Специальный корреспондент издания «В мире спорта» Александр Косяков побеседовал с Ринатом Дасаевым — знаменитым вратарём, двукратным чемпионом СССР в составе «Спартака», призёром чемпионата Европы и Олимпийских игр, лучшим вратарём мира 1988 года. О начале его футбольной карьеры в Астрахани, о травмах и о преодолении, о пути к успеху в составе красно-белых и в сборной страны, о доверии тренеров, о роли капитана, о карьере в Испании и о преемственности в подготовке вратарей, об этом и многом другом читайте в эксклюзивном интервью с Ринатом Дасаевым.
Наша встреча с героем этого интервью произошла в Академии футбольного «Спартака» имени Фёдора Черенкова. Московский «Спартак» конца 70-80-х годов прошлого века был командой, которая благодаря Черенкову, Шавло, Гаврилову, Ярцеву и многим другим не менее знаменитым футболистам, не только становилась чемпионом СССР и соперничала с киевским «Динамо», но и показывала под руководством Константина Ивановича Бескова удивительный по своей красоте, яркий и зрелищный футбол. А ворота той команды защищал человек, которого уважали во всём мире. Его имя Ринат Дасаев. Когда я попросил у своих друзей из немецкого издания Kicker, чтобы они мне нашли материалы, связанные с Дасаевым, то они в один голос сказали: «Дасаев — это легенда». У Рината Дасаева интересная биография, он выиграл много титулов, у него много званий и индивидуальных призов, его приглашали выступать за сборные мира, он поиграл за границей. Но самое важное, у него шестеро детей, о чём Ринат Файзрахманович с гордостью сказал в этом интервью. Когда мы с ним беседовали, то в его глазах я увидел грусть по тем далёким временам, когда он примерял вратарский свитер и поразило то, что в его памяти остались не только события, которые менялись в его жизни с калейдоскопической скоростью, но и слова, и фразы великих тренеров, под началом которых ему приходилось работать.
— Ринат, я хотел бы попросить начать наш разговор с того, чтобы вы сказали несколько слов о вашем партнёре, защитнике московского «Спартака» Альмире Каюмове. Так случилось, что с ним я был знаком совсем немного, а с его старшими братьями, Шамилем и Тагиром, мы играли вместе в футбол ещё 80-е годы у нас в Кунцево за команды производственных коллективов.
— Я совсем недавно смотрел наш матч 1984 года против «Локомотива» из Лейпцига на Кубок УЕФА, который мы выиграли в Москве 2:0. Тогда Альмир как раз только пришёл к нам в «Спартак», и он без раскачки не только легко влился в нашу команду, но и сразу стал попадать в стартовый состав. Его заметил в дубле Константин Иванович Бесков, нам тогда нужен был крайний защитник. Мы его сразу приняли, во всём помогали, подсказывали. О нём могу только добрые слова сказать: неуступчивый, надёжный. Да и человек он был очень хороший. Как такое могло с ним произойти, до сих пор понять не могу!
— А вы с ним часто виделись после того, как вернулись из «Севильи»? Он ведь потом судьёй стал.
— В основном мы пересекались на матчах ветеранов, много ездили, хорошо общались. А что у него в голове было, теперь никто не узнает. Светлая ему память.
— Вы родились в Астрахани, какие остались у вас воспоминания о городе вашего детства? Читал, что татары, после русских, чуть ли не вторая по численности национальность в городе, правда согласно последней переписи уже казахи вышли на второе место.
— Астрахань — это мой родной город. Там я родился, учился, начал играть в футбол. Хорошо помню, как мы мальчишками испытывали гордость за наших астраханских олимпийцев Бориса Кузнецова, олимпийского чемпиона по боксу, Юрия Суздальцева, который выиграл бронзу по плаванию на Олимпиаде в Мехико 1968 года. До моего рождения мои родители и старший брат жили в том районе, где была большая татарская диаспора. А потом уже наша семья переехала в другое место, где мы находились в основном среди русских. Мама работала в порту диспетчером, отец — на рыбзаводе. Но футбол в моей жизни был потом, а сначала родители отдали меня в секцию плавания. Я даже подавал неплохие надежды, но случилась операция на руке, заражение крови, и я полгода не занимался. Тренеры приходили домой, уговаривали, но я к занятиям плаванием больше не вернулся.
