Я открыл глаза, на меня смотрят около пятидесяти человек. Прилично одеты, с просветленными лицами.
– Добро пожаловать! – Сказали мне почти хором.
Я зачем-то потер свою грудь. Спросил:
– Где я?
– Ты в нашем клубе. – Ответил мне улыбающийся человек, лет тридцати, который стоял ближе ко мне. Он представился: – Я Сойкин.
Мне протянули стакан воды. Я смочил горло. И продолжил всматриваться в эти лица. Гадал – кто же это такие? Людей было поистине много. Помещение, в котором мы находились, было просторным, уютным и напоминало какой-то английский паб, с коричневой мебелью и высоким потолком. У дальней стены была винтовая лестница, ведущая наверх. Слева барная стойка, позади меня дверь, на которой висела табличка «закрыто».
Улыбчивый Сойкин сказал:
– Ты попаданец, ты попал к нам, сюда… и… возможно, навсегда.
– Что? – Я зажмурился, словно пытаясь проснуться. Открыл глаза, но счастливое лицо Сойкина не исчезло.
Почти все, по одному, поочередно, и крайне организованно подергали меня за ослабшую руку. Люди представлялись. Словом, познакомились. А потом разошлись по своим столам. Кто выпивал, кто читал газету. Какая-то парочка резалась в карты.
Позади Сойкина стоял самый старый, и, судя по манере себя держать, самый уважаемый здесь человек. Седая борода и волосы до плеч. На носу очки, лицо было доброе, а вот глаза с прищуром, словно выискивали везде подвох. Он один меня никак не поприветствовал.
Мне было дурно. Я попросил еще воды. Глотнул и опять спросил:
– Где я?
– Ты в литературном клубе, в клубе писателей. – Спокойным голосом отозвался Сойкин.
Бородач, тот, что стоял позади Сойкина, все буравил меня взглядом, потом дал задание Сойкину посвятить меня в курс дела. Когда он отошел, Сойкин шепотом пояснил:
– Это Марков, именитый писатель. Самый уважаемый тут. Это он написал романы «Река» и «Синий разрыв».
– А-а. – Мотнул я головой.
Сойкин продолжил объяснять:
– Ты попал в клуб писателей… Ты только не нервничай. Тебе скоро все станет понятно.
Я недопонимал и посмотрел на него искоса.
– А почему я должен нервничать?
– Мы, все, кто здесь есть, попали, как и ты. Поэтому мы уже знаем, как бывает, знаем, что испытывает человек на твоем месте. Поэтому я тебя заранее предупреждаю…
Я недоверчиво приподнял брови. Сойкин улыбнулся.
– Мы все попали сюда так же, как и ты, против своей воли. Никто ничего не помнит, не знает, так что поспокойней… ты такой не один. Мы все через это прошли. Все эти люди, вокруг нас, это писатели. – Сойкин провел рукой и сказал по слогам. – Видишь? Ты не вызываешь у них особого интереса, потому что сюда регулярно попадают очередные участники.
Я сделал вид, что внимательно слушаю. А сам подумал: – Давай, давай, неси чепуху. – И с важным видом спросил:
– Я участник? Участник в чем?
– А-а-а – Счастливо усмехнулся Сойкин, радуясь тому, что я начал въезжать в тему. Он охотливо забормотал. – Это как раз здесь самое интересное. Мы тут не просто так, у нас дилемма кое-какая. Пока мы ее не решим, мы не можем отсюда выбраться. – Он указал на стену, за барной стойкой – Видишь, там висит доска?
Я огляделся. Доска, на которой пишут меню и объявления, была там, куда указал Сойкин. На ней было что-то написано мелом. Сойкин пояснил:
– Там задание. Тот, кто нас тут собрал, дал одно задание. Всего одно, но, к сожалению, невыполнимое.
Во мне промелькнул интерес, я быстро спросил:
– Какое задание?
– Ты, конечно же, писатель? Сюда попадают только писатели.
