Среди тех, кто прославил Россию на ниве искусства (писателей, композиторов, кинематографистов) не так уж мало людей, носивших, в какой-то период своей жизни, военную форму. Всем известно, что военными были М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой, А. И. Полежаев, А.П. Гайдар, В. П. Некрасов, А. И. Солженицын. Композитор Н. А. Римский-Корсаков был военным моряком. Ф. М. Достоевский с 1837 по 1843 гг обучался в Главном Инженерном училище, откуда выпущен в Петербургскую полевую инженерную команду в чине инженер-подпоручика. 19 Октября 1844 г. он вышел в отставку в чине поручика. После ареста по делу петрашевцев и отбытия каторги, с 1854 по 1856 гг служил рядовым, потом унтер-офицером в 7-м Сибирском линейном батальоне. Произведён в прапорщики и вскоре вышел в отставку. Можно упомянуть, так же нашего современника Захара Прилепина, бывшего ОМОНовца, писателя, командира добровольческого батальона. Но мне, в первую очередь, хочется вспомнить о тех, кто менее известен или чья военная служба осталась в “тени” их последующих достижений в искусстве или на государственном и общественном поприще. И открыть этот ряд однозначно должен “ Первый российский пиит”, предтеча “ Нашего всего” – Гавриил Романович Державин.
…Старик Державин нас заметил
И в гроб сходя, благословил…
… На портретах Гавриила Романыча изображают, обычно, либо в красном мундире сенатора:
Либо в синем Санкт-Петербургской губернии:
Или коричневом - Таврической губернии:
Но не все знают, что в молодости ему довелось носить и зелёный мундир лейб-гвардии Преображенского полка. Но обо всём по порядку…
Род Державиных происходил от знатного татарина, мурзы Багрима, в середине пятнадцатого века поступившего на службу к московскому князю Василию III Темному (Любопытно, что многие русские дворянские роды имеют татарское происхождение). Один из его потомков получил прозвище «Держава», он и стал родоначальником семейства Державиных. Сам Гавриил Романович, родившийся 14 Июля 1743 г в небольшом имении близ Казани, принадлежал к обедневшей линии рода. Его отец, Роман Николаевич дослужился до чина подполковника Оренбургского корпуса и умер от чахотки в 1754 г, когда Гавриилу было 11 лет. Состояния он не оставил и семья, после его смерти оказалась в отчаянном положении.
Тем не менее мать Державина – Фёкла Андреевна сумела дать детям начальное образование, необходимое для поступления на военную службу. Грамоте Гавриила и его младшего брата Андрея обучили местные дьячки, а затем мальчики поступили в Оренбурге в местную школу, открытую бывшим каторжанином, немцем Йозефом Розе. В 1759 г. в Казани открылась гимназия и Фёкла Андреевна тут же устроила сыновей в это учебное заведение. Гавриил Романович стал там одним из первых учеников и директор гимназии Верёвкин часто привлекал его в помощники, в частности при собирании древностей на развалинах крепости Булгар. Однако завершить образование Державину было не суждено. Ещё в 1760 г. он был зачислен в Петербургский Инженерный корпус, куда должен был поступить по окончании гимназии, но произошла какая-то путаница и в Феврале 1762 г. Гавриил получил предписание явиться на службу в Лейб-гвардии Преображенский полк. Едва наскребя нужную сумму на дорогу восемнадцатилетний Державин отбыл в Петербург, куда и прибыл в Марте 1762 г. и был зачислен в 3-ю мушкетёрскую роту рядовым.
На русском престоле в тот момент находился император Пётр III (урождённый Карл Петер Ульрих герцог Голштейн-Готторпский) – ярый пруссофил и поклонник Фридриха Великого он решил перестроить русскую армию на немецкий лад, а начать, как водиться, с обмундирования в форму прусского образца. Так, как царствовал Пётр недолго, переобмундировать успели только гвардию. Таким образом, поступив в полк Державин одел тёмно-зелёный мундир прусского покроя, с красной отделкой и треугольную шляпу мушкетёра. Началась его военная служба.
Гвардейские солдаты-дворяне обычно снимали квартиру в городе, являясь в полк только для несения службы, но у Державина не было на это денег, и он вынужден был жить в казарме, с солдатами набранными из крестьян. Впрочем, он довольно быстро нашёл с ними общий язык, стал писать неграмотным солдатам письма родственникам и снабжать их небольшими суммами (в один-два рубля). Они же, в благодарность, соглашались выполнять за него “неблагородные” общественные работы (вроде разгрузки провианта и дров, расчистки плаца от снега, посыпки его песком и т.д.). Тем не менее, служба - строевые учения, смотры, парады и хождения в караул занимали почти всё свободное время, и только после отбоя он мог, наконец, предаваться любимому занятию – чтению и первым опытам стихосложения. Именно тогда Державин переложил на рифму “ площадные побасенки о каждом гвардейском полку”, положив начало, так называемому “Журавлю”. Надо сказать, что авторитет Гавриила Романовича среди солдат его роты так возрос, что они избрали его казначеем и доверили артельные суммы.