— И что дальше?
— Дальше я сидел дома, и родители решили, что мне всё-таки надо чем-то заниматься, и папа отвёл меня уже в футбольную школу «Смена», потом уже был «Волгарь».
— В те годы у вас была уверенность, что можете чего-то добиться? Чувствовали, что есть талант?
— Талант был у многих, кого отбирали тренеры, но его ещё надо было развивать. Ведь не все талантливые становятся знаменитыми. Вообще, чтобы выйти на определённый уровень, нужно много работать. Не сразу, конечно, но позже пришло понимание, что в Астрахани я надолго не задержусь. И мной, когда я играл за «Волгарь», стали интересоваться и волгоградский «Ротор», и Пятигорск, и другие команды. Но я вообще смотрю на жизнь под таким углом: чему быть, того не миновать. Не раз думал, что закончу с футболом. У меня ведь в «Волгаре» были серьёзные травмы, повреждения мениска: сначала на одной ноге, а через год на другой. Находился в глубокой депрессии, думал, что всё — конец, придётся завязывать с футболом. Но моё упорство, воля и желание помогли выбраться из этой непростой ситуации. Я ведь ещё когда мальчишкой стоял в воротах, со мной тоже нередко что-то подобное случалось. Прихожу домой с футбола в лангетке, в гипсе, а мама сразу с порога: «Всё, хватит, заканчивай». Но удалось её убедить, что футбол для меня нечто большее, чем просто увлечение.
— А что вам дал астраханский «Волгарь» в профессиональном плане?
— Вы знаете, каждая команда что-то даёт. Во-первых, ты проходишь адаптацию в мужском коллективе, что очень полезно в юном возрасте, а во-вторых, тогда я уже понял для себя, что нельзя стоять на месте, нужно постоянно совершенствовать свою игру, технику. Когда я играл в Астрахани, то смотрел еврокубки, чемпионаты мира, видел, как действовали вратари. Подметил для себя, как играет вратарь Йонгблад из «Аякса» и сборной Голландии. Он был каждый раз в движении, не застаивался на линии, постоянно выходил из ворот. Я у него многое перенял. И уже тогда мои соперники подмечали, что я играю нестандартно: много на выходах, подстраховываю защитников за штрафной площадкой.
— А потом вас позвали в «Спартак»?
— Да. И я сразу согласился. У меня вся семья болела за «Спартак» и в футболе, и в хоккее, и за ленинградский «Спартак» в баскетболе. Когда меня пригласили приехать в «Спартак», мы поехали в Москву с мамой и остановились у наших родственников. Они жили на Дмитровском шоссе. И договорились с ними, что я буду жить то в Тарасовке, то у них. Так и началась моя московская жизнь, а папа уже потом ко мне приезжал.
— Кода вы переехали в Москву, как вас встретила столица. Быстро в ней освоились?
— В самом начале, если честно, было очень тяжело. А потом потихоньку всё наладилось. Был момент, когда я хотел уехать назад, но все, кто со мной жили на базе: и Вагиз Хидиятуллин, и Серёга Шавло, и Жора Ярцев, и другие ребята меня поддержали, помогли влиться в коллектив, и родственники встретили меня хорошо, старались всё сделать, чтобы я привык к Москве. Я к ним всегда ездил, когда было немного невмоготу от новой жизни в Москве. А через год мне дали квартиру. С братом двоюродным Игорем у нас до сих пор хорошие отношения, встречаемся часто.
— На вас сразу обрушилась слава: «Спартак», чемпионство, в сборной СССР вы основной вратарь. Огонь, вода — это понятно, а как проходили через медные трубы?
— Во-первых, воспитание, которое родители дали, помогало, во-вторых, они мне привили трудолюбие, ещё двор сыграл немаловажную роль: в районе, где мы жили, было двадцать домов, все друг друга знали. Пятнадцатилетние играли с двадцатилетними вместе, потом взрослые и молодые вечером все собирались. Благодаря этому у меня такой характер и стал. Приземлённость оттуда пошла.