– Да. – Я кивнул. А сам подумал – Ты обо мне все знаешь. Это какой-то розыгрыш, не иначе.
– Вот… – Продолжил Сойкин – Мы все здесь писатели. И место это – клуб писателей. Мы сюда попадаем неизвестно по какому принципу. Ничего не помним толком. Бац! И мы здесь. А выбраться отсюда никак. Одна дверь, и та закрыта. Как ни старались мы ее взломать, ничего не выходит. Рыть тоннели тоже бес толку. Так что, не выбраться отсюда.
Я понимающе, картинно моргнул, мол, понимаю. Глотнул воды и с нетерпением спросил:
– А задание-то какое?
– Каждый из нас должен создать произведение. И когда будет написано лучшее, нас всех отпустят.
– Ха! – Я возликовал – И все? И что, никто из вас не написал что-либо достойное? Тот именитый драматург Марков, например.
Сойкин смутился:
– Тебе надо будет написать произведение.
– А ты? – Спросил я строгим голосом – Уже написал свое?
– Я? Давно уже. – Сойкин махнул рукой.
– Что? Не зашло?
– Да. – Скорбно вздохнул Сойкин – Каждый, из здесь присутствующих, писал свой рассказ. Но ни разу единогласно не было принято решение.
Мне это надоело, и я засмеялся. Сойкин удивленно на меня посмотрел.
– Хватит. – Отрезал я, не переставая улыбаться – Получше ничего придумать не могли?
– Что? – Сойкин хлопнул глазами.
– Разыгрываете? Да? В какой-то передаче я тебя видел. Ты актер, да? Как вы сделали, что я не помню ничего? А? Как я попал сюда? М-м-м… Подлили мне что-то? Ладно, где мои друзья? Выходите!!! Хорош! Можно заканчивать балаган. Придумали же – чтоб выйти на свободу, надо написать произведение! Чушь какая.
Мужики поглядывали на меня без интереса. Кто-то тихо ворчал. Из дальнего угла, где сидели картежники, послышалось – какой козырь? Я быстро кинул на них взгляд. И отметил: – Хорошие актеры… И, вообще, это какой-то очень странный розыгрыш.
Сойкин поджал губы и доброжелательно на меня поглядывал. Я встал и подошел к входной двери. Заперта. Прошел вдоль стойки, заглянул за нее. Походил среди столов. Один писатель мне посоветовал: – Не дури, не дури, парень. Все мы здесь гости.
Я закивал и зло улыбнулся.
-А лестница куда ведет? – Спросил я Сойкина – А вот эта дверь?
– Лестница на верх, там комнаты. А эта дверь в парк.
– В парк? – Обрадовался я. Вот она, свобода. А то удумали игры со мной играть.
Я открыл дверь и выскочил на улицу. Пять на пять, квадратный, асфальтированный участок, четырехметровый забор. Голубое небо без облаков, вполне настоящее. И только одно дерево, и одна лавочка – Вот это парк!
Сойкин вышел вслед за мной.
– Ну, когда ты сидишь безвылазно в одном здании, это кажется парком.
Я закивал головой.
– Секта, да, какая то?
– Успокойся. – Сказал мне Сойкин, пойдем я тебе кое-что покажу, чтоб развеять твои сомнения.
Я покорно пошел, но недоверия было во мне предостаточно.
– Садись.
Я сел. Сойкин сел напротив меня. Скомандовал: – Кофе!
Откуда ни возьмись, буквально из воздуха, появилась чашка с блюдцем.
– Сыр!
Появилась тарелка с тонко нарезанными кусочками сыра.
Я обомлел. Вытаращил глаза.
– Это… Что такое? А?
– Это клуб писателей. И все мы попаданцы, как и ты, просто оказались здесь раньше тебя и уже смирились с этой участью… Понял?
Он заново принялся рассказывать мне правила участия.
– Каждый писатель, попадая сюда, пишет свое произведение. На тему, написанную на доске. Звучит она так – Фиолетовые руки на эмалевой стене.
