Макс Вебер о социальном действии христиан
Как и сто лет назад, книга Макса Вебера учит находить религиозную мотивацию для эффективного труда на благо родины.
Совсем краткий курс
В том, что на рубеже XIX–XX вв. подметили марксисты (насчет эксплуатации народа, смены общественных формаций, империализма как последней стадии капитализма и т. д.), было много верного. Теоретики марксизма, не будучи пролетариями, назначили пролетариат на роль гегемона истории, провозгласили необходимость классовой борьбы на уничтожение и пообещали новый рай – коммунизм. Марксисты разоблачили религию как “опиум для народа”, как ложное компенсаторное средство для угнетенных.
Проглядели марксисты лишь одно: что по вечерам в миллионах протестантских домов разного достатка в Северной Европе и США отцы семейств с Библией в руках тихо объясняли своим детям, что такое хорошо и что такое плохо и почему надо выполнять заповеди Божии (Голливуд, увы, фильмов на эту тему не снимал). Потому что никакие экономические теории и ноу-хау сами по себе ничего не значат, если у народа нет изначальных этических ценностей, которые принимаются на веру и необходимость которых наука доказать не в состоянии – добро и зло, как известно, не научные категории. Именно благодаря этим ценностям классовые конфликты, которых Запад тоже не избежал, не оказались для него смертельными, и социальное развитие общества шло эволюционно.
Марксистские режимы, напротив, повсеместно и с видимой закономерностью несли народам несчастья. После краткого периода эйфории и даже некоторого народного энтузиазма, иногда не сразу, по прошествии времени, “почему-то” происходило всегда одно и то же: возвращение к анархии с последующей диктатурой, вождизм, тотальная коррупция, самодурство, шариковщина и ложь, пронизывающая все сферы жизни.
Выяснилось, что марксисты были правы в деталях, но ошиблись в главном. Без осознанного примата духовного начала над материальным, без веры, без волевых усилий, направляющих общество в сторону этических ценностей, и чечевичной похлебки на всех не хватит, а уж о всеобщем благосостоянии и говорить не приходится.
Атеизм-материализм учил, что главное – материя, товары, и для их создания нужно развивать средства производства и производственные отношения... и одновременно быть альтруистом, то есть идеалистом. Такой мировоззренческий мутант оказывался нежизнеспособным, так как был противен природе человека. Ведь материалист – это извращенный идеалист. Не получится верить в материю и при этом жить по заповедям Божиим. Рано или поздно устанавливается связь между образом мысли и образом поведения. По законам духовной природы человека и общества для избравших марксизм наступало не изобилие, а обнищание (вопреки теории, материя в виде товаров исчезала с прилавков).
А все потому, что квазинаучная теория была построена на ложной предпосылке примата материального начала над духовным. Чтобы залатать прорехи теории, привлекали диалектику, лукавый релятивизм и прочее идеологическое трюкачество. Но никакие заклинания и целых три закона диалектики не помогали. Выяснилось также, что невульгарного материализма не бывает. Существуют законы физические и законы духовные. Отказавшись от свободы ради чечевичной похлебки материализма, коммунизм подписал себе смертный приговор, оказался настоящим “цианистым калием для народа”. Он все еще теплится на Западе в умах некоторых кокетничающих левизной профессоров, но это уже вторичный субкультурный эффект – не более того. В Северную Корею, например, этих профессоров никакими коврижками уже не заманишь.
Дух первичен – материя вторична
Главный принцип экономического развития лежит в этической сфере, которая, как известно, тесно связана с моральными ценностями, то есть с верой, мировоззрением, жизненной ориентацией в целом. Люди очень разные: один ради денег мать родную не пожалеет, другой готов пожертвовать собой за свои принципы. Оказывается, вера в Бога – не только утешение для сирых и убогих, но и мощный побуждающий фактор для сильных. Как писал Макс Вебер в начале своей книги, “стремление к наибольшей денежной выгоде само по себе не имеет ничего общего с капитализмом”.
Этой книге Вебера – “Протестантская этика и дух капитализма” (“Die protestantische Ethik und der Geist des Kapitalismus”), самому известному социологическому трактату, в этом году исполняется 101 год. Его гипотеза стала серьезной альтернативой модному в то время марксизму, привлекавшему неглубокие умы своей простотой и псевдоочевидностью. По Веберу – все иначе, сложнее. Христианство, убеждает он, может быть мотивирующим фактором в активной жизнедеятельности. Вебер предложил идею: именно христианство в его протестантской разновидности сделало возможным появление современного капитализма, положившего начало обществу всеобщего благоденствия, куда сегодня стремятся люди со всего мира. В центре внимания Вебера – протестантизм со всем его моральным, волевым и аскетическим пафосом. Это светское христианство людей твердой морали, вынесших строгость моральных принципов из монастырей – в мир. И созидание благополучия мира стало восприниматься ими как сверхзадача христианина.
