. Дрянь какую-то вместо яйца ей показала.
Фокус такой с яйцом цыганки проделывают.
Просят у вас яйцо и чистое полотенце. Заворачивают яйцо в полотенце, шепчут чего-то, руками водят, а потом разворачивают полотенце, а там вместо яйца, что-то чёрное. Как утверждают фокусницы, это сглаз, порча. И если денег ей дадут, то она обязательно, прямо сейчас его снимет. И верят люди, и последние копейки отдают. Если бы я не зашла, осталась бы баба Тома без пенсии.
- Ты только деду моему не говори, — попросила она меня, — месяц ворчать будет. Весь мозг вынесет.
Я пообещала не говорить.
И не смотря ни на что, я цыганкам верю. Первые слова, что она говорит при встрече, всегда правда. Если заплатишь, наврут с три короба. Нельзя им платить.
А с вами были случаи, связанные с цыганами?
И подаёте ли вы попрошайкам?