Я переспросил севшим голосом:
– Фиолетовые руки на эмалевой стене? – Сумасшедшими глазами я огляделся и заметил, что некоторые вещи появлялись из воздуха, я чувствовал, как шевелятся волосы на голове.
А Сойкин повторил тему произведения:
– Фиолетовые руки на эмалевой стене. И произведение должно понравиться всем. Пока такого, конечно же, не случалось, иначе мы бы все уже отправились домой.
Мы подошли к доске. Я еще раз прочел. Как сыщик, решил все проверить, потер линии, мел не стерся.
– Ничего, – Подумал я – Наверное, стойкой краской написали зачем-то… Вот, только зачем?
Немного подумав, я спросил:
– И почему же никто, из здесь присутствующих, не написал чего-то стоящего?
За Сойкина ответил интеллигентный старомодно одетый мужичок:
– Почему же не писали? Писали. Все здесь, более или менее, мастера. Просто некоторые не соглашаются с тем, что их произведения хуже, чем у кого-то. Поэтому единогласного решения до сих пор нет.
Я посмотрел на доску. Еще раз прочел тему и спросил интеллигентного мужика, будто он вызывал у меня больше доверия, чем Сойкин:
– Что за тема такая странная, фиолетовые руки на эмалевой стене?
Но тот только пожал плечами. Я посмотрел на Сойкина. Тот быстро ответил:
– Я тоже не знаю.
– Абракадабра какая-то! – Я пристал к интеллигенту. – Вы зачем меня дурачите? – Но я отпрянул от него, когда он заказал рюмку водки, и она возникла из воздуха.
Он потихоньку выпил и спокойно сказал:
– Если вы не верите, закажите себе что-нибудь. То, что мы никак не могли подготовить. И тогда все ваши сомнения развеются. И вы больше не будете думать, что тут какие-то шутки.
Я поводил глазами, размышляя, и забормотал: – Я хочу, хочу… – А сам думал, чтоб заказать такого, чтоб у них никак не оказалось. И почему-то сказал – Хочу тарелку пельменей. Точно! – Продублировал я – Хочу тарелку пельменей. – И добавил – С майонезом.
В этот же миг на столе завертелась тарелка, словно на скатерти самобранке. Сойкин поковырялся вилкой в тарелке, наколол одну пельмешку и деловито оправил ее себе в рот. К нам подошел Марков, неофициальный глава данного общества.
-Ну, молодой человек! – Отчеканил он важно – Освоились? Дурить больше не будете? Я специально попросил Сойкина, чтоб он в своей, мягкой, непринужденной манере, вам все объяснил.
Я помалкивал. Марков еще раз решил мне объяснить, наверное, физиономия моя выдавала мое замешательство:
– Мы все здесь как ты – случайно, кто нас здесь собрал, неизвестно. Задание вот здесь, на доске. Пишите рассказ, тема – фиолетовые руки на эмалевой стене. И, пожалуйста, не спрашивайте, что такое руки на эмалевой стене. Вам никто не ответит, никто не знает. И этот вопрос порядком всем осточертел… Пиши рассказ. Как будет готово, мы оценим. И если всем понравится, так написано на доске, мы все отправимся домой!
Сойкин раздобыл на стойке ключ. Повел меня по скрипучей лестнице на второй этаж. Вслед мне кто-то крикнул:
– Удачи! Вы уж постарайтесь, пишите вдумчиво.
Когда мы шли по длинному коридору, устеленному красным ковром, я сказал:
– Это похоже на отель.
Сойкин не отреагировал на мою сообразительность. Он открыл мою комнату.
– Отдохни немного. Хочешь, поспи. Писать тебя никто не торопит. Но, если затягивать будешь, вряд ли кто-то это одобрит.
Я угрюмо кивнул.
– Да, еда и что нужно, просто говори и это появится. За уборку не беспокойся. Убирается все само, и незаметно. Внизу есть библиотека, бильярдная, курить только в парке.