— Вы сразу застолбили за собой первое место в воротах сборной страны, и как-то сказали, что нельзя было допускать ляпов, а то пришлось бы сесть на лавку. А оттуда можно уже и не вылезти. Какие отношения у вас были с вашими сменщиками Владимиром Пильгуем, с которым вы выступали на олимпиаде 1980 года в Москве, с Виктором Чановым, многолетним партнёром по сборной, с другими вратарями?
— С Володей Пильгуем мы вместе к Олимпиаде готовились, в одном номере жили. Между нами были прекрасные отношения, он — мой друг, мы до сих пор видимся с ним, если есть возможность. И с Колей Гонтарем мы тогда подружились, когда нас Константин Иванович (Бесков, — прим. автора) в сборную вызвал на матч с Грецией. И с Витей Чановым никогда никаких проблем не было, и со Славой, его старшим братом, тоже. Хорошо помню, как мы со Славой Чановым встретились на отдыхе в Кисловодске и прекрасно там проводили время.
— На чемпионате мира 1990 года в Италии была ситуация, когда после поражения от Румынии Валерий Васильевич Лобановский посадил вас на скамейку, но при этом на следующие матчи с Аргентиной и Камеруном он выпустил не Виктора Чанова, который ждал своего часа долгие годы за вашей спиной, а Александра Уварова. Я тогда рад был за Уварова, он заслужил это в свои тридцать лет. Но почему, с вашей точки зрения, он так поступил?
— Скажу вам честно: это для меня тоже до сих пор непонятно. Лобановский решил тогда так. Вообще, я почувствовал, что Валерий Васильевич мыслями был уже где-то не с командой. Он тогда уже собирался в Арабские Эмираты уезжать работать. Я приехал из «Севильи» на вызов из сборной. А в товарищеских матчах не участвовал, тренировался один. Спасибо Олегу Ивановичу Романцеву, что дал возможность на базе «Спартака» в Тарасовке самостоятельно поддерживать форму. Тогда вообще непонятная ситуация была с вратарями.
— В сборной Германии в 2006 году остро встал вопрос, кто Nummer 1 в воротах, и тогда Юрген Клинсманн предпочёл Йенса Леманна Оливеру Кану, который, как и вы, имя себе сделал и лучшим признавался. У немцев всё заранее объявляют, чтобы у основного вратаря было психологическое спокойствие. А у нас разве не так?
— Я перед тем чемпионатом мира до последнего момента не знал, встану ли в ворота или нет. Я был тогда легионером, и почувствовал, что отношение к нам, легионерам, совсем другое. Это и меня касалось, и Саши Заварова.
— Обиды на Лобановского не осталось? Понятно, что неудачно тогда сыграли с румынами, но вы же вратарь опытный, могли на вторую и третью игру собраться. А он вас резко задвинул.
— Вы знаете, я Валерию Васильевичу очень благодарен и многим обязан. Он был тренером киевского «Динамо», а я играл в московском «Спартаке». Про его противостояние с Константин Ивановичем и московскими клубами давно было известно. И тем не менее, он меня на протяжении многих лет ставил в сборной в ворота, доверил капитанскую повязку. Я хорошо помню, когда мы приехали в Польшу на отборочный матч чемпионата Европы во Франции 1984 года, а несколько дней до этого, мы съездили в Вену, сыграли с австрийцами 2:2. Мне там в глаза свет попал, и я пропустил второй мяч на последней минуте. И после этого журналисты начали писать, что Дасаев, мол уже не тот, что Дасаев не в форме. И вот мы идём на тренировку, и Лобановский подзывает меня к себе и говорит: «Сегодня работаешь со мной». И он сам лично, бросив команду на второго тренера Юрия Морозова, занимался со мной час десять или час пятнадцать. Он так меня гонял, всё в темпе делалось, такая интенсивность упражнений была, что я на следующий день был готов к игре даже больше не физически, а психологически. Ведь, как это так, сам Лобановский со мной одним занимался, значит он в меня верит. Я не мог его подвести и выдал с поляками один из лучших матчей. Мы сыграли тогда 1:1.
— Но кто первым в вас поверил — так это Константин Иванович Бесков. Не так ли?