Кроме того, кальвинистская доктрина предопределения побуждала верующих демонстрировать свою богоизбранность успешной предпринимательской деятельностью, умножением благ земных. Отсюда – знаменитая трудовая этика протестантизма, в наибольшей степени развитая в кальвинизме (современное реформатство). Важно также, что усердный труд в любой сфере стал цениться сам по себе, а не только по его результатам. Были важны именно волевые усилия в этом направлении. Труд стал пониматься как христианский долг, а вся жизнь – как служение высшему началу – Христу.
Осознавшие себя спасенными, освобожденными от греха Христом, благодарные христиане развили небывалую энергию творчества, что, по Веберу, и создало современное западное общество. Было преодолено аристотелевско-средневековое учение о том, что человеку не следует приобретать больше богатства, чем это необходимо для достойной жизни, следует лишь достойно вписываться в универсум. Избыточность творческой энергии христиан, а не их корысть – вот что породило США (это самый яркий пример), которые, в свою очередь, помогли послевоенным Германии, Японии, Южной Корее и другим “юго-восточным тиграм”.
Какое христианство лучше?
Могут спросить: разве христианство не везде одинаково? Выясняется, что нет. Самые развитые страны – протестантские, менее развитые – католические, еще менее – православные. Вера тесно связана с мировоззрением, которое определяет уклад, стиль жизни. Какова вера – такова и жизнь. Согласно М. Веберу, на Западе произошло счастливое соединение традиционных, библейских этических ценностей с культурой рационального осмысления проблем, и это сочетание породило социальные действия, направленные на достижение общего блага. Рациональная методология была известна и в других странах, а основные этические заповеди мировых религий примерно одинаковы – но в западном христианстве были две важные особенности: иное, более персоналистическое понимание личности (отсюда – важность прав человека) и иной, более универсальный тип рациональности. Это благоприятное сочетание и создало на библейской основе знаменитую протестантскую этику.
У католиков уважение к личности, сотворенной по образу и подобию Божию, – на особом месте; у них есть философия неотомизма, универсальной рационализации; выработана изощренная правовая и иная культура; католические монастыри дали Европе университеты и множество ученых. Однако психология гармоничного вписывания в универсум недостаточно побуждала католиков к избыточной, как им представлялось, творческой деятельности. Следует сказать, что современные католики многому научились у протестантов, провели мягкую реформацию на Втором Ватиканском Соборе (1962–1965), развили социальную доктрину, посвящают целые конференции осмыслению духовных оснований и мотиваций труда.
В православии рациональная методология отсутствует (вместе с соответствующей философией), богословских факультетов в российских университетах не было, концепции социального действия (термин М. Вебера) также нет. Библейские ценности, таким образом, “повисают в воздухе”, их хватает в лучшем случае на личную аскезу и храмовое благочестие, что со светским трудом, в миру, никак не связано.
В 2000 г. Русская православная церковь приняла Социальную доктрину (см. “ИиЖ” № 2/01. – Ред.), не хватает лишь механизма, который привел бы эту доктрину в действие. Одних деклараций недостаточно, чтобы от созерцательного типа духовности перейти к деятельному. Труднее всего найти религиозную мотивацию для светской деятельности. В православных монастырях трудовая этика часто не уступает протестантской. Проблема в том, чтобы и работу в миру христиане понимали как призвание от Бога. Кое-какие положительные сдвиги, конечно, имеются. В некоторых университетах стали образовываться теологические факультеты, но сдвиги в общественном сознании, как известно, происходят медленно.
Эта тема более чем актуальна для России, ведь она на одном из первых мест в мире по преступности, коррупции, убийствам и абортам, которые тоже – убийство. А по уровню благосостояния – на одном из последних мест. Все это не случайно – по степени атеизации населения наша страна, увы, “впереди планеты всей”.
Человек, единственное существо, способное поднять взор к небу, сотворен по образу и подобию Бога, значит, наделен свободной волей, разумом, стремлением к добру. Человек несет ответственность за творение, за окружающий его мир. Если он осознает себя в таком качестве, то создаст и трудовую этику, и благоустроит мир вокруг себя.
Обобщим: материализм как социальная философия ведет к обнищанию; идеализм же в форме, например, протестантизма – к экономическому развитию, что и доказывает Вебер. Так же считал и прот. Сергий Булгаков, называя такой идеализм деятельным.
Конечно, христианство – это более, чем идеализм. С философской точки зрения – это персонифицированный идеализм. С мистической – это укрепляющая людей благодать. Увидеть связь между верой во Христа и честным и интенсивным трудом не так легко. Макс Вебер эту связь увидел. Поэтому нелишне и нам сегодня обратиться к поучительной книге Макса Вебера.
Игумен Вениамин (Новик),
журнал “Вера и общество”