Сойкин ушел, не закрыв дверь. Я присел на краешек кровати и проговорил: – Я в литературной тюрьме…
Я повторял – Фиолетовые руки на эмалевой стене. Фиолетовые руки на эмалевой стене. Жаль, телефона нет, загуглить не получится.
Я прилег калачиком, накинул на себя одеяло. И так и уснул, повторяя – Фиолетовые руки…
Когда проснулся, осмотрелся. Что мы тут имеем? Небольшая, односпальная кровать, вместо окна большая картина с зеленым лугом и восходящим солнцем.
Я скривил лицо – для вдохновения самое то. Стол в углу, лампа над столом. Я включил свет, сел на венский стул. Про что же написать. Руки на стене… абракадабра какая-то, чехарда… Может, про инопланетян рассказик забацать: фиолетовые руки… у-у-у, жуть какая. Я нахмурился – а почему только руки? Где остальное тело? Это можно представить так – руки приведения из стены тянуться и душат! А герой весь рассказ будет думать, как с этим полтергейстом справиться… Да, лабуда какая-то… Так… – Я походил по комнате.
Так прошло несколько дней, за это время я умудрился написать несколько вариантов. Правда, они, на мой взгляд, не годились, поэтому я и переписывал вновь и вновь. Когда спускался вниз, меня все спрашивали – Ну, как дела? Я отвечал – В процессе.
К клубу писателей привык я быстро. Место, кстати, было неплохое. Люди, в целом, были доброжелательные, начитанные. Вот только довлела надо мной моя миссия. Я все ломал голову над этой абракадаброй – фиолетовые руки на эмалевой стене. И мерещились мне эти руки, словно звали. Это от перенапряжения, говорил я сам себе.
И вот, как-то раз, я решил – хватит. Торжественно спустился вниз, махая листками. Меня окружили. Честно сказать, такой публики у меня еще не бывало, я никогда не участвовал в конкурсах. Ведь я молодой писатель. И пишу совсем недолго.
Марков молчал, казалось, что его лицо отлито из бронзы. Такое оно было важное, могучесть мысли буквально играла на нем. Сойкин меня подбадривал – Давай, давай, не дрейфь.
Кто-то еще что-то говорил, а я так волновался, что уже почти ничего не слышал. Я протянул Сойкину рукопись.
– Может, ты?
– Нет! – Замотал он головою – Ты наваял, так что, давай сам.
Один писатель напомнил то, что каждый и так помнил:
– Если нравится, поднимайте руки вверх. И говорите – нравится. Пожалуйста, друзья, давайте хоть сегодня будем солидарны друг с другом.
Я прочитал с выражением и почти без запинок. Повисла тишина. Я вглядывался в лица. Не сразу разглядел разочарование.
– Не нравится. – Шепнул я сам себе – Не понравилось.
Только десяток людей подняли руки вверх. Чуть погодя, поднялось еще пять рук. Уральский, интеллигентный старомодно одетый писатель, с которым я разговаривал в день моего попадания сюда, заревел:
– Да поднимите вы руки!!! И мы отправимся домой. Разве вам не хочется?! У меня дети уже, наверное, старше меня.
Уральский, к слову сказать, был седой и лысоватый. Тут Марков нарушил безмолвие:
– Рассказ дерьмо. Я такое читал много раз. К тому же, фиолетовые руки на эмалевой стене никак не вяжутся с основной темой. Мне не нравится.
Уральский был вне себя.
– Ты просто не можешь признать ту мысль, что кто-то может писать лучше тебя. Просто не можешь признать!
– Да-а, не могу. И что тут такого? В чем смысл претензии ко мне? Понравилось только двадцати из пятидесяти здесь присутствующих. Я тут не причем, дело не во мне. Рассказ сырой. Слабенький. Если мы фиктивно признаем его мнимую талантливость, то неизвестно как для нас это обернется. – Он кивнул на доску с заданием.