— Это не обсуждается. Благодаря Бескову я стал тем, кем я являюсь сегодня. Помню, как в матче с мадридским «Реалом» в марте 1981 года он меня поставил в рамку, почувствовал, что я волнуюсь, подозвал перед игрой, и говорит: «Ринат, извини, ничего не поделаешь, надо играть». Мне вырезали апендицит вначале года, и Бесков меня практически с больничной койки на тренировку забрал. Так вот, через полтора месяца после операции я вышел на матч с «Реалом», сыграл блестяще и отбил практически всё. Сантильяна сколько бил по воротам головой, но ничего не смог сделать. А перед матчем Хуанито (он стал потом моим другом) и немец Штилике интересовались: выйдет Дасаев после операции или нет. Уже тогда меня если не побаивались, то уважение какое-то со стороны соперников было.
— Сейчас вот видишь, как тот же Юрген Клопп, да и другие тренеры выходят после игры на поле, поздравляют своих игроков, обнимают… Это же важно, это окрыляет. У вас этого не было. Представить такое с Бесковым или Лобановским невозможно. Не так ли?
— Тогда другие времена были. И Бесков, и Лобановский делали это в раздевалке: и обнимали, и благодарили, и слова нужные для каждого находили. Сейчас все более открыты, и менталитет другой стал.
— Ринат, а что вы скажете о работе тренеров вратарей? Насколько наличие таких специалистов в команде повысило эффективность в подготовке стражей ворот и приносит ли это серьёзные плоды? Или в большей степени всё от самого вратаря зависит? У вас-то в вашу игроцкую карьеру тренеров вратарей не было.
— У нас были вторые тренеры: это и Фёдор Сергеевич Новиков, и Пётр Евгеньевич Шубин, которые мне помогали. Но всё мне давал Бесков, какие-то упражнения, плюс я сам что-то искал, вырабатывал свой стиль игры. А вообще, мы строили мою карьеру на базе тренировок Льва Ивановича Яшина, и ещё всё хорошее я брал от других вратарей и добавлял в свой тренировочный процесс. Было важно построить для меня базу, которая приносила бы результат. И конечно, важно рядом наличие тех людей, которые сами поиграли в футбол, они за счёт своего опыта могут многое подсказать и психологически правильно настроить. Я до сих пор работаю по старым советским методикам: например, вспоминаю, какие ошибки я делал, и даю соответствующие упражнения, подсказываю, чтобы их не делать, как поступить в той или иной игровой ситуации. Когда я пришёл в «Спартак», меня постоянно критиковали, что я отбиваю мячи ногами. А потом я понял, что это неэффективно, перестроился и убрал это из своих действий. Поэтому специализированные тренеры вратарей, конечно, нужны. А вообще, я скажу вам так: много вратарей прошло у меня через «Спартак», в тренировочном процессе они лучшие, раскованы и уверены в себе, но как только начинается игра, то у них пропадает психологическая устойчивость и они начинают делать ошибки на пустом месте. Нужно научиться с этим справляться, тогда сможешь чего-то добиться.
— Вы получили в 1988 году «Золотой мяч», как лучший вратарь мира, а до этого в 1987 году — «серебряный», а после этого в 1989 году – «бронзовый». Никто после вас из наших вратарей даже в тройку лучших в мире никогда не попадал. Почему вам удалось столько раз быть на вершине рейтингов?
— Я не знаю, кого мне за это благодарить: Всевышнего или судьбу. Но у меня сразу после чемпионского «Спартака» 1979 года всё пошло по восходящей. И тут дело даже не в результатах клуба или сборной, а личное участие и личный вклад. Я провёл достаточно матчей, где много выручал.
— Но согласитесь, «Золотой мяч» в 1988-м году вы получили не только за «серебро» Чемпионата Европы, но, прежде всего, за матч с Голландией, после которого тренер будущих триумфаторов Евро Ринус Михельс сказал журналистам, что мы проиграли сегодня 0:1 не сборной СССР, а Ринату Дасаеву.
— Наверное. Но поводы меня отметить были и раньше: начиная с чемпионата мира 1982 года в Испании, где я надёжно выступил и был кандидатом на лучшего вратаря мира, а выбрали тогда Дино Дзоффа. После чемпионата мира в Мексике 1986-го года я уже играл за сборную мира в Лос-Анджелесе, через год в 1987-м за сборную мира в Лондоне в матче столетия английского футбола, а ещё через год вместе с Марадоной на прощальном матче Мишеля Платини. Так что я был, как говорится, всё время на виду у мировой футбольной общественности.