Вскоре Державин случайно встретился с бывшим учителем Казанской гимназии Хельтерхофом. Тот, сожалея о том, что один из лучших его учеников, вынужден тянуть лямку солдатской службы, вызвался похлопотать у императора Петра III, весьма благосклонного к немцам, о переводе Гавриила Романовича офицером в Голштинский корпус в России. Однако свершившийся вскоре переворот помешал осуществлению этих планов. Сам Державин считал это “даром Провидения”, о чём неоднократно упоминал.
28 Июня Державин, вместе со своим полком прибыл к Зимнему дворцу, вокруг которого расположились уже семёновцы и измайловцы (преображенцам позже пеняли, что они прибыли к дворцу самыми последними и вообще якобы заняли выжидательную позицию). Здесь полки приняли присягу новой императрице, вечером выступили вместе с ней в Петергоф, а утром вернулись в Петербург. Впрочем, сам Державин, по его словам, не зная всех обстоятельств, не сочувствовал ни той, ни другой стороне. К тому же накануне у него украли артельные деньги и этот “неприятный случай сделал его совсем невнимательным к вещам посторонним’’. (Вор, вскоре был найден товарищами Гавриил Романовича и деньги возвращены).
В Августе Державин, вместе с полком прибыл в Москву, на коронацию императрицы. Гвардейцы в то время ещё носили форму выданную при Петре III – “кургузый мундир голштинского покроя, с золотыми петлицами, с камзолом и брюками из жёлтого сукна; на затылке красовалась толстая прусская коса, выгнутая дугою, а подле ушей, как грибы торчали букли, слепленные густой сальной помадой.”
После коронации, состоявшейся 22 Сентября, Екатерина задержалась в Москве. И как-то стоя на часах в здании Сената в Кремле Державин, наряду с другими удостоился чести поцеловать руку явившейся туда императрице. Вряд ли ей в тот момент приходило в голову, что этот бравый преображенец её будущий статс-секретарь и сенатор. В середине Июня 1763 г. двор и гвардия вернулись в Петербург.
Нередко Державину приходилось исполнять обязанности вестового, разнося на квартиры офицерам его роты отданные с вечера приказы. Как-то ещё в Москве, на Пресне, его атаковала стая бродячих собак, и он был вынужден отбиваться от них тесаком. В другой раз произошёл комичный, но в то же время грустный эпизод: в одной роте с Державиным служил прапорщик князь Ф.А.Козловский – талантливый стихотворец, которому сам Гаврила Романович впоследствии отдавал должное как поэту. Однажды Державин доставил ему донесение в тот момент, когда он читал другому известному литератору – В. И. Майкову какую-то трагедию. Отдав пакет вестовой задержался в дверях, что бы послушать. Но Козловский сказал ему: “Ступай братец. Что тебе здесь понапрасну зевать? Ты же всё равно ничего в этом не смыслишь.” И поэт вынужден был удалиться. Этот Козловский позже погиб в Чесменском сражении.
Возможно, именно последний эпизод вынудил Державина, до этого избегавшего “искательства’’, написать письмо своему командиру графу А. Г. Орлову, с просьбой о повышении. Письмо возымело действие, и он был произведён в капралы, а вскоре получил годовой отпуск на родину – в Казань
Путешествие оказалось наполнено приключениями: при переправе через Клязьму у Державина возникла ссора с перевозчиками, которые угрозами хотели получить с него плату более высокую, чем было оговорено ранее. Наш герой схватил ружьё и хотел выстрелить в них, но оно осеклось. Впрочем, нужное действие решительность Державина оказала, и конфликт был улажен полюбовно.
Вместе с Гавриилом в Казань ехали сослуживец его – капрал Аристов и “ молодая, прекрасная собой девица, имевшая любовную связь с бывшим директором Казанской гимназии Верёвкиным. В путешествии, будучи беспрестанно с нею и обходясь попросту, Державин живостью своей и разговорами, так ей понравился, что товарищ, сколько ему ни завидовал и какие не делал препятствия, не мог помешать “соединению их пламени”. Приехав в Казань, он желал чаще видеться со своею красавицей, но будучи небольшого чина и небогат, не преуспел в своих стараниях. Она жила у Верёвкина под одной крышей с его женой…”
Однако долго гулять Державину не пришлось: как-то в конце Сентября по поручению матери он выехал в Оренбургскую губернию. По дороге у кибитки сломалось колесо. Пока его чинили, Державин решил “побродить с ружьишком” и наткнулся у реки на стадо кабанов. Здоровенный секач атаковал его и разорвал Гавриилу Романовичу лодыжку, но был тут же убит выстрелом в упор. Весь оставшийся отпуск Державин провёл в постели, залечивая рану. Когда он совершенно поправился подошло время возвращаться в Петербург…
Продолжение следует…