КЛЕННИК, Курганский сельсовет. Сальвина Ивановна ПАШКЕВИЧ родом из Кленника. Она появилась на свет 3 июня 1934 года. Красивое имя со значением «приносящая радость» дала ей мама. Только вот радости в детстве знала она немного.
– Во время войны в нашем доме поселилась семья партизана. Люди эти пришли из-под Борисова, – вспоминает старожил Кленника. – Через три дома от нас тайно изготавливали оружие. Мой папа был хорошим сапожником и по распоряжению партизан стал жить в Замостье, где шил для них обувь. В 1942 году доктор из Потичево Михаил Михейчик привез к нам раненого летчика и попросил маму его выходить. Помню, был он сильно обгоревший, накрывали его одной простыней из-за жары. Летчик у нас поправился и ушел. После войны в сельсовет доставили письмо, в котором этот человек благодарил всех, кто ему помогал.
В тот же год в нашей деревне сожгли два партизанских дома на улице Ленинской. А потом расстреляли семью, заболевшую тифом.
Как-то вместе с беженцами из Смоленска появились у нас две женщины-еврейки. У одной детей не было, а у второй были две девочки: 7 лет и годовалая малышка. Со старшей мы подружились, иногда она у нас оставалась на ночь. А младшая всегда была вместе с мамой. Однажды в дом, где поселили женщину, ворвался полицай, схватил малышку за руку, вынес на крыльцо, бросил в борозду и выстрелил. А ее маму повесили на кладбищенском дереве. Как сейчас помню венские каблучки ее туфелек, тоненькое пальтишко и какой-то шарфик на голове…
Когда начались морозы, немцы собрали мужчин и согнали их в клуб. А нас, детей, – в школу. Людей было много: из Кленника, Заболотья, Стриева, Астошонок, Юровки и Журавка. Так нас продержали трое суток. Я помню старшую еврейскую девочку. Она лежала на возвышении, чем-то прикрытая. Больше я ее не видела.
12 апреля 1943 года погибла моя мама. А потом папа заболел тифом. Из Замостья его привез врач Михаил Михейчик. Нашим квартирантам он рассказал, как правильно ухаживать за отцом, чтобы не заразиться. «Ставьте чугуны, кипятите постельное белье и всю одежду, высушивайте. Не будет вшей – никто из вас не заболеет».
Так и случилось. Никто не заразился, даже я, спавшая рядом с папой. Чтобы он быстрее поправился, семья Иосифа Колядки давала нам молоко. Помню, чуть отопьет, а остальное отдает мне. Потом папа забрал меня с собой в Замостье, где мы жили в землянке. Оттуда мы иногда приходили домой. К тому времени наши квартиранты уже уехали. Соседи уговорили папу не водить меня с одного места на другое, а оставить с односельчанкой Олимпиадой Гуринович, которая замуж так и не вышла. Однажды вечером он привел в дом эту женщину, а сам ушел в лес к партизанам.
«Красные» пришли к нам в 1944 году. Я не забыла, как мы бежали к ним на встречу с букетами полевых цветов. Мужчинам, которые были в партизанах, пришли повестки в действующую армию. Забрали и папу. Помню, как поцеловал меня на прощание, как я уткнулась в его щеку, и она была мокрая от моих слез… Папа погиб в сентябре 1944 года где-то под Вильнюсом.
Моя вторая мама относилась ко мне хорошо. В школу я пошла уже после войны, а когда окончила ее, наша односельчанка по фамилии Кудина забрала меня в Минск и устроила работать проводницей. Взяла меня и еще одну девочку. Пока учились, мы ютились в одной комнате вместе с ее сыновьями. Мальчики уступали нам свои кровати, а сами спали на полу. Говорят, Бог хранит сироту. Наверное, это так, потому что люди мне встречались очень хорошие.
Сейчас я уже не вижу, и мне во всем помогает дочь Тамара. Когда тепло, мы находимся в Кленнике, а как похолодает, перебираемся в Минск.
Знаете, люди сейчас живут на широкую ногу. Когда я начинала работать, корила себя за то, что не могла сдержаться, покупала себе булочку к чаю. А сейчас всего вдоволь, ем хлеб, какой только захочу. А раньше ничего не хватало…