— Знаменитый вратарь немецкого «Гамбурга» Ули Штайн перед финалом Кубка Чемпионов с «Ювентусом» сказал своим партнёрам по команде: «Мужики, один гол забейте, а сзади я всё возьму». В итоге так и получилось. А у вас такие похожие моменты были в карьере? Вы же много лет были капитаном и в «Спартаке», и в сборной СССР.
— Были, конечно. Всегда пытался нужные слова найти. Я вам скажу так: помимо того, что ты капитан на поле, стараешься подбодрить, подсказать, лучше всего, когда ещё и за полем ты капитан. Так что капитаном нужно быть и в игре, и до игры, и после неё. Вот у нас стал в «Спартаке» капитаном Олег Иванович Романцев, а ведь до него было всё разрозненно, там были у нас и Ловчев, и Прохоров. А Олег Иванович стал создавать коллектив единомышленников, а я у него был заместителем. Потом уже я стал капитаном и сохранял традиции. И в сборной тоже приходилось сплачивать коллектив и заступаться за ребят, говорить тому же Бескову или Лобановскому, мол с кем не бывает, если там защитники где-то не так сыграли.
— В «Севилью» поехали за деньгами или это для вас был определённый вызов?
— Больше вызов, поиграть за границей, пожить там, посмотреть. Я, Завар, Хидя, мы тогда были первыми. Это потом уже ребята после нас смогли что-то заработать.
— Много про ваш спортивный магазин говорили, который вы в «Севилье» открыли и который прогорел. Это вы действительно бизнесом решили заняться?
— Не совсем. Был период в жизни, когда хотелось мне найти там какое-то занятие.
— Когда жили в Севилье, с испанцами в основном общались?
— И с русскими, правда их немного было.
— Но согласитесь, карьера ваша в конце оказалась какой-то скомканной, если можно так выразиться. И в сборной вы закончили наверняка не так, как хотелось, и в «Севилье» не добились особых успехов.
— Ну почему, в «Севилье» я начал неплохо! Да, были завышенные ожидания от меня, но там и футбольная дисциплина хромала, защитники всё время убегали вперёд. Незнание испанского языка мне поначалу мешало, тренеры менялись. Но несмотря на всё это, мы в еврокубки пробились. Но получилось так, как получилось и добавить тут нечего. Если бы не уехал в Испанию, то поиграл бы не до тридцати пяти, а подольше. Но как говорится, от судьбы не уйдёшь. Жену там нашёл.
— Как у вас с испанским языком обстояло дело? Есть ли вообще склонность к языкам, хорошо он вам тогда давался?
— Не сразу, но начал говорить. У меня ещё в школе иностранный язык хорошо шёл, но я его просто не учил, с уроков убегал. Со мной, когда я подписал контракт, приехал переводчик, обрусевший испанец Сагасти. Он пробыл там со мной неделю, тогда в Севилью приехал «Спартак». Я играл тайм за «Севилью», тайм — за «Спартак», а потом были зимние каникулы, и мы уехали в Москву. А когда я вернулся, мне дали на месте другого переводчика, с которым мы были полгода.
— Но на поле то переводчиков не было…
— Да, непросто было поначалу. Играем с «Барселоной», все защитники вперёд понеслись, и сказать им ничего не можешь. Но я всё равно, окунувшись в языковую среду, начал всё схватывать, запоминать слова, выражения. Постепенно дело пошло.
— Вы попали в Севилью, по всем энциклопедиям, один из красивейших городов Европы. Да и вообще в Испании есть что посмотреть. Что видели, где побывали?
— Согласен, Севилья — очень красивый город. Он разделён рекой на старый и новый город. Кафедральный собор там самый большой в мире, арабские замки, дворцы, невероятно красиво. Правда было очень жарко, до +40 градусов. Мы скучали по нашей зиме, по снегу, и с семьёй на машине ездили в Гранаду, в горы, чтобы снег увидеть. На лыжах мне нельзя было кататься, так мы катались на санках, получали удовольствие. В Кордову в мечеть ездил. А так, конечно, всю Испанию проехал, весь север, Сан-Себастьян, Бильбао, Овьедо посмотрел и когда на матчи ездил, и так.