Расстроенный Уральский уселся за крайний стол. Из ниоткуда появилась вытянутая рюмка водки. Он ее быстро осушил, закинув голову. И немного пафосно, и, не без доли драматизма, занюхал это дело своим рукавом, потом рука так и осталась у лица писателя. Уральский прятал слезы.
Я ощущал разочарованные взгляды на себе. Я даже захотел сказать – Простите.
Все расходились от меня, кто-то бросил:
– Когда будет следующий прибывший, неизвестно. Надежда опять угасла.
Так я и застрял среди писателей. Я создал то, что не понравилось. И здесь я теперь навсегда. Но ведь пока я пишу, – Говорил я себе перед сном – Я не сдамся. Я не сдамся, пока пишу!
Здесь была хорошая библиотека. Я читал книги каждый день. Читал и писал. Приносил свои зарисовки Сойкину, тот лишь кривился. Но я не сдавался. Я решил провести время с пользой. Я решил отточить свой талант. И я решил, что найду формулу успешного написания. Подберу ключи к сердцам и умам читателей.
За этим занятиям незаметно пролетали дни, недели, месяцы. Со временем, мои рассказы становились все лучше. Сойкин все меньше кривился. Даже хвалил.
Ко мне пришла мысль, я захотел написать рассказ на тему – руки на стене. Поговорил с писателями. Но меня закритиковали. Мне говорили, что так нечестно. И я понял, наверное, есть шанс.
Я читал, писал, много говорил о литературе, о жизни. Мне посчастливилось, я имел удовольствие разговаривать с величайшими, умнейшими людьми. Я много узнал от них, многому научился. Со многими даже подружился.
Я искал формулу успешного написания. И как-то, в один момент, вывел. Она была очень простая, не универсальная, подходящая лично для меня. И звучала она так – Не сдаваться! Работать и не сдаваться! Победитель если падает, то он встает, победитель падает и встает. Это я почерпнул из разговоров с писателями, читая их произведения. Побеждает не самый талантливый, а самый настойчивый. К тому же, у меня была цель – выбраться отсюда домой.
И как-то раз я прочел Сойкину очередной рассказ, тема рассказа была – руки на стене. Сойкин сидел, открыв рот. Я видел, что ему понравилось.
– Ну, как?
– Ну… – Начал он сдержано – Неплохо. Нормально, хорошо.
– Я хочу сделать вторую попытку. – Сказал я шепотом, немного наклонившись к нему.
– Так нельзя. – Ответил мне Сойкин так же, шепотом.
– А почему? Кто сказал? В правилах это не запрещено. – Тут, я неожиданно сам для себя, вскочил на стол и закричал – Я хочу сделать вторую попытку!
Началась острая полемика, споры. Марков был недовольнее других. В конечном итоге, каким-то чудом, мне разрешили прочесть, что я, собственно, поспешно сделал.
В этот раз лица были не такие, как в первый раз. Я видел, рассказ зашел. В нем я описал то, как я лично подхожу к созданию произведений. Около сорока рук поднялись вверх, почти все. Слышалось: – Хорошо, понравилось! Может, многие просто хотели домой.
Но Маркович и ближайшие его сотоварищи были неумолимы, их руки лежали на столах. Я хмурился, злился. Уральский мне сказал:
– Многие не хотят отсюда уходить. Дело уже не в гордости. Здесь кормят, наливают, мозги никто не компостирует. На картинах всегда зеленый луг и солнце.
– Я написал хороший рассказ. – Обижено сказал я.
– Да, хороший, и я один из тех, кто поднял руку.
На следующий день на доске появилось послание: «Если вы не выберите лучшее, то все закончится. Торопитесь.»
Многие сказали, что это я в этом виноват, нельзя было писать еще один рассказ. Другие говорили, что это послание – благо, считали, что вскоре все благополучно окажутся дома, не успев моргнуть оком. Но нашлись и те, кто посчитал, что все закончится не очень хорошо. Я тоже винил себя, закралась мыслишка, что я прогневал неведанных устроителей и теперь они нас решили наказать.
Споры длились целый месяц, пока не появился новый человек. Все обступили его, как меня когда-то, рассказали ему о том, что тут за катавасия происходит. Он не верил, сначала смеялся, потом негодовал. Когда он немного успокоился, ближе к вечеру, ему объяснили все еще раз. Показали доску с правилами. Сказали, что надо написать. Сказали, на какую тему.
Он уединился. Поговаривали, что он впал в депрессию. Но на следующий день он уже был готов. Он был в хорошем расположении духа. Он влетел в зал, как скворец, как пушечное ядро, заряженное позитивом. Он был весел, он был счастлив и я подумал – Он творец!
Все обступили его, он залез на стул. В руках его всего один листок. Он начинает декламировать стихотворение. Недоумение на лицах.
– А что так можно было?
– Это нарушение правил! – Кричит Марков.
– Дайте закончить!
Он закачивает. Безмолвное молчание. Нарушает его опять Марков:
– Надо посовещаться. – Он обращается к поэту – Уйдите ненадолго наверх.
Кто-то говорит, что стихотворение не считается. Кому-то оно просто не понравилось. А кому наоборот, даже весьма, я был один из них. Марков сказал:
– Я признаю, что на доске не написано только проза, а сказано там создать произведение без конкретики… Но… Стих мне этот просто не понравился… Что это за слова – месяц при луне?
Я подошел ближе:
– Геннадий Николаевич, – Обратился я к нему по имени отчеству. Посмотрел ему в глаза – Хорошее стихотворение. Давайте проголосуем единогласно. Посмотрите на доску, там написано – скоро все закончится, торопитесь. Это же предостережение. В нем таиться угроза. Что за место, в котором мы находимся? Что с нами сейчас, где мы?
Марков потупил взгляд:
– Перед тем, как я попал сюда, я видел какую-то вспышку. Что-то мне подсказывает, со мной случилась беда. И если мы сейчас признаем стих этого парня единогласно хорошим, то что с нами станется? Где мы окажемся?
Писатели долго спорили. Позвали поэта. Он был весел, приятен.
– Вот, что мы решили. Ваше стихотворение, про фиолетовые руки и стену, единогласно считаем хорошим. Нам всем нравится!
В воздухе оказался лес рук.
Я очнулся. Перед глазами фиолетовые руки и белая стена. Санитарка моет пол, она в фиолетовых, резиновых перчатках на фоне кипельно-белой, бликующей облицованной плиткой, стене.
Я спросил:
– Вы здесь часто полы моете?
Она с гонором на меня посмотрела и бросила:
– Да, часто. А что мне еще делать, у меня смена до двух. Ой… Так ты это… Из комы… того… вышел… Господи, тебя же отключать сегодня хотели.
Санитарка убежала, наверное, за врачом. А я улыбнулся, это женщина показалась мне забавной.
Легко так я отметил про себя: – Из комы, значит, я вышел. Привиделось все, приснилось. Белая стена диссонировала с фиолетовыми перчатками, и у меня в подсознании всплыло стихотворение Брюсова – «Творчество». А потом и вовсе с ним встретился в бреду. Наверное, это был именно он.
Улыбка не сходила с моих губ. Прибегали врачи. Потом приехала жена, плакала от счастья, целовала меня. Оказывается, я попал в аварию, и долгое время был в коме.
Сейчас у меня все хорошо. Я абсолютно здоров. Но иногда, по ночам, во снах, я возвращаюсь в клуб писателей и продолжаю писать свой лучший рассказ.
Автор: Иван Шех
Источник: https://litbes.com/concourse/splash-pool-1-12/
Больше хороших рассказов и стихов здесь: https://litbes.com/
Ставьте лайки, делитесь ссылкой, подписывайтесь на наш канал. Ждем авторов и читателей в нашей Беседке.