— Ещё мне хотелось пролить свет на снятие Эдуарда Васильевича Малофеева с поста главного тренера сборной перед чемпионатом мира в Мексике в 1986 году. То, что в команду взяли почти всех киевлян, которые выиграли перед этим Кубок кубков, это всем известно, но как это происходило, ведь не совсем справедливо, когда тренер вывел команду на чемпионат мира, а ему говорят: «До свидания»?
— Не соглашусь с вами. Вячеслав Иванович Колосков принял это непростое решение не на пустом месте. У него не было другого выхода, и оно было на тот момент на мой взгляд правильным. Да и время это подтвердило. Мы перед чемпионатом провалили все товарищеские игры. Четыре проиграли, а последнюю со слабой Финляндией в Москве практически за месяц до чемпионата сыграли 0:0. Малофеев, при всём уважении к нему, уже не знал, что делать в этой ситуации: кого брать, кого не брать, кого из киевлян приглашать, кого ставить на матчи.
— Поплыл?
— Поплыли все. Я был капитаном и всё это видел, и сам был в растерянности. Но было очевидно, что в таком состоянии в Мексику ехать нельзя. Сборная была разрознена. Ко мне приходили тогда ребята, не буду называть имён, и говорили, что надо что-то делать, что-то решать. Такая создалась обстановка, что единственным правильным решением было передать бразды правления Лобановскому. Киевляне были тогда на ходу, и только он своим авторитетом мог всё разрулить. В итоге так и поступили. И далеко бы дошли в этом чемпионате, если бы не судейство.
— Для Малофеева ведь это был серьёзный удар.
— Это да. Но тут ничего не поделаешь. И повторю, тогда это был единственный правильный выход из сложившейся непростой ситуации.
— Вы с ним тогда виделись, разговаривали?
— Нет. У нас был отдых. Они пришли к нам, попрощались, я имею ввиду тренерский штаб во главе с Эдуард Васильевичем, пожелали удачи, и всё.
— Я видел передачи с вашим участием на немецком телевидении, читал ваши интервью, которые вы давали немецкому журналу Кicker, Вы были знакомы с главным редактором этого журнала Карлом-Хайнцем Хайманном?
— Конечно.
— Можете что-то о нём рассказать.
— Он постоянно приезжал к нам, к Лобановскому, когда мы играли c немцами в еврокубках и со сборной Германии, и на чемпионатах мира и Европы тоже с ним пересекались. Он же по-русски говорил.
— Но на обложку Kicker в отличии от Льва Ивановича Яшина вы не попали, зато France Football вас напечатал.
— Но Хайманн был другом Льва Ивановича, а у меня во France Football все друзья, начиная с Мишеля Платини (cмеётся). Когда был чемпионат Европы во Франции, он приглашал меня на жеребьёвку отборочного турнира вместе с другими знаменитыми вратарями. Вы знаете, когда я стоял на сцене и вынимал шары, то рядом со мной были и Жан-Мари Пфафф, и Дино Дзофф, и Петер Шмейхель, и Ханс ван Брокелен. И я подумал, как же так, как же мне удалось стать лучшим среди них, испытал гордость, что стал продолжателем традиций наших вратарей, и, конечно, Льва Ивановича Яшина. А вообще, я много хороших вратарей видел, общался и с Шумахером, и с Дзенгой, или взять того же бразильца Таффарела. Он был лучший, я его просто обожал. Я когда увидел его в игре, то сразу удивился: да у него советский стиль, на ленточке не стоит, постоянно выходит из ворот. До него никто в Бразилии так не играл. Это потом уже был Дида. Когда я его увидел, он был выше меня на голову, тоже что-то пытался такое сделать. Но Таффарел меня тогда приятно удивил.
— А с кем из немецких футболистов были близко знакомы?
— С Пьером Литтбарски, с Тони Шумахером, с Кальтцем, с Бригелем, с тем же Пфаффом, хотя он и бельгиец, с австрийцем Тони Польстером до сих пор иногда общаемся, с ним я играл за «Севилью». С Платини очень тёплые отношения, хорошо знаком с Джанни Инфантино, я его хорошо знал лично ещё задолго до того, как он стал президентом ФИФА.
— Ринат, можете мне назвать десять футболистов, с которыми вам было комфортно играть, с которыми были хорошие отношения или в сборной СССР, или в «Спартаке»?
— Вы знаете, назвать вам десять человек я не смогу. У меня их столько было в жизни! Слава Богу, ещё многие живы. А если вдруг забуду кого…
— Ну, например, Хидиятуллин, Демьяненко…
— Да, нет, мне тут нужно обязательно и испанцев вспомнить, и киевлян: Олега Блохина, Лёху Буряка, Володю Бессонова, да и «Спартак» тоже: Олега Романцева, Серёгу Шавло, Георгия Александровича Ярцева, которого нет уже с нами, Серёгу Родионова, Бориса Позднякова, мы до сих пор все дружим. Да тут весь «Спартак» 80-х и Киев можно назвать, и грузин: того же Сашу Чивадзе, Давида Кипиани, Тенгиза Сулаквелидзе, а ещё Хорика Оганесяна и многих других. И с Алейниковым у меня были хорошие отношения, и с Гоцмановым. Нет, никаких десяти футболистов называть не буду.
— Я всё понял, с вами было легко всем, и вы сами человек коммуникабельный, ко всем хорошо относились. Вы когда-то говорили, что хотите стать главным тренером, не получилось?
— Хотелось, но не получилось. Что тут поделать.
— А у Станислава Черчесова получилось?
— Я рад, что человек нашёл себя в тренерской профессии. Выиграл и с польской «Легией», и с венгерским «Ференцварошем». Пусть это не такие сильные чемпионаты, но наш чемпионат тоже не очень-то сильный сейчас. Стас и со сборной чего-то достиг. Мы вообще рады: и я, и Олег Иванович Романцев, когда работают наши тренеры. Но единственный им совет: вот, допустим, тренируют наши ребята, а они были в командах у Романцева, у Сёмина, у Газзаева, так берите их работу за основу, ведь они в свою очередь тренировались у Бескова, у Севидова, у Симоняна, у Лобановского. Должна быть преемственность. Нужно растить свою плеяду наших тренеров. Не надо ничего выдумывать, за вас всё уже выдумали.
— У моего знакомого испанского журналиста русская жена и трое сыновей, когда я его спросил, за кого болели его сыновья во время чемпионата мира в Москве, когда Россия играла с Испанией, он мне сходу ответил, что, конечно, за Испанию. А ваши дети тогда за кого болели?
— Мои -за Россию. Девочки, Беатрис и Алия, спокойно к футболу относятся, а ребята, Мигель и Салим, те за Россию. А если Испания с кем-то другим играет, то они за Испанию, конечно, болеют. Когда я в 2004 году помогал Георгию Ярцеву на чемпионате Европы в Португалии, и был матч с Испанией, то к нам приезжала моя вторая жена Мария с детьми. И конечно они все за меня болели, и за Россию естественно.
— У вас шестеро детей?
— Да.
— А две дочери у вас от первого брака. Насколько я знаю, с гимнасткой Неллей Гаас: Эльмира и Кристина. Вы общаетесь с ними?
— Раньше, когда я жил в Испании, встречался с детьми часто, приезжал в Сарагосу. Нелли туда с ними переехала, выучила язык, открыла там потом гимнастическую школу. Она немка, родители её потом, когда уже можно стало, переехали жить из Казахстана в Германию. А с девочками, если честно, я уже давно не разговаривал, прошёл какой-то период, а теперь боюсь, а вдруг скажут: «Почему пропал?». Упустил я момент, и теперь есть боязнь, вдруг будет отчуждение или неприятие. А пообщаться с ними я бы, конечно, очень хотел.
— Тогда пожелаю, чтобы со всеми вашими детьми и с вашей женой Марией всё у вас было замечательно.
— Спасибо.
Текст: Александр Косяков.
Заглавное фото: из личного архива Рината Дасаева.
Фото: из личного архива Рината Дасаева, Олег Бухарев, Александр Косяков и kicker.de
Подписывайтесь на наш канал. Не забудьте поставить лайк.
Много интересной информации из мира спорта читайте на страницах наших ресурсов.
Сотрудничество: info@vmsport.ru
Сайт vmsport.ru/
Группа ВКонтакте vk.com/vmsportru
Яндекс Дзен dzen.ru/vmsport.ru
Telegram: t.me/